Татьяна Коростышевская - Миньон, просто миньон…

• Название: Миньон, просто миньон…
• Автор: Татьяна Коростышевская
• Жанр: Юмористическое фэнтези

Все дороги рано или поздно заканчиваются, подходит к концу и история графа Шерези, болтуна, красавца, дуэлянта, королевского миньона и девушки. Бастиане предстоит сражение в финальной битве, на кону в которой стоит не только ее судьба, но и будущность всей Ардеры. Сейчас, как никогда, важно знать, кто друг, а кто враг, и что важнее – твоя преданность, или твоя любовь.

---

– Теперь знает, – Караколь со вздохом прервал мои размышления. – Что прикажете с ней делать, моя госпожа?

Ригель хихикнула, подошла к перилам балюстрады и, перегнувшись через них, швырнула в пропасть опустевший бокал.

– Что делать? Что делать?! Ума не приложу, что нам делать с этим бесполым уродцем! Недомальчик-недодевочка, и в обеих ипостасях – чудовище!

Я смотрела на Ригель, почти не осознавая, о чем она говорит.

Если бы ее колдовство распространялось на человеческий мир, не сидела бы она здесь с этой нелепой прической… Значит…

Тут я дернулась от щекотки – моего колена коснулся кончик фаханова крыла.

Черного, как и мои чулки. Черное сочетается с черным, даже если ткани не совпадают текстурно. К примеру, сукно неплохо смотрится с атласными вставками того же оттенка. А еще можно поиграть со светом, если по черному атласу вышить черным же шелком…

Крыло расслабленно опустилось на пол.

Черное на белом… Хорошее сочетание.

Уже потом, выгребая из остывшего камина золу и полируя решетку, я позволила себе думать о чем-то, кроме цветов и тканей.

А сейчас мысли мои следовали за глазами: я осудила рыжих дам, выбирающих алые туалеты, порадовалась тому, что мой костюм мне скорее всего к лицу, ибо я брюнетка либо брюнет, в зависимости от ипостаси.

Коленопреклоненный Караколь фыркнул, сдерживая смешок.

– Почему она ничего не говорит, милый? – визгливо спросила Ригель. – Раньше Цветочек Шерези болтал без умолку.

– Я лишил ее голоса, моя госпожа, – ответил фахан.

– Бедный немой урод! – Безумная королева подошла ко мне, потянулась к волосам.

Я отступила, пытаясь что-то сказать и со страхом осознавая невозможность произнести хотя бы слово.

Он действительно лишил меня голоса? Ну да, ведь раб не может лгать госпоже. Он говорит ей только правду, ничего, кроме правды.

– Она знала? – Ригель обернулась к Караколю.

– Нет, и теперь в ужасе.

– А о чем она думала до этого?

– О том, что ей к лицу красный, в отличие от вас, моя госпожа…

Фахан отвечал неохотно, будто с усилием.

– Мерзавка!

Голова дернулась от пощечины, уклониться я не успела. Потом Ригель щелкнула пальцами, воздух вокруг меня сгустился туманом, рой фиолетовых искорок опустился на плечи, и, как будто от настоящих искр, ткань кафтана стала тлеть, меняя цвет. Когда туман развеялся, костюм мой превратился в холщовое рубище – широкие штаны и рубаху длиной до колен. При этом цвергов футляр остался при мне, под одеждой, так что пришлось придерживать его локтем, чтоб не вывалился на пол.

– Отправь ее к слугам, милый, – велела Ригель, с удовольствием осмотрев меня всю – от кончиков пальцев босых теперь ног до макушки. – На кухню, для самой черной работы. И если она снова попытается бежать – убей. Хотя куда она теперь убежит? Немая жалкая уродина…

– Как прикажет моя госпожа.

Караколь стал медленно подниматься с колен.

– Пояс! – вдруг взвизгнула Ригель. – Пусть отдаст мне пояс! Нужда в маскараде отпала, страшный миньон не нужен никому, мне-то уж точно! Ну же, милый, забери пояс. Я не могу прикоснуться руками к этому грязному ничтожному существу.

А пощечину она мне что, ногой отвесила? Руками она не может! Не дамся! Ни ей, ни этому фахану мокрому. Мало того что у меня отняли голос, теперь хотят лишить ценного артефакта? У меня, между прочим, бубенчики к нему есть в комплекте! Не позволю себя мужского естества лишить!

Фахан со мной и моим достоинством не церемонился. Его нетопырьи крылья резко расправились, накрыв нас будто шатром, твердым и тесным.

– Можешь пока подумать о поцелуях, – сказал Караколь шепотом, в полутьме блеснули его красные глаза, а руки скользнули под мою рубаху, я даже чуть хихикнула от щекотки и придержала локтем футляр. – Не дергайся, болтушка. Дурацкая застежка…

Дурацкая застежка щелкнула, рубаха сразу стала тесной в груди. Прежде чем сложить крылья, Караколь целомудренно подтянул ворот моего рубища повыше.

Затем, развернувшись, с поклоном передал пояс своей госпоже.

– А теперь… – Ригель схватила артефакт, звеня серебряными звеньями.

Я подумала, что на талии ей его не застегнуть, она, видимо, решила так же, поэтому намотала его на запястье, как браслет.

– Пошла прочь, Уродина!

Заглавную букву в своем новом прозвище я расслышала очень хорошо.

«Подумаешь…» – мысленно пожала я плечами и переступила с ноги на ногу, ощущая непреодолимое желание «пойти прочь» в сторону ближайшего замкового клозета. Моему молодому организму были безразличны творящиеся вокруг этого организма безобразия. Ему требовалось несколько минут уединения. Причем срочно.

Караколь, святой, в сущности, фахан, моим желаниям препятствовать не стал. Он грозно рыкнул нечто неразборчивое, видимо, сдерживая смех, растопырил крылья, как бойцовский петушок, и погнал меня в сторону внутренней лестницы.

– И не возись с ней долго! – не унималась Ригель. – Ты нужен мне здесь! До заката я хочу освоить еще несколько фокусов!

– Как прикажет моя госпожа.

Для вежливого ответа повелительнице фахану пришлось остановиться, развернуться, исполнить трехактный поклон… Тысяча мокрых караколей! Да они надо мной издеваются!

Плюнув, разумеется, мысленно, я припустила вниз по лестнице.

Караколь нагнал меня минут через десять, я услышала шелест его крыльев и звук шагов за дверью, отделяющую эркер, вынесенный надо рвом, от коридора.

«Верни мой голос!» – отчетливо подумала я.

Каморка была крошечной, колени упирались в дощатую дверь, а затылок холодил тесаный камень.

– Нет!

Десяти минут моему организму хватило с избытком, поэтому в данный момент я вертела в руках цвергов футляр. Видимо, он мне теперь не пригодится. Бесполезное приобретение. Может, выбросить его к фаханам? В смысле не к фаханам, а просто выбросить? Ну вот хотя бы в дырку в полу. Чтоб никому больше не достался. А то кто эту Ригель знает? Может, она и мои новые бубенчики захочет? Пумес-то мой тю-тю, развеялся противоестественным колдовским образом вместе с красным камзолом. Тогда почему не развеялся футляр? Потому что его делали цверги! Папаша мне говорил, что его волшебство сильнее того, которым обладают феи. Судя по тому, что Ригель приняла мой шрам за настоящий, так оно и есть.

– Выходи!

«Не выйду!»

Я изогнулась, прижавшись боком к стене, и посмотрела вниз.

Если пояс она использует в качестве браслета, даже страшно представить, что она сделает с бубенцами. Кстати, о бубенцах…

– Басти! – в голосе фахана слышалось страдание. – Ты ставишь меня в неловкую ситуацию…

«Значит, ты не собираешься возвращать мой голос?»

Он промолчал.

«Спрошу иначе. Ты можешь мне его вернуть?»

– Это несложно, – осторожно проговорил Караколь, – но…

«Но не хочешь?» – мне удалось придать мысли обвиняющий оттенок.

– Как будто здесь хоть что-то зависит от моего желания…

Вот ведь незадача. Я ощутила нечто вроде сочувствия. Он же пытается тебе помочь, глупая ты девчонка, по-своему, конечно, по-фаханьи. Если бы ты при голосе была, вообрази, каких дерзостей наговорила бы сейчас безумной королеве, а потом вообрази, как бы она тебя за эту дерзость наказала. Караколь вполне изящно вывел тебя из-под удара непокалеченной и живой.

Но он не отвечает на мои вопросы!

Значит, не может!

Или не хочет?

А может, ты просто не умеешь задать правильных вопросов? Вспомни, как ты беседовала с фатой Илореттой, феей, дарующей имена. Вспомни, какое значение она придавала формулировкам.

«Почему бы тебе меня не отрешить? – подумала я. – Зачем ты уговариваешь меня выйти, если можешь заставить?»

– Не могу, болтушка, теперь не могу…

Я удивилась, что его ответ на этот раз не был односложным.

– Те фокусы, которыми обучается моя госпожа…

«Она отбирает их у тебя?»

Я распахнула дверь и требовательно уставилась в красные глаза фахана.

«То есть рано или поздно она научится отбирать голос самостоятельно?»

– Это мелкое колдовство, и вряд ли моя госпожа захочет…

«Где мой голос? – Предполагать, чего захочет или не захочет безумная корова Моник, нет желания. – Ты ведь должен был заключить его в какой-нибудь артефакт? Правда? Это было бы логично…»

Караколь потупился. Так как возвышался он надо мною туаза на полтора, это движение выглядело скорее угрожающе.

– Я поместил его…

И еще до того как фахан закончил фразу, я знала ответ.

Он! Болван! Поместил его в пояс! Потому что это был ближайший к его болванству артефакт фей!

Ненавижу!

Спящий! Как же я в этот момент ненавидела Караколя!

Мне плевать на шрам на щеке, потому что не в красоте смысл моей жизни! Почти плевать на плен, потому что из любого плена можно бежать! Плевать даже на прошедшие в моем мире два года! Но, как оказалось, плевать на все это проще было по отдельности. Когда несчастья накопились, моя внезапная немота стала последней каплей, той самой мифологической, переполнившей чащу терпения.