Марсель Монтечино - Высокая ставка

• Название: Высокая ставка
• Автор: Марсель Монтечино
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1995
• ISBN: 5-7001-0205-6

Джазовый пианист, певец и композитор Сэл Д'Аморе пытается скрыться от мести мафии, чьи деньги он проиграл на скачках. В Америке, Бразилии, Мексике идут по его следу убийцы. Нищий и одинокий, он мечтает об одном — прекратить эту погоню, расплатиться с мафией и снова стать музыкантом. Молодая и прекрасная наследница бразильского миллионера Изабель с голосом певицы Билли Холидей — его последний шанс в опасной игре со смертью. Ставками в ней становятся успех, любовь и жизнь...

---

Спрятавшись в свой кокон, Сэл мечтал полностью отдаться привычной тоске, чтобы ему никто не мешал. Но к Голду почувствовал что-то вроде симпатии, пусть только как к собутыльнику.

— Какую же мелодию вы имеете в виду? — В мрачном голосе Сэла зазвучали теплые нотки. — А, наверняка «Повяжи желтую ленту»?

Голд укоризненно покачал головой:

— Ну и ну, за кого вы меня принимаете?

— Извините, — улыбнулся Сэл. — Так о какой мелодии вы говорили?

Официантка принесла бокалы, и мужчины прервали разговор, не сговариваясь, дружно выпили по половине двойной порции.

— О старой балладе Джулипа Джексона, — ответил наконец Голд, — «Голубом ангеле».

— Я знаю ее, — тихо отозвался Сэл, и пальцы сами запорхали по клавишам.

— Да, это она, — блаженно улыбнулся Джек Голд при первых же аккордах знакомой мелодии. — Именно это я имел в виду.

— А разве не Ред Гринберг автор «Голубого ангела»? — спросил Сэл, продолжая играть.

— Ред сочинил ее, когда был пианистом в джазе Джулипа. Поэтому Джексону и достались все лавры. — Голд с хитрой улыбкой взглянул на Сэла. — Вам нравится Ред?

— О да. Это один из самых любимых моих бибоп-пианистов[29]. Пожалуй, самый лучший среди белых.

— Согласен с вами. Он мой давнишний друг, — без ложной гордости сообщил Голд.

— В самом деле? — Сэл подумал, что совсем недавно и он кое-что собой представлял.

— В детстве мы с Редом жили на Фаэрфакс-авеню. В Лос-Анджелесе.

— Надо же! А чем сейчас занимается Ред?

— Держит закусочную на Санта-Моники. С музыкой завязал.

«Так же, как и я», — подумал Сэл, продолжая наигрывать нежную мелодию «Голубого ангела».

И оба они, Голд и Сэл, погрузились в мир собственных грез, мир воспоминаний об утраченной любви. Сэл сыграл мелодию дважды, изменив концовку, придав ей более лаконичный, спокойный характер, словно поцеловал на прощанье возлюбленную, повернулся и ушел прочь.

— Это было так прекрасно, — прошептал Голд. — Вы великолепно играете.

Некоторое время Сэл сидел, положив руки на колени, потом взял бокал и залпом его осушил.

— Великолепная музыка, — почти шепотом проговорил он. И, повернувшись к Голду, впервые посмотрел ему прямо в глаза. — Вы здешний житель... простите, как ваше имя?

— Джек. Да, у меня небольшая квартирка в Сан-Хоседель-Кабо. Приобрел несколько лет назад. Прежде служил в полиции и много пил. Сейчас не служу, но по-прежнему пью. Веду безобразный образ жизни. — Он подал знак официантке повторить заказ.

— Будете еще пить?

— Да, но теперь угощаю я. — Сэл извлек из кармана пачки стодолларовых банкнот, взял одну и положил на крышку пианино.

— Черт возьми, — удивился Джек, — музыкант заказывает угощение? Вы что, женаты на богатой любительнице музыки?

Сэл ухмыльнулся:

— Нет. Я здесь просто спасаюсь от несправедливости.

Голд сквозь завесу сигаретного дыма, прищурившись, взглянул на него.

