Татьяна Алюшина - Созданы друг для друга

• Название: Созданы друг для друга
• Автор: Татьяна Алюшина
• Жанр: Любовный роман
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-109782-0

Дина совершенно случайно спасает жизнь молодой мамы и ребенка и таким образом знакомится с Владом Гарандиным. Он бывший долларовый миллиардер, человек необычной судьбы, имевший когда-то большое влияние в бизнес-кругах. Сама Дина уже много лет занимается спасением женщин от домашнего насилия – делом сложным и полным опасностей. И вот столь разных людей потянуло друг к другу, но смогут ли они быть вместе?

---

Они смотрели друг на друга, словно вошли в некое особое пространство на двоих, на какое-то короткое время забыв о присутствии Дининой мамы, с удивлением посматривающей на них, «зависших» в молчании.

И тут в пакете, который принес Гарандин и поставил на стол, что-то дзинькнуло, и он начал медленно заваливаться набок. И этот звук разорвал затянувшееся молчание. Влад поднялся с места, подхватил падающий пакет и пристроил понадежней.

– А ведь мы с вами встречались, Владислав Олегович, – произнесла с улыбкой Антонина Борисовна.

– Извините, не припоминаю, – возвращаясь в кресло, сказал Гарандин.

– Ну это понятно, – кивнула женщина, – в то время вы занимались весьма масштабными проектами и о малых своих деяниях могли и не помнить.

– Вы пострадали от моей деятельности? – ровным тоном поинтересовался Гарандин.

– Как раз наоборот, – понимающе усмехнулась Антонина Борисовна и пояснила: – Я возглавляю интернат для музыкально одаренных детей, под патронатом Московской консерватории и музучилища при ней. В самом конце девяностых наш интернат собирались закрывать в связи с аварийным состоянием зданий, в которых он располагается. Наше учреждение расположено в историческом центре Москвы и до сих пор является лакомым куском для многих деятелей, мечтающих урвать такие площади. А уж тогда интернат откровенно и целенаправленно уничтожали. Как потом выяснилось, мэрия уже продала участок нашей земли кому-то из коммерсантов, естественно, получив громадные взятки, оставалось лишь довести разорение до конца. И что только тогда с нами не творили: и свет выключали, и отопление, и в конце концов признали здания аварийными, а ведь у нас детки. Талантливые, гениальные детки, и некоторые без патроната родных, сироты, а их собирались распределить по обычным интернатам. Настоящее преступление. Мы с коллегами и с несколькими преподавателями из консерватории, заручившись поддержкой известнейших музыкантов, выпускников консерватории, отправились на поклон к сильным мира сего. До правительства дошли, но нам дали только одно: милостиво разрешили поискать спонсоров на ремонт. Срок – полгода, в течение которых нас обещали не трогать. И мы пошли искать.

– Я так понимаю, что я был одним из спонсоров, которых вы нашли? – ускорил рассказ Влад.

Он не любил и всякий раз ощущал неудовольствие, когда в разговоре затрагивали его прошлую деятельность.

– Да, вы были одним из тех людей, кто откликнулся на нашу беду и помог, – кивнула, улыбаясь, женщина.

– Антонина Борисовна, – выдерживая ровный тон, поспешил разочаровать ее Гарандин. – Мои помощники в те времена приносили мне в день десятки и сотни запросов на спонсорскую помощь, и все, как правило, из разряда «вопрос жизни и смерти, последняя надежда». А мои советники и менеджеры выбирали из них те, которые могли быть полезны для имиджа и с которыми можно было правильно засветиться на телевидении и в массмедиа, и рекомендовали поучаствовать. Не стоит хоть сколько-то героизировать мой поступок, я очень далек от образа положительного героя, если не сказать наоборот.

– Ну то, что вы скорее злой гений, известно всей стране, – усмехнулась Антонина Борисовна. – Журналисты особенно постарались, создавая этакий ваш образ. Только с проектом восстановления и реконструкции нашего интерната вы не выступали ни на одной медийной площадке и вообще никак не обозначили свое участие в нем.

– Да это… – все ж не удержался и чуть скривился Влад, почесав от неудовольствия пальцем бровь, – не имело значения. Меня вообще тогда мало интересовали люди с их трагедиями и трудностями, Антонина Борисовна. Если моя помощь оказалась своевременной, достаточной и на самом деле стоящей, что ж, я рад, но я совершенно ничего не помню про ваш интернат, уж извините.

