Светлана Казакова - Своенравная добыча

• Название: Своенравная добыча
• Автор: Светлана Казакова
• Жанр: Любовное фэнтези

Княжество моего отца в опасности, и нам пришлось попросить о защите правителя соседней страны. В уплату ему предлагали земли и рабов, золото и самоцветы. Но он пожелал меня…

---

– Тебе что, плевать на всех нас и на княжество? – спросил у меня. – Если его захватят, мне отрубят голову, а твоего младшего новорождённого брата вздёрнут на пики. Такой судьбы ты для нас хочешь? Я дал тебе жизнь, вырастил тебя, не скупился на дорогие подарки. Настало твоё время сделать что-то для меня.

– Но отец!

– Хватит! Вы с твоей сестрой меня очень разочаровали. Одна надежда, что мои младшие дети окажутся не такими.

Я сдержалась, не заплакала при нём. Убежала и дала волю слезам в дальнем уголке сада. Они текли не переставая. Я плакала от жалости к себе самой, разом потерявшей любовь отца и сестры, а взамен получившей лишь неизвестное будущее в незнакомом краю с чужим пугающим человеком. От жалости к Ильме, несчастной, опозоренной. От жалости к той, которая произвела на свет моих брата и сестру, и это убило её. Почему так тяжело быть женщиной?..

«Я не сдамся, – решила я, стискивая зубы. – Ни за что».

Глава 9

Мёртвых в Ив-Лин погребали сразу, без долгих прощаний. Эти похороны были скромными, хоть и в княжеской семье. У Эрмины, младшей отцовской жены, не было родственников, поэтому перед склепом собралось совсем мало людей. В числе которых, разумеется, мы с отцом и Ильмой. Явилась и снова ставшая единственной супругой князя Ив-Лин Мильдана, для которой все перемены во дворце наверняка стали огромным потрясением, хотя она этого и не показывала на людях.

Я для неё всегда была чужачкой, бесполезной падчерицей, той, что посмела родиться на свет, потеснив место, которое занимала Ильма в сердце отца. Должно быть, княгиня радовалась тому, что скоро я уеду и больше не буду мозолить ей глаза. Вот только ей предстояло разлучиться и с родной дочерью.

Уже на другой день с рассветом Ильму ожидало отправление в монастырь. Я пыталась поговорить с ней, но сестра ни в какую не желала. А потому я решила заглянуть в детскую, где мирно спали мои брат и сестра, чтобы хоть разок посмотреть на них. Такие маленькие, беззащитные. Тихо, чтобы не разбудить их, я наклонилась над висящими рядышком колыбельками.

Сейчас, когда я на своём опыте узнала, как ненадёжна бывает земля под ногами, как всё может измениться в одно мгновение, я заранее боялась за их судьбу. Пусть на княжество и не нападут, теперь, когда оно под защитой Лундсфальда, иных опасностей это не отменяет. Я склонилась ниже и зашептала:

– Пусть боги оберегают вас. Пусть любящая душа вашей матери Эрмины и её забота останутся с вами. Пусть вы всегда будете поддерживать друг друга.

Я не знала, имеют ли мои слова хоть какую-нибудь силу, но всегда верила, что если желать чего-то искренне, от всей души, то это поможет. Мне даже показалось, будто, когда я напоследок осеняла детей защитным знаком, с моих пальцев сорвались едва видимые светящиеся нити, завязавшись в узел. Померещилось, должно быть.

Я так устала, что даже переживания отхлынули прочь, как вода при отливе. Хотелось лишь добраться до своей комнаты и заснуть. Но там меня поджидало новое испытание.

И у него было лицо Эрланда Завоевателя.

Увидев его, я отшатнулась к стене. Что он тут делает?.. Уже пришёл заявить свои права на меня? И его впустили? Впрочем, о чём это я. Разве кто-нибудь защитит меня сейчас, когда родной отец мною пожертвовал? Никто, кроме меня самой.

– Почему вы здесь? – спросила я. Губы дрожали, но я очень старалась держать голову высоко. Пусть знает, что говорит не с бесправной рабыней, а с дочерью князя! Хотя я сейчас мало чем отличалась от тех же рабынь, это не значит, что и вести себя должна так же. – Вам мало того, что вы вынудили отца заставить меня ехать с вами в Лундсфальд?

– Он тебе уже сказал? – осведомился Эрланд.

– Да, – кивнула я. – Скоро я буду в полной вашей власти. Так можете вы хотя бы сейчас, пока я ещё дома, дать мне возможность побыть в одиночестве?

– Могу.

– Правда? – я недоверчиво взглянула на мужчину.

В спальне горели всего две свечи, позволявшие разглядеть не так много. Широкие плечи под тканью камзола, тень щетины на лице, глаза… синие, кажется. Они составляли резкий контраст с густыми чёрными волосами. Мне не хотелось его рассматривать, однако мой взгляд невольно то и дело обращался в его сторону. Врага надо знать в лицо.

– Тебе не тяжело? – спросил он.

– Тяжело?

– Дышать. В этом, – кивнул на мою одежду правитель Лундсфальда. Я поняла, что он имеет в виду корсет.

– Я привыкла.

Эрланд вытащил из-за пояса нож, и вот тут мне в самом деле стало нечем дышать. Что он задумал? Нужно бежать!

Я уже успела развернуться к двери и коснуться её ладонями, когда меня остановили. Сильные руки удержали за плечи за мгновение до побега. Стало страшно – страшнее, чем в коридоре, когда этот же мужчина набросился на меня.

– Не бойся, – это прозвучало как приказ.

Он вдруг полоснул ножом по шнуровке корсета.

– Наши женщины такого не носят.

– Я не одна из ваших женщин! – выпалила я, прижимая к груди пострадавшее платье.

– Но скоро станешь ею.

– И что же вы цените в них?

– Кротость и послушание.

Я прикусила губу – с такой силой, что во рту появился вкус крови. Вот, значит, как? Не дождётся правитель того, что я тоже стану тихой и покорной, никогда и ни за что!

– Повернись.

– Зачем вы это делаете? – всё ещё стоя к нему спиной, спросила я. – Вы не умеете по-другому обращаться с женщинами? Ухаживать, говорить красивые слова? Как в романах… В Лундсфальде так не положено?

Эрланд вдруг рассмеялся. Наверное, ему показались забавными и наивными мои слова. Что поделать, если я так мало знала о жизни?..

Да, собственно говоря, и не хотела знать. Мне было уютно и хорошо с книгами и вещами, которые хранили память о детстве. Некоторые из моих старых игрушек мама сама сшила. Я никогда не стремилась поскорее повзрослеть, выйти замуж, как того хотела Ильма. А ещё из-за своей необычной внешности я не считалась красавицей, и на меня почти не обращали внимания, не смотрели так, как на сестру.

– У нас говорят, если цветок Ив-Лин пересадить в другую почву, он не приживётся. А я ведь даже не цветок, я человек. Почему вы уверены, что я смогу жить в чужой стране?

– Ты сможешь, – сказал повелитель Лундсфальда.

Мне бы его уверенность!

– И что же меня там ждёт?

– Ты. Будешь. Моей, – делая паузы после каждого слова, произнёс он.

Глава 10

Близость Аньяри сводила с ума. Почему она такая?.. Гибкая, нежная. Пахнущая здешними цветами и чем-то ещё, свойственным только ей. Точно созданная специально для него.

– Я стану вашей… кем? Добычей? Игрушкой? А что будет со мной, когда вы натешитесь? Отправите обратно? – не оборачиваясь, спросила младшая княжна Ив-Лин.

– Нет. Сюда ты больше не вернёшься. Да и к кому тебе возвращаться?

Он надавил на больное место, напомнив о том, что её родной отец, почти не споря с этим требованием, согласился отдать дочь иноземцу. Жестоко, да. Но чем раньше Аньяри с этим свыкнется, тем лучше для неё самой. Только близкие люди предают. Чужие предать не могут.

– И больше не надевай это орудие пыток. Твоя талия и без него тонкая, – добавил Эрланд, и в подтверждение этих слов на талию девушки легли его ладони. С лёгкостью её обхватывая.

Аньяри вздрогнула и забилась в его руках, как пойманная в силки птичка.

– Не надо… Пустите! Пожалуйста, – выдохнула она. Ей явно пришлось переступить через свою гордость, чтобы просить его. А ему отчаянно не хотелось её отпускать.

Хотелось совсем другого. Раздеть её догола, увидеть её красивое тело без всех этих тряпок. В Лундсфальде женская одежда была гораздо проще – верхнее и нижнее платье, летом потоньше, зимой поплотнее, чулки, и всё. А тут девушек заворачивали не пойми во что. Ничего, скоро Аньяри будет носить то, что нравится ему.

– Пустите… – повторила она, когда он скользнул ладонями выше, к её груди. Накрывая волнующе приподнятые вырезом платья полушария и слегка сжимая их. Жаль, что он разрезал на ней не всю одежду.

Склонив голову, мужчина припал губами к нежной коже девушки между плечом и шеей. Аньяри дёрнулась и замерла, почти не дыша. Но в этом не было ни капли смирения – она лишь застыла, как кусок льда, очевидно, решив, что показной безвольностью добьётся большего, чем упорным сопротивлением.

Как будто знала, что укладывать в постель бесчувственную куклу ему не хочется.

Позволив себе ещё несколько мгновений касаться её, жадно вдыхать аромат кожи и волос, Эрланд разжал руки и вышел, хлопнул дверью.

Пока он ещё мог сдерживать себя.

Пока.

Наступило утро. Все желающие проводить в монастырь старшую княжескую дочь высыпали во двор. Вышел и Эрланд, скорее от скуки, нежели из желания ещё раз увидеть Ильму.

Сегодня она выглядела уже не так, как на пиру в честь его приезда. Простое платье, убранные под чепец волосы, заплаканные глаза, похожие на тёмные провалы на бледном лице. Ильма поочерёдно подходила к тем, с кем хотела попрощаться навсегда, ведь из монастыря, как известно, не возвращались.