— Так, так. А может, вы сбытчик кокаина?

— Неужели похож? — Сэл вытряхнул из пачки сигарету и закурил.

— Не знаю, как выглядит сбытчик кокаина. Если вы сбытчик, значит, как вы.

Сэл решительно мотнул головой:

— В наркобизнесе я смыслю ровно столько, сколько в буддизме. Нет, совершенно не пригоден для этого дела.

Они выпили новую порцию спиртного, принесенного официанткой.

— А вы тоже здешний житель? — поинтересовался Голд.

Сэл осторожно поставил пустой бокал на стол.

— Вы, кажется, сказали, что больше не служите в полиции?

— Нет, я только сказал, что служил в полиции. — Голд внимательно разглядывал Сэла поверх зажатой в зубах дымящейся сигареты. — Разрешите спросить вас, сынок, вы заметили сидевших в дальнем конце стойки двух парней? — Он повернулся на низеньком вращающемся стульчике и кивнул в сторону бара. — Они уже ушли. Обратили на них внимание?

Сэл устремил взгляд в сумрак бара.

— Нет... не обратил.

— Зато они вас наверняка заметили, потому что охотятся за вами. Питают к вам особый интерес.

— Вы уверены? — после паузы спросил Сэл, взглянув на Голда.

— Я тридцать пять лет оттрубил в полиции, сынок, и копов узнаю за версту. Но эти — не копы.

Сэл задумался, потом с улыбкой сказал:

— Наверняка какие-нибудь фанаты. Они ездят за мной по всему миру.

Голд пожал плечами.

— Может быть. Может быть.

— Или попросту гомики.

— Нет. Тогда бы их заинтересовал Гектор.

Они рассмеялись. В этот момент Гектор как раз вернулся, понял, что речь шла о нем, нахмурился, но все-таки слегка поаплодировал Сэлу.

— Gracias, senor Eric[30], — процедил он сквозь зубы в микрофон и сел за инструмент.

— Знаете, — понизив голос, сказал Голд, — я немедленно сматываюсь отсюда, хотя слушать вас очень приятно и пить с вами одно удовольствие. Но в любую минуту может что-то случиться, а я не хочу стать свидетелем того, как какой-то подонок будет убивать музыканта. К тому же, — он наклонился к Сэлу и перешел на шепот: — больше не могу слушать этого кретина, — он кивнул в сторону Гектора. — Надеюсь, мы еще увидимся. Будьте осторожны.

Они пожали друг другу руки, после чего Голд резко повернулся и зашагал к выходу. Он уже был в дверях, когда Гектор забарабанил по клавишам, обрушив на слушателей целую бурю звуков.

* * *

Сэл безутешно рыдал во сне, захлебываясь слезами, потом закашлялся и наконец проснулся. Вытирая лицо ладонями, он пытался успокоиться. А когда понял, что плакал во сне, по спине побежали мурашки. По радио передавали его песню «Прикосновение незнакомки» в исполнении Изабель. Яни обычно настраивала свой приемник на местную радиостанцию и слушала мексиканскую музыку. Но сегодня, видимо, желая сделать ему приятное, включила мощную ретрансляционную станцию Дуранго. В ее программу были включены сорок американских хитов. Голос Изабель, услышанный им во сне, всколыхнул все чувства, которые он старался в себе заглушить. И он проснулся в слезах на грязном матраце, брошенном прямо на цементный пол в маленькой комнатушке неудачливой проститутки Яниры. Он слушал голос Изабель и думал о бессмысленности, даже нелепости собственного существования в этом убогом жилище, камере его добровольного заточения, где божественный голос его возлюбленной, с которой они были неразлучны более двух лет, порой заглушала доносившаяся снаружи грубая брань. Изабель, теперь известная певица, исполняла самый популярный в мире хит, слова и музыка которого принадлежали Сэлу: «Мы с тобой уже не в Канзасе, Тото». Он слушал затаив дыхание, и лишь когда замерли последние звуки песни, исполнил ставший привычным утренний ритуал: взял стоявшую у изголовья бутылку и налил в стакан текилу. Рука со стаканом дрожала не очень сильно, и Сэл подумал: «Значит, не окончательно спился. Но через несколько лет это может случиться. — Сэл запрокинул голову и поднес стакан ко рту. — Прими свое лекарство, Сальваторе. И тебе станет легче». И действительно, вскоре настроение его заметно улучшилось.

Сэл налил себе еще и сел, прижав колени к груди. Он был в одних джинсах, совсем коротких, на теле блестели капельки пота. Был уже полдень. С каждым днем Сэл вставал все позже и позже. Температура в этой бетонной коробке достигала девяноста пяти градусов по Фаренгейту. А снаружи было на шестнадцать градусов выше. Сэл выглянул на покрытую потом руку и подумал, что очень скоро он испарится. Жара здесь не то что в Луизиане. Там воздух тяжелый и влажный. Все время пьешь что-то холодное, обмахиваешься веером и мечтаешь о голых женщинах с белой гладкой кожей. А здесь этот сухой адский огонь пустыни — сущий убийца. Жара иссушает кожу, расплавляет мозг, притупляет волю, гонит в тень. Того и гляди, отдашь концы.

Вскоре пришла Яни с кофе, который сварила на маленькой плите во дворе. К немалому удивлению Сэла, она готовила во дворе, а холодильник держала в комнате.

— Ты уже проснулся? — Она протянула ему чашку кофе. Но он не взял ее, и Яни поставила чашку на матрац рядом с ним.

— Уже два часа, — заметила она без тени упрека. А про себя подумала, что лучше бы этот мужчина поменьше пил и пораньше вставал. «Этот мужчина» — только так она говорила о Сэле. Он был для нее недоступен, поэтому она и не помышляла о каких-либо правах на него.

— Переключи на другую программу, — пробормотал он, стараясь не расплескать вино из стакана, который держал на колене.

— Como?[31]

— El estacion yo guiero musica mejicana. — Мне хотелось бы послушать мексиканскую музыку. — Он говорил немного по-испански, она немного по-английски, и каким-то образом они понимали друг друга.

Яни нажала другую кнопку на приемнике, и комната наполнилась нестройными звуками мексиканских ударных инструментов. Она мечтала о хорошем приемнике, например, фирмы «Сони» со встроенным в него магнитофоном и о том, чтобы его подарил ей этот мужчина. Деньги у него есть, она знает, по крайней мере, на текилу и кокаин. Но обратиться к нему с просьбой она не смела. Тем более о покупке нового приемника или, скажем, одежды для ее оборванных дочерей, не говоря уже о телевизоре, жилище получше или хотя бы продуктах. Раз в несколько недель она говорила ему: «Продукты кончились», — и тогда он давал ей стодолларовую купюру из тех, что хранил под матрацом вместе с немецким пистолетом, с которым никогда не расставался. Потом он вез ее с дочерьми на своем великолепном красном «джипе» в Эль-Сапор. Боже, как это было прекрасно! И она на несколько недель покупала продукты. Сдачу всегда возвращала, за исключением тех случаев, когда ей казалось, что он не замечал протянутых ею денег. Таким образом она скопила почти пятьдесят долларов и хранила их в пустой банке из-под кофе, постоянно беспокоясь, как бы он не потребовал их обратно. И потому не решалась купить на них что-нибудь себе или дочкам. Застенчивая и скромная, Яни до смерти боялась мужчин, и проститутка из нее получилась плохая, а это, как известно, последний и единственный шанс для бедной девушки не умереть с голоду — в любой стране мира. Мужчины, грубые, с садистскими наклонностями, таскали ее за волосы, оставляли на теле синяки, и это усиливало страх. Сэла, страшного американца, она тоже боялась, но по другой причине — просто считала себя недостойной его. Сэл никогда пальцем ее не тронул, голоса на нее не повысил. Так что вряд ли он вспомнит про те заветные пятьдесят долларов в кофейной банке. Его вообще ничего не интересует, считала Яни. Но зачем все-таки он держит под матрацем пистолет?