Роже Мож - Дикари

• Название: Дикари
• Автор: Роже Мож
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-01621-6

Роман охватывает времена упадка Римской империи, когда на смену кровавому правлению Нерона и Тиберия пришло более спокойное властвование императора Тита. Коварный Домициан, младший брат цезаря, жаждет власти. В сетях его заговора погибает патриций Менезий, друг легионера Суллы, и тот клянется отомстить убийцам. В авантюрный сюжет вплетено множество ярких исторических деталей жизни, быта и нравов Рима первого тысячелетия нашей эры.

---

А он сразу же, как только это будет возможно, сделает ей другого ребенка. И когда через год она возьмет его на руки, то забудет все пережитое зло. Приняв решение, Сулла уверенно вошел во двор фермы. Трехнедельная пшеница хорошо налилась, если пройдут дожди, то можно будет ждать самых высоких урожаев. Теперь у Суллы в Италии было несколько имений, которые стоили миллионы сестерциев, где под управлением Котия и его ветеранов царили идиллия и процветание: облеченные полнотой власти, они тем не менее сами ходили за плугом, показывая пример рабам, помогали коровам телиться и спали с молодыми рабынями. Благодаря такому порядку в поместьях ни в чем не нарушалась гармония, а число рождений увеличивалось.

Для Суллы же эта ферма оставалась самой родной, он любил эту дорогу, на которой отнял Хэдунну у Мемнона, соседнюю виллу, бывшую виллу Патрокла и Манчинии, постройки которой были видны отсюда, с холма, и которую он перекупил, чтобы подарить Тоджу. И этот пологий луг с цветами всегда будет напоминать ему о том, как по нему мчалась повозка Манчинии, а она смеялась и махала ему рукой, торопясь успеть вместе с ним на судно и отправиться в Рим, не зная еще, что сжигавшая ее любовь приведет к смерти.

Пятеро путников шли по вьеннской дороге, опираясь на длинные посохи, говорившие о том, что их владельцы проделали долгий путь. Одному из них, крепко сложенному и шедшему твердой поступью, было около пятидесяти, другие были молодыми людьми. Несомненно, они путешествовали уже много дней, причем, как ни странно, юноши выглядели более усталыми, чем мужчина в годах, который их вел.

Они дошли до поворота, за которым вдалеке показалось имение Суллы, эта ферма и была на сегодня их конечной целью, завершением дневного перехода. На повороте они остановились, и один из молодых людей показал пальцем на видневшиеся крыши построек.

— Это там, несомненно, — сказал он с удовлетворением, по которому можно было понять, что дорога из Рима показалась им долгой.

До захода солнца оставалось по крайней мере еще два светлых часа. Чуть ниже дороги, под двумя ореховыми деревьями, фонтанчик, обложенный камнем, наполнял водой большой желоб, выдолбленный в стволе дерева.

Самый старший посмотрел на своих попутчиков, которые направились к тени, фонтану и грубой сельской скамье, кем-то заботливо поставленной, чтобы такими летними днями, как этот, усталые путники могли освежить свои силы в тени густой листвы. Он видел их пыльные ноги в котурнах и понимал, что им необходимо сейчас отдохнуть, именно теперь, когда стало ясно, что еще до ночи они доберутся до места.

— Иди же сюда и сядь, Серторий, — сказал один из юношей. — Мы сейчас немного умоемся перед тем, как предстать перед Суллой.

Но Серторий все продолжал смотреть на крыши, видневшиеся вдали.

— Нет, мои мальчики. Я должен идти, не теряя времени. Я предупрежу нашего хозяина о вашем приходе.

И он снова тронулся в путь; молодые люди заметили, что он ускорил шаг, как будто теперь, не задерживаемый попутчиками, мог идти свободно. Он был старше всех на двадцать пять лет, но от самого Рима проходил все отрезки пути мерным шагом, таким же твердым на закате дня, как и на рассвете, после ночи сна, и они знали, что эта сила была заключена в нем самом, это сила веры делала его неутомимым.

На дороге раздавались шаги Сертория и стук его палки, которые чередовались в быстром ритме. Он не сказал своим мальчикам, как он называл их, о том, что уже с утра чувствовал необходимость прийти на незнакомую ему ферму как можно скорее, словно его там ждали, хотя Сулла совершенно не знал, что Серторий и его помощники по сполетарию были на пути к нему. Еще утром, как только они проснулись, он торопил всех, как будто тот, с кем они собирались повидаться, очень в нем нуждался.

Это было ощущение, которое уже несколько раз посещало Сертория за время его апостольской миссии. Возможно, с того момента, как он спас жизнь Суллы именем Христа, между ними установилась таинственная связь, протянувшаяся в пространстве и времени, как будто все, кто трудился во имя Священного писания, ткали полотно и огораживали им мир, в котором те, кто был знаком со святым словом, могли видеть и чувствовать одинаково.

Впрочем, у него были и другие причины для того, чтобы встретиться с галлом на его ферме, лежавшей по дороге в Германию, куда его с учениками послал Марцелл. Не было ли в этом божественного стечения обстоятельств? Он покинул амфитеатр Колизея вместе с молодыми людьми много месяцев назад, после того как был предупрежден о том, что их подозревают в тайном участии в деятельности христианской секты. Марцелл, руководивший общиной Города, помог им спрятаться в домах сочувствующих семейств, а потом, через некоторое время, объявил, что они должны отправиться в Германию, где нужны проповедники. Префектов некоторых провинций христиане не интересовали, и они закрывали глаза на их тайную деятельность. Поэтому на берегах Рейна в новых городах, которые строили колонисты-переселенцы, создавались новые общины. Для своего блага и в помощь рейнским христианам Серторий должен был поселиться именно там.

Он был счастлив повиноваться этому приказу Марцелла, после казни Петра ставшего его преемником, — счастлив прежде всего потому, что таким образом мог освободиться от ужасных воспоминаний, преследовавших его в Риме, в котором он два года провел в залитых кровью подвалах амфитеатра, где столько гладиаторов умерло на его руках. А там, в этих новых городах, не устраивалось цирковых зрелищ. Префектам, в отличие от императоров, не нужно было заискивать перед плебсом и подкупать его.

Серторий и его молодые друзья взяли дорожные посохи, пересчитали те немногие сестерции, которыми располагали, и апостол, их учитель, раздумывая над тем, какой дорогой пойти, вдруг вспомнил о ферме, с которой однажды Сулла уехал в Рим. Он послал одного из юношей во дворец Менезия попросить у галла табличку для управляющих фермой, чтобы те приняли их. Но ему ответили, что Сулла не скоро вернется в Город. Так что табличка не понадобилась. Они найдут хозяина в его собственном доме.

* * *

На исходе этого дня Сулла, как всегда, сидел на своей каменной скамье во дворе фермы, около двери, ведущей в его комнаты; все напоминало тот вечер, когда сирийские всадники хотели насадить на вертела уток и девушек, как пошутил их неумный офицер.

Роды начались два часа назад. Повитуха сразу же пришла к нему и сказала, что все пройдет хорошо, что конечно же будущая мать не очень широка в бедрах, но удачно сложена для родов и что ему не нужно беспокоиться. Видимо, ей уже рассказали о том, как погибла предыдущая рабыня.

Потом потянулись долгие минуты, и Сулла услышал сдавленные крики. Хэдунна держалась мужественно и не хотела, чтобы было слышно, как она страдает, но у нее все-таки вырвалось несколько стонов. Наконец одна из рабынь, та, которая помогала повитухе и подносила ей тазы с горячей водой, сказала ему, что все кончилось и что родился мальчик. Она думала, что хозяин должен быть доволен, и на лице ее светились радость и счастье от того, что она участвует в таком важном событии, произошедшем в мире, руководимом Суллой.

Сулла подождал еще немного, пока повитуха не вышла из комнаты, в которой проходили роды, и, удостоверившись, что Хэдунна осталась одна, поднялся со скамьи и вошел в комнату.

Она лежала на боку, и Сулла видел только ее лицо; остановившись на пороге, он прислушался к дыханию молодой матери. Ему было не важно, заснула она или нет, он решил, что должен немедленно посмотреть правде в глаза.

Он направился к колыбели и с первого же взгляда понял, что ребенок был смуглым и что маленькое личико несчастного своими чертами походит на лицо Поллиона. Часто новорожденные, сразу же поражают удивительным сходством со своим отцом или матерью. Это был тот самый случай. Бывший офицер подумал, что, по крайней мере, не произойдет ошибки.

Он спросил себя, на самом ли деле Хэдунна спала или просто лежала не шевелясь, зная, что ее хозяин подошел к люльке, и старалась не встретиться с ним взглядом. Или просто не хотела смутить его в том, что он собирался сделать.

Он взял ребенка на руки, прихватив одну из пеленок, чтобы прикрыть его, и подошел к двери, через которую в комнату проникал мягкий вечерний свет, чтобы получше рассмотреть то, что держал в руках. Его первоначальное впечатление подтвердилось, и, бросив последний взгляд на свою рабыню, которая по-прежнему или спала, или лежала неподвижно, он вышел во двор, стараясь, чтобы никто не догадался, хотя бы на расстоянии, что он нес, завернув в простыню.

Он повернул за угол дома, направляясь к гумну, за которым располагались загоны для скота. Два или три раба, вытаскивавшие из гумна тюки с сеном для коров, едва взглянули на хозяина. Когда тот проходил мимо, им полагалось иметь сосредоточенный вид.

Сулла направился к загону для свиней, построенному в отдалении из-за запаха, который оттуда доносился. Он подошел к изгороди. Животные рыли землю своими пятачками. Они жрали баланду, которая каждый вечер наливалась им в кормушки, и, повернувшись к нему, захрюкали от нетерпения.