Саманта Даунинг - Моя дорогая жена

• Название: Моя дорогая жена
• Автор: Саманта Даунинг
• Жанр: Триллер
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-118777-4

Если Декстер столкнется с мистером и миссис Смит, получится захватывающий кровавый психологический триллер. На первый взгляд наша история любви ничем не отличается от истории многих других пар. Я встретил великолепную женщину. Мы влюбились. У нас родились дети. Мы переехали в пригород. Мы поделились друг с другом нашими самыми сокровенными мечтами и… нашими самыми темными секретами. А потом нам стало скучно, и мы решили немного развлечься. Мы похожи на нормальную пару. Мы – ваши соседи, родители друга вашего ребенка, знакомые, с которыми вы ходите вместе обедать. У всех нас есть свои секреты, которые помогают сохранять наш брак. Вы ходите в кино. Ездите в отпуск. А мы иногда убиваем…

---

Я отпиваю из него вино уже гораздо позже, когда мы в темноте, при одном лишь свете моего телефона, печатаем вопросы и ответы, посмеиваясь над собой и тем, что совершенно не знаем друг друга.

Я спрашиваю:

«Твой любимый цвет?»

«Зеленый, лаймовый».

«Мороженое?»

«Баббл-гам, со вкусом жвачки».

«Баббл-гам? С голубой начинкой?»

«Ну да».

«Надо же».

«А ты какое мороженое любишь?»

«Ванильное. А твоя любимая начинка для пиццы?»

«Ветчина».

«Мы уже готовы».

«Да?»

«Погоди, мы все еще о пицце говорим?»

Мы говорим уже не о пицце.

А потом она засыпает первой. Я колеблюсь – уйти мне или остаться. Я так долго решаю, как мне поступить, что в итоге и сам засыпаю.

Просыпаюсь затемно и выскальзываю из постели, не разбудив Петру. Она спит лицом вниз, одна нога согнута, волосы рассыпаны по подушке. Я не могу понять, нравится она мне по-настоящему или нет. И решаю об этом не думать. Незачем.

На прикроватной тумбочке лежат ее сережки. Они сделаны из цветного стекла: водоворот голубых теней, под стать глазам Петры. Одевшись, я смахиваю сережки с тумбочки в свой карман. Я забираю их себе как напоминание больше так не делать. Мне кажется, это сработает.

А потом я направляюсь к входной двери.

– Ты действительно глухой?

Петра задает этот вопрос громко, прямо мне в спину, и я его слышу. Потому что я не глухой.

Но я не оборачиваюсь.

Я притворяюсь, что ничего не услышал, подхожу к двери, захлопываю ее за собой и продолжаю идти. Выйдя из здания, я прохожу квартал, сворачиваю за угол и только тогда останавливаюсь и задумываюсь: как она догадалась? Должно быть, я допустил ошибку.

2

Меня зовут не Тобиас. Я пользуюсь этим именем, только когда хочу, чтобы меня кто-то запомнил. В данном случае – бармен. Я представился ему, напечатав свое имя, когда зашел в бар и заказал выпивку. Он меня запомнит. Он запомнит, что Тобиас – глухой мужчина, ушедший из бара с женщиной, с которой только что познакомился. Это имя для него, а не для Петры. Она по-любому меня запомнит, вряд ли ей доводилось раньше спать с глухими парнями.

И если бы я не допустил ошибку, то остался бы лишь необычным эпизодом в хронике ее сексуальных приключений. А теперь останусь странным эпизодом, потому что Петра запомнит меня как парня, «притворявшегося глухим» или «вероятно, притворявшегося глухим».

Чем больше я об этом думаю, тем больше задаюсь вопросом: а не допустил ли я целых два промаха? Возможно, я на миг замер на месте, когда она спросила, действительно ли я глухой. Это вполне могло произойти, потому что именно так люди реагируют, слыша то, чего не ожидали услышать. И если я на самом деле замер, то Петра, скорее всего, это заметила. И сообразила, что я соврал про свою глухоту.

Всю дорогу домой я испытываю дискомфорт. Сиденье в машине скрипит и царапает мне спину, радио играет слишком громко, и везде слышатся зловещие крики. Но я не могу винить в этом Петру. Просто я раздражен.

Зато дома все тихо и спокойно. Моя жена, Миллисент, все еще в постели. Я женат на ней уже пятнадцать лет, и она зовет меня не Тобиасом. У нас двое детей: Рори четырнадцать, а Дженна на год младше.

В нашей спальне темно, но я различаю фигуру Миллисент под одеялом. Сняв ботинки, я на цыпочках крадусь в ванную.

– Все нормально?

Голос жены звучит полусонно.

Я оглядываюсь и вижу ее тень, приподнявшуюся на локте.

И я снова перед выбором. Из-за Миллисент, что случается редко.

– Нет, – отвечаю я.

– Нет?

– Она нам не подходит.

Воздух между нами застывает и оттаивает только тогда, когда Миллисент выдыхает и снова кладет голову на подушку.

* * *

Она встает раньше меня. К тому времени, как я захожу на кухню, Миллисент уже организует завтрак, сухие пайки детям в школу, наш день и наши жизни.

Я понимаю: мне следует рассказать ей о Петре. Не о сексе с ней, нет (этого я бы своей жене ни за что не рассказал), а о том, что я ошибся, и Петра нам подходит. Мне надо это сделать, потому что упускать Петру рискованно, но вместо этого я молчу.

