Виктория Хислоп - Возвращение

• Название: Возвращение
• Автор: Виктория Хислоп
• Жанр: Современная русская литература
• ISBN: 978-5-389-18005-5

В танце фламенко слились страсть и нежность, ликование и протест, радость свободы и горечь изгнания; в эту музыку невозможно не влюбиться, особенно если она у тебя в крови. Наполовину испанка, Соня увлекается испанскими народными танцами и приезжает из родной Англии в Гранаду, чтобы учиться танцевать. Она всей душой стремится постичь искусство фламенко, и ее искренность подкупает немолодого испанца, хозяина одного из гранадских кафе. Новый знакомый рассказывает историю танцовщицы Мерседес, чья звезда ярко вспыхнула во времена гражданской войны 1930-х, и этот рассказ переворачивает всю жизнь Сони. Виктория Хислоп – автор международных бестселлеров «Остров» и «Возвращение» – ведет разделы о путешествиях в «Sunday Telegraph», «The Mail on Sunday», «House & Garden» и «Woman & Home». Ее первая книга «Остров» держалась в первой строке списка продаж «Санди таймс» восемь недель подряд и была продана тиражом более двух миллионов экземпляров. Книги Виктории Хислоп переведены на многие языки мира.

---

Образ жизни Сони, ее карьера в бизнесе, дом с дорогущей мягкой мебелью и Джеймс в придачу – все это было чуждо Мэгги, которая никогда не скрывала своего неприязненного отношения к браку подруги с этим «напыщенным индюком».

Может, каждая из них и пошла по жизни своей дорогой, но людьми они остались в самом буквальном смысле слова близкими: обе жили на южном берегу Темзы, всего в нескольких километрах друг от друга. В течение почти двадцати лет они прилежно поздравляли одна другую с днем рождения и укрепляли дружбу долгими посиделками за бутылкой-другой вина, делясь мельчайшими подробностями своей жизни до тех пор, пока заведение не закрывалось и подруги не расходились, чтобы в следующий раз встретиться через несколько недель, а иногда и месяцев.

Первую половину своего вводного занятия по сальсе в Клэпеме Мэгги просидела в зрителях. Все это время она притоптывала, отбивая ритм, мягко покачивала бедрами и ни на секунду не отрывала глаз от ног преподавателей, пока те показывали новую последовательность шагов. В тот вечер музыка у Хуана Карлоса играла так громко, что было ощущение, будто от ее настойчивого ритма даже половицы ходуном заходили. После пятиминутного перерыва, когда все смогли выпить воды из прихваченных из дома бутылок, а Соня представила классу свою закадычную подругу, Мэгги была готова испытать свои силы. Некоторые из постоянных учеников насторожились: им не верилось, что, не посетив ни одного занятия, можно объявиться в середине курса и ожидать, что покажешь уровень не хуже, чем у остальных; они опасались, что из-за нее всей группе теперь придется сбавить темп.

Преподаватель-кубинец взял Мэгги за руку и повел ее в танце так, чтобы их хорошо было видно в зеркале. Смотрели все, некоторые с надеждой, что она собьется. Мэгги, может, и морщила лоб от напряжения, но повторила каждое движение и каждый полуповорот, который они отрабатывали тем вечером, не сделав ни одного неверного шага. Когда танец закончился, раздались жидкие аплодисменты.

Соня была впечатлена. Ей потребовались недели, чтобы выучить все то, что Мэгги освоила за полчаса.

– Как у тебя это вышло? – полюбопытствовала она за бокалом риохи[8]: после занятия подруги решили заглянуть в винный бар.

Мэгги призналась, что несколько лет назад она ездила в Испанию, где и познакомилась с сальсой, и до сих пор помнит основные движения.

– Это как езда на велосипеде, – небрежно заметила она, – раз научился – уже не забудешь.

За несколько занятий в своем рвении она превзошла даже Соню. Ведя жизнь, довольно свободную от обязательств, Мэгги начала посещать клуб любителей сальсы, где в темноте зала танцевала среди сотен других до пяти утра.

Через несколько недель Мэгги исполнялось тридцать пять.

– Мы отправляемся в Испанию! Будем танцевать! – объявила она.

– Звучит здорово, – одобрила Соня. – С Кэнди поедешь?

– Нет, с тобой. Билеты уже купила. В Гранаду, туда и обратно. Обошлись по сорок фунтов. Дело сделано. А еще записала нас там на уроки танцев.

Соня живо представила себе, как будет протестовать Джеймс, но о том, чтобы отказать Мэгги, и речи идти не могло. Уж она-то знала, как нетерпима подруга к проявлениям малодушия. Мэгги – натура вольная, ей никогда не понять, как можно пожертвовать свободой приходить и уходить, когда захочешь. Но прежде всего Соне самой не хотелось отказываться. Танцы как будто стали для нее движущей силой, и она не могла больше без них, без ощущения свободы, которое они ей дарили.

– Потрясающе! – воскликнула она. – Когда едем?

До поездки оставалось три недели, Мэгги специально подгадала ее к своему дню рождения.

Как и ожидалось, Джеймс отнесся ко всей их затее с прохладцей. Он и так не одобрял пробудившийся интерес своей супруги к танцам, поэтому новость о поездке подруг в Гранаду встретил явным неприятием.

– Девичник задумали, – с пренебрежением заметил он. – Не староваты ли вы для таких развлечений?

– Просто свадьбы в жизни Мэгги так и не случилось, вот, наверное, она и решила себе на круглую дату праздник устроить.

– Мэгги… – процедил Джеймс. Своего презрительного отношения к подруге жены он, как обычно, не скрывал. – Что ж она замуж-то так и не вышла? Как все нормальные женщины?

Он понимал отношения Сони с ее университетскими приятельницами, коллегами и соседями по улице, но вот с Мэгги дело обстояло иначе. Мало того что ее с его женой связывало общее школьное прошлое, давнее и туманное, Мэгги еще и не вписывалась в привычные ему рамки, и оттого он никак не мог взять себе в толк, почему Соня с ней общается.

Вдалеке от мужа, под сочувственным взглядом Девы Марии с дешевой репродукции в столовой гостиницы «Санта-Ана» Соня вдруг поняла: ей все равно, что думает Джеймс о ее чуждой условностям подруге.

В дверях появилась заспанная Мэгги:

– Привет! Прости, что так долго. Кофе выпить успею?

– Нет, если мы не хотим опоздать к началу занятия. Нам уже пора, – наставительно проговорила Соня, желая на корню пресечь любые возражения Мэгги. Днем Соня чувствовала себя главной, но знала, что вечером они с Мэгги поменяются ролями.

Они вышли на улицу и оторопели: воздух оказался студеным. Людей было мало: горстка пенсионеров выгуливала на поводке собачонок, большая часть горожан скрывалась в мелких заведениях. Почти все витрины были еще закрыты рольставнями; признаки жизни подавали только булочные и кафе, распространяя вокруг соблазнительный аромат сладкой выпечки и чуррос[9]. Во многих из них уже стояла густая дымка из паров кофемашин и сигаретного чада. Где-то через час город стряхнет с себя остатки сна, а пока его узкие улочки были в почти полном распоряжении таких ранних пташек, как Соня и Мэгги.

Соня не отрывала глаз от карты: следуя ее указаниям, она вела их вихляющими улочками и проулками в нужном направлении. На каждом шагу им встречались керамические таблички с выведенными синим надписями, названия улиц – Эскуэлас, Мирасоль, Хардинес – ласкали слух, приближая подруг к цели. Шлепая по лужам, они пересекли площадь, недавно вымытую из шланга. Позади остался дивный цветочный киоск, расположившийся между двумя кафе; полураскрывшиеся бутоны, крупные и душистые, словно светились изнутри. Гладкие мраморные плиты пружинили под ногами, и пятнадцать минут прогулки показались пятью.

– Пришли, – торжественно провозгласила Соня, складывая карту и убирая ее в карман. – Ла Сапата. Мы на месте.

Здание выглядело жалко. Стены фасада были покрыты плотным многолетним слоем афишек. Налепленные друг на друга поверх кирпичной кладки, они рекламировали вечера фламенко, танго, румбы и сальсы, проходящие по всему городу. Складывалось ощущение, что все телефонные будки, фонарные столбы и автобусные остановки в городе используются по одному и тому же назначению – для извещения прохожих о ближайших эспектакулос, причем представление еще не состоялось, а его афишу уже заклеивали другой. Коллаж выходил несколько сумбурным, зато наглядно отражал дух города, который не мог существовать без танцев и музыки.

Внутри здание выглядело столь же неряшливо, как и снаружи. В Ла Сапата не было ничего помпезного. Здесь не давали представлений, а упражнялись и репетировали.

Из узкого вестибюля вело четыре двери. Две были открыты, две – затворены. Из-за одной из запертых доносился громовой топот. Стадо быков, несущееся по улице, и то не подняло бы столько шума. Внезапно топот прекратился, и зазвучали ритмичные хлопки, похожие на стук капель дождя после грозы.

Мимо подруг торопливо прошла какая-то женщина, с уверенным видом направившись вглубь темного коридора. Процокали по каменному полу стальные набойки на каблуках и мысках туфель, открылась и тут же закрылась, отсекая громкую музыку, дверь.

Подруги не знали испанского и слегка растерялись. Они немного подождали, разглядывая заключенные в рамочки афиши представлений, состоявшихся десятки лет назад. Наконец Мэгги обратилась к худой, точно обтянутый кожей скелет, усталого вида женщине лет пятидесяти, которая, похоже, заправляла там всем из своей темной каморки в вестибюле.

– Сальса? – с надеждой спросила Мэгги.

Небрежным кивком женщина дала понять, что они привлекли ее внимание.

– Фелипе и Корасон – айи[10], – выразительно указала она на одну из открытых дверей.

В танцевальном классе они оказались первыми. Подруги сложили свои вещи в углу и переобулись.

– Интересно, большая будет группа? – размышляла Мэгги, застегивая пряжки. Вопрос был риторическим.

Одну стену зала занимало зеркало, вдоль другой тянулся деревянный брус. Безликое помещение. Высокие окна, смотревшие на узкую улочку. Даже не будь их стекла такими мутными от грязи, солнечного света в комнате все равно было бы маловато. От темного деревянного пола, гладкого от многолетнего износа, исходил резкий запах полироли.