Каролина Эрикссон - Наблюдательница

• Название: Наблюдательница
• Автор: Каролина Эрикссон
• Жанр: Триллер
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-106969-8

Пытаясь пережить расставание с мужем, успешная писательница Элена снимает домик в маленьком шведском городке. Находясь на грани срыва, она не может ни писать, ни спать и все больше отдаляется от семьи и друзей. Но неожиданно для себя находит утешение, наблюдая за благополучной семьей, живущей через дорогу. Чем больше Элена наблюдает за ними, тем сильнее убеждается, что в жизни ее соседей происходит что-то странное, и эта тайна одновременно завораживает и пугает ее. В ней просыпаются вдохновение и писательский азарт. Похоже, что за аккуратным фасадом разыгрывается настоящая драма. Однажды Элена узнает от сына соседей, что его мать – женщина с темным прошлым, способная на ужасные поступки. Писательница становится одержимой этой семьей и начинает преследовать своих соседей, превращаясь в их тень. Но по мере того как опасность возрастает, грань между воображением и реальностью начинает стираться. Теперь смерть угрожает уже самой Элене.

---

Сестра замолкает, словно собираясь с силами перед тем, как сказать нечто важное. Мне кажется, что-то вроде нравоучения или разоблачения. Может, правду о Вальтере и его боулинге. Но потом раздаются голоса людей – сестра работает в офисе, и она прокашливается. Нейтральным тоном сообщает, что купила папе открытку и подписала нашими именами. Обычную открытку, без сердечек и шариков. Если я не возражаю, она отправит ее по пути с работы. Я не возражаю.

Снова сестра делает паузу и, понизив голос, спрашивает:

– Ты что-нибудь сегодня ела, Элена?

Я не успеваю ответить. Кто-то на заднем плане зовет сестру.

– Мне пора на совещание, – поспешно извиняется она. – Поговорим позже.

Я переворачиваюсь на другой бок и чувствую нарастающую тревогу. В пятницу сестра придет сюда. Я сама ее пригласила. Осталось всего три дня. Эта мысль выталкивает меня из постели. Я иду в гостиную и, стоя в дверях, оглядываю коричневые коробки с вещами. Единственный здесь предмет мебели, помимо книжного шкафа – потертый диван, отчего в комнате пусто и неуютно.

Я перехожу на кухню и продолжаю инспекцию. Два стула, шаткий стол, часы – вот и все. Пустые холодные стены. Куда ни глянешь – ни картины, ни цветочка. Сестра будет в ужасе. Я должна убедить ее в том, что со мной все в порядке. Значит, надо что-то с этим всем сделать до ее прихода. Часть меня не понимает, почему меня вообще волнуют такие тривиальные вещи. Другая напоминает, что нужно смотреть в будущее.

Через час, когда я возвращаюсь из цветочного магазина, сестра звонит снова. Я также зашла в местный продуктовый и решила, что для пятничного ужина придется поискать магазин побольше. Но это можно оставить на другой день. Собрав пакеты в одну руку, другой я прижимаю к уху телефон.

– Алло?

– Я хотела сказать еще одну вещь. Это касается…

Теперь вокруг нее тихо. Может, она в переговорной с закрытой дверью, чтобы ей на этот раз не мешали.

– Но я не знаю, как сказать… и по телефону ли…

Интуиция меня не обманула. Она что-то хочет сказать, и, судя по волнению, тема деликатная.

– Я слушаю, – говорю я.

Сейчас, думаю, я, Вальтер.

Но сестра говорит не о муже и не о ней самой. А обо мне. Она говорит, что подумала и что была слишком резка со мной в прошлую пятницу. Когда говорила, что я должна снова начать писать и что можно счастливо жить и без детей. Потому что я не спрашивала ее мнения или совета.

– Не стоит из-за этого переживать, – говорю я, когда она замолкает. – Я знаю, что ты желаешь мне добра.

– Но я переживаю.

Я сжимаю бумажный пакет с цветами, по словам продавца, «не требующими особого ухода».

– Что ты имеешь в виду?

Я почти у дома. Вхожу во двор. Перед домом Стормов сидит Лео, склонившись над книгой. При виде меня он поднимает руку и машет. Я машу в ответ. Сестра вздыхает на другом конце.

– Еду, например. Элена, ты взрослый человек, у меня нет никакого права, но ты должна понять, что я тревожусь за тебя, что, если история повторится…

В ушах шумит.

– Какая история?

Лео собрал вещи и идет навстречу мне.

– Только не злись, но мне все известно, – продолжает сестра.

Я концентрируюсь на дыхании, заставляю себя дышать как можно медленнее. Вдох-выдох, вдох-выдох.

– О чем ты? О чем ты говоришь?

– Об анорексии, которая была у тебя в юности.

Она делает паузу.

– Мама мне все рассказала, – добавляет она.

Шум становится невыносимым, силы меня покидают. Я опускаю сумки на землю. Лео безмолвно показывает на них и так же безмолвно спрашивает, не нужна ли мне помощь. Я качаю головой, собираюсь с силами и отвечаю.

– Я должна закончить разговор. Созвонимся попозже.

– Нет, пожалуйста, не делай этого, – умоляет сестра. Я не хотела вспоминать это, но мы обычно… я не знаю… может, я зайду после работы. Мы сможем поговорить один на один.

Лео показывает жестом, что понимает, как я занята, и он не хочет меня беспокоить.

– Подожди!

Лео замирает и смотрит на меня.

– Это ты мне? – спрашивает сестра.

– Прости, я занята, – говорю я. – Сосед мимо проходил.

С этими словами я заканчиваю разговор и убираю телефон. Через секунду поднимаю глаза на Лео. На нем нет куртки.

– Тебе не холодно тут на улице?

Он пожимает плечами.

– Ты опять забыл ключи?

– Да, я самый большой в мире неудачник.

Я смотрю в пакеты, на горшки с цветами, потом на руки Лео. Синие от холода. Очевидно, что он совсем замерз. У меня нет другого выбора, как поступить как порядочный человек.

Я встречаюсь с ним взглядом.

– Хочешь зайти ко мне ненадолго?

14

Мы входим в дом. Лео открывает рюкзак, чтобы положить туда книгу, которая была у него в руках. Из книги на пол выпадает бумажка. Видимо, ее засунули между страниц. И вот она лежит на полу между нами. Кто-то написал на ней жирными черными буквами, и текст хорошо видно.

Лео Сторм = Слишком уродлив, чтобы жить.

Лео вздрагивает, поспешно нагибается за бумажкой, комкает и засовывает в карман.

– Что это было?

– Ничего.

Мальчик выпрямляется, но не смотрит мне в глаза. Я приглашаю Лео присесть на кухне и принимаюсь доставать продукты и цветы из пакетов. Лео вызывается помочь, и мы вдвоем раскладываем цветы по горшкам, поливаем и выставляем на подоконник. Когда Лео поворачивается, чтобы поставить папоротник на место и поправить листья, я разглядываю его украдкой. Из головы не выходит эта записка. Кто ее написал? Он сам? Или это послание?

Лео поворачивается и замечает мой взгляд. Я быстро спрашиваю, не голоден ли он. Пару минут позже мы сидим за столом, на который я поставила блюдо с овсяным печеньем. Лео стремительно поглощает печенье, но половину оставляет мне. Я качаю головой, пододвигаю блюдо к нему и говорю правду:

– Я не голодна.

В голове звучит голос сестры: «Анорексия, которой ты страдала в юности… мама мне все рассказала». Прижимаю кончики пальцев друг к другу и чувствую подавленность, от которой меня на время отвлек Лео. Неужели мама и правда ей все рассказала? И что именно она рассказала?

Лео ломает последнее печенье пополам и, поедая половину, осматривается.

– Вы здесь живете одна?

Вопрос слишком неожиданный, я не успеваю обдумать ответ. Достаточно было бы кивнуть и сказать «да», но с языка у меня срывается правда:

– Мы с мужем расстались

– Вы разводитесь? – озабоченно спрашивает Лео.

– Мы решили пожить раздельно, чтобы все обдумать. Но мы все еще женаты.

Он кивает и молча доедает печенье. Закончив, он стряхивает крошки со стола в ладонь.

– То, что вы видели…

Закусив губу, он кивает в сторону прихожей.

– Та записка…

Я медленно киваю, жду, когда он продолжит.

Лео закидывает крошки в рот, медленно сглатывает.

– Если вы вдруг встретите папу или маму и разговоритесь, не стоит упоминать ее. Записку.

Я встаю, наливаю два стакана воды, ставлю один перед Лео и снова сажусь напротив.

– Может, тебе стоит им рассказать?

Он не отвечает.

– Если тебе плохо, – продолжаю я. – Или если тебя кто-то обижает…

Лео качает головой.

– Папа занят. Он вечно работает. У него нет времени на такие вещи.

Такие вещи? Я делаю глоток воды.

– А мама?

– Мама?

Лео мотает головой, и челка снова падает на глаза.

– Вряд ли.

Слова повисают в воздухе. Я чувствую, как напряжение в комнате нарастает.

– Почему ты так думаешь?

Я стараюсь сохранять нейтральный тон, чтобы не выдать своего любопытства. Лео смотрит на бокал перед собой.

– Мама… она… она…

И я снова испытываю то самое чувство, которое посещало меня прежде столько раз, в разных жизненных ситуациях, с самыми разными людьми. Тут что-то кроется.

– Какая? Какая она?

Лео медленно поднимает лицо, мы смотрим друг другу прямо в глаза. Что-то мелькает в его взгляде, но так быстро, что я не успеваю истолковать, осмыслить это.

– Сложно объяснить, – бормочет он и опускает глаза. – Она странная.

– В каком смысле? Приведи пример.

Я понимаю, что зашла слишком далеко, и открываю рот, чтобы как-то сгладить свою бестактность, но Лео успевает раньше.

– Я помню, – бормочет он, – когда мне было лет пять или шесть, мы с мамой шли по мосту и она внезапно швырнула сумочку в реку. Вот так просто. Не знаю, откуда мы шли и куда, но помню, я тогда подумал, что странно идти так близко к краю. Она держала меня за руку, я что-то рассказывал, но она смотрела не на меня, а на воду внизу. Потом она подняла руку и швырнула сумочку через перила. Вместе с кошельком, ключами, телефоном и всем остальным. Прохожий попытался нам помочь. Он пытался подцепить сумку длинной веткой, но ему это не удалось. И сумка ушла на дно. Позже, когда мама объясняла папе, что случилось, она сказала «уронила». Я сильно удивился. Я же знал, что она нарочно выбросила ее. И не мог понять, почему она не рассказала правду даже папе.