Миллисент смотрит на меня. Ее разочарование причиняет мне большую боль, чем физическая сила. Глаза у моей жены зеленые, переливаются всеми оттенками этого цвета, как камуфляж.

И они совсем не похожи на глаза Петры. У Миллисент и Петры нет ничего общего, разве что они обе спали со мной. Или одной из моих ипостасей.

По лестнице с топотом проносятся дети, орущие друг на друга и ссорящиеся из-за того, что накануне в школе кто-то из них что-то не так сказал.

Дети уже одеты и готовы к школе. Я тоже уже оделся для работы в свой белый теннисный костюм.

Я не бухгалтер и никогда им не был. Пока мои дети в школе, а жена продает дома, я на корте под открытым небом, под лучами солнышка, учу людей играть в теннис. Большинство моих клиентов среднего возраста и давно утратили спортивную форму (если она у них вообще когда-то была), зато у них уйма денег и времени. И меня периодически нанимают богатенькие родители, свято верящие, что их чадо – талант, будущий чемпион и ролевая модель. До сих пор все они ошибались.

Скоро я опять отправлюсь кого-нибудь чему-нибудь учить, но прежде Миллисент заставляет и меня, и детей сесть за стол хотя бы на пять минут. Она называет это завтраком.

Дженна закатывает глаза и сучит в раздражении ногами, желая получить свой мобильник обратно: садиться за стол с телефоном у нас запрещено. Рори держится спокойнее сестры: за пять отведенных нам минут он старается заглотить как можно больше еды, а потом набивает свои карманы тем, что не успело попасть ему в рот.

Миллисент сидит напротив меня, с чашкой кофе у губ. Она тоже готова к работе: на ней юбка, блузка и туфли на каблуках. Рыжие волосы уложены назад. В лучах утреннего солнца они кажутся медными. Мы с Миллисент ровесники. Но она выглядит лучше меня, так было всегда. Она женщина, которую я, похоже, так и не смог заполучить.

Моя дочь стучит пальчиками по моей руке, как будто отбивает ритм какой-то песни. И, конечно, добивается своего – я обращаю на нее внимание. Дженна не похожа на мать. И глаза, и волосы, и форму лица она унаследовала от меня, и иногда меня это печалит. А иногда радует.

– Папа, ты купишь мне сегодня новые туфли? – спрашивает Дженна. И улыбается, потому что знает: я скажу «да».

– Да, – говорю я.

Миллисент пихает меня под столом ногой.

– Этим туфлям всего месяц, – говорит она Дженне.

– Но они стали мне слишком тесны.

На это даже моя жена не находится, что возразить.

Рори спрашивает, можно ли ему поиграть в видеоигру перед уходом в школу, всего несколько минут.

– Нет, – мотает головой Миллисент.

Сын смотрит на меня. Мне следует сказать «нет», но теперь, сказав «да» его сестре, я этого сделать не могу. Рори это знает, потому что он умный малый, так похож на Миллисент.

– Валяй, – говорю я.

Рори уносится прочь.

Миллисент с шумом ставит на стол чашку с кофе.

Дженна хватает свой телефон.

С завтраком покончено.

Перед тем, как встать из-за стола, Миллисент сверлит меня взглядом. Она выглядит в точности как моя жена и в то же время совсем на нее не похожа.

* * *

Впервые я увидел Миллисент в аэропорту. Мне тогда было двадцать два, я возвращался из Камбоджи, где провел лето с тремя приятелями. Мы кайфовали каждый день и пили каждую ночь. И вообще не брились. Я улетел из страны чистеньким юношей-паинькой, а вернулся косматым бородачом с сильным загаром и десятком отличных историй. Ни в какое сравнение с Миллисент.

Я летел с пересадкой, впервые вернувшись в страну. И, пройдя таможню, направлялся во внутренний терминал, когда увидел Миллисент. Она сидела в зоне выхода на посадку в одиночестве, подпирая ногами свой чемодан, и смотрела в окно от пола до потолка, выходившее на бетонированный периметр аэродрома. Рыжие волосы были стянуты в нетугой хвост, на ней были джинсы, футболка и кеды. Я остановился понаблюдать за ней, пока она наблюдала за самолетами.

То, как она смотрела в окно, было нечто.

Я также пялился на самолеты перед вылетом в Камбоджу. Моей мечтой было путешествовать, повидать такие уголки мира, как Таиланд, Камбоджа и Вьетнам, и я эту мечту осуществил. Теперь я возвращался на родную землю, туда, где вырос. Но моих родителей уже не было, хотя я и не уверен, что у меня они когда-либо действительно были.

После Камбоджи моя мечта о путешествиях уже исполнилась, а другой у меня еще не было. Пока я не увидел Миллисент. Вид у нее был такой, словно она только предвкушала исполнение своей мечты. И мне захотелось стать ее частью.

Тогда, правда, я так не думал. Я пришел к такому заключению позднее, когда пытался объяснить самой Миллисент или кому-нибудь еще, почему я нашел ее столь привлекательной. Проведя в воздухе двадцать часов и еще не закончив свой путь домой, я не смог даже собраться с силами, чтобы заговорить с ней. Все, что получалось, – только восхищаться.