– А вы ведь приезжали несколько раз лично проверить, как идет ремонт, и участвовали в церемонии открытия после его завершения, – все вспоминала и вспоминала она. И вдруг попеняла ему: – Вы уж так строго себя не обличайте, Владислав Олегович. Разумные люди прекрасно понимают, что серьезные состояния так просто не делаются, и все же вы хоть и были в те времена моложе всех начинающих олигархов и известных бизнесменов, но всегда находились немножко над беспределом. Вы знаете, скольких бизнесменов мы обошли? В том списке были люди гораздо более состоятельные, чем вы тогда. Гораздо более, – повторила она со значением. – Так вот: бизнесменов было пятьдесят, откликнулось на наш крик о помощи только двое: вы и Дмитрий Федорович Победный[3]. И оба не просто дали денег, как подачку, мол, отвяжитесь, а проверяли и контролировали процесс от начала до конца, пусть и через своих помощников, и вмешивались, когда что-то буксовало или делалось халтурно. И если бы не вы с Дмитрием Федоровичем, то не было бы сейчас у мира уникального голоса Верочки Старогиной, а Миша Шумской не стал бы лауреатом международного конкурса, и Юра Балабин не был бы солистом Большого театра, и еще очень многие талантливые ребятки не смогли бы стать музыкантами. И это не преувеличение, поскольку если ежедневно не заниматься предметом с грамотным преподавателем, то не получится настоящего, сильного музыканта.

– Спасибо, – коротко ответил Гарандин.

И непонятно было, за что поблагодарил: за напоминание о его человеческом участии в том давнем проекте или за то, что женщина наконец-то замолчала.

«Как же я его не узнала-то, а? – думала Дина, удивленно разглядывая его откровенным образом. – Как же странно, что не вспомнила и не признала в нем того самого Гарандина. Даже услышав фамилию, не вспомнила. Он, конечно, изменился, но не настолько же сильно, чтобы не узнать».

У них в семье, пока шла реконструкция и ремонт интерната, Гарандин с Победным были постоянной темой разговоров, просто героями. И Дина знала всю доступную, которую можно было достать без не существующего тогда интернета, информацию о каждом из этих бизнесменов и читала статьи о них, и старалась не пропускать интервью на телевидении, которые они давали.

Ей было любопытно, на самом ли деле эти люди настолько лишены любых моральных устоев, ограничителей, что ради прибыли готовы на любой криминал, на убийства и самое грязное мошенничество, как трубили, яростно обличая зарождающуюся олигархию и бизнес-элиту страны, в те времена все газеты и телевизионные обозреватели. А они, эти самые без моральных устоев, оказывается, вон дали средства на восстановление интерната и маминым ребятам помогли: одели-обули, оплатили участие в конкурсах европейских, новые инструменты купили. Дома тогда частенько, бывало, обсуждали с отцом и его друзьями эту самую олигархию. Тогда они вообще много чего и горячо обсуждали, а толку-то в тех обсуждениях?

И на тебе – вот так встретить, столкнуться в самом что ни на есть прямом смысле и не вспомнить, не узнать.

Впрочем… Что ей был тот далекий и недосягаемый, как неосвоенный космос, господин Гарандин в те времена? Ничего.

– Вам неприятна эта тема? – сообразила Антонина Борисовна.

– Предпочитаю жить сегодняшним днем, – уклончиво ответил Владислав Олегович.

– Простите, – стушевалась Антонина Борисовна, – я несколько увлекаюсь и слишком живо реагирую, когда разговор заходит о нашем интернате и наших детках. Это профессиональная деформация, как классифицирует столь сильную вовлеченность в работу мой муж.

– А в свете сегодняшних реалий, – быстро перевел разговор Гарандин, – хотелось бы узнать, как чувствует себя пострадавшая.

– Хреново, – тут же отозвалась пострадавшая и пожаловалась: – К тому же мне запрещено читать, смотреть телевизор, пользоваться телефоном и Интернетом и вообще что-либо делать. Нужно просто тупо лежать, желательно не двигаясь. Это ужасно. Я никогда даже представить себе не могла, что ничего не делать – это такая жесть невозможная. – И усмехнулась: – Наоборот, долгие годы уставала и выматывалась так, что мечтала только об одном: полежать, ничего вообще не делая, даже не шевелиться и только отдыхать. Как-то все же надо осторожней со своими желаниями, а то мечты, оказывается, сбываются.

– А общаться вам разрешено? – улыбнулся Влад.

– Ограниченное количество времени, – жалобно вздохнула она.

– Ох ты господи! – Антонина Борисовна торопливо поднялась со стула, засобиралась, засуетилась. – Я-то что сижу? Мне же на работу. – И, наклонившись к Дине, расцеловала дочь. – Вечерком приду. – И выпрямилась, повернувшись к Гарандину: – Очень рада личному знакомству, Владислав Олегович, и благодарю за то, что сумели не убить Дину.

Гарандин поднялся из кресла, когда женщина обратилась к нему.

– Я не делал этого осознанно или намеренно, – отказывался он от неуместной, как ему казалось, благодарности, – а действовал исключительно интуитивно.

– И тем не менее, – мягко возразила ему Антонина Борисовна, – вы приложили максимально возможные усилия, чтобы не убить Дину. За это я вас и благодарю. – И не удержалась-таки: – И за спасение нашего интерната, хоть вам это напоминание и не по душе.