Евгений Щепетнов - 1971. Восхождение

• Название: 1971. Восхождение
• Автор: Евгений Щепетнов
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-110531-0

Приключения Михаила Карпова в СССР продолжаются. Писательский успех позволяет герою переехать в Москву и заняться обустройством быта. После всех испытаний, что успел преодолеть наш герой, его ждут медные трубы. Слава неожиданно появившегося писателя-фантаста бежит впереди героя. Узнаваемость где-то помогает Михаилу, а где-то и вредит. Путевка в дом творчества, солидные гонорары, успех у женщин – всё это способно ослабить внимание и заставить плыть по волнам, получая от жизни максимум. Но герой не таков. Его задачи глобальны, а успех – лишь инструмент, приближающий к реализации глобальных целей. Хватит ли герою сил, чтобы не отклониться от выбранного курса?

---

Подзываю официанта, заказываю еще сто граммов. Как раз приносят борщ, и я начинаю наслаждаться горячим, остро пахнущим перцем хлебовом. Люблю борщ! Красный, свекольный, сладкий, из свежей капусты! И чтобы посредине чашки – пятно белой сладкой сметаны. Разве что-то сравнится с борщом?! Если только домашние пельмени…

Под борщ – еще сто граммов виски. Под горячее – дело святое! Водка противна, а вот виски неплохо идет. Есть в нем что-то такое… природное. Деревом отдает, угольками. А водка – просто разбавленный спирт! Коньяк тоже не люблю – сладкий какой-то, неприятный. Вино – сухое или полусладкое – ничего идет, но мне надо его много выпить, чтобы в голове что-то было. Для меня оно как компот. Или квас.

Кстати, надо сказать официанту, чтобы с собой положили газировки. Ну или квасу – есть же у них квас. У меня в квартире даже чая нет. Или есть? Но даже если есть – это все от старушки осталось, что там за чай – непонятно. Опилки какие-нибудь…

Кстати, старушка шептала мне, чтобы я коробку прибрал, что в крупах и сахаре спрятана. Хорошо, что вспомнил, – как домой приеду, надо посмотреть, что там за коробка. Безделушки ее, не иначе – сережки, кольца. Какая бы ни была пролетарская поэтесса, а все-таки женщина, и как любая женщина, вероятно, любила украшать себя всякой мишурой. Я этого не понимаю, но и не порицаю. Нравится – да ради бога! Носи! У Зины тоже полно всяких побрякушек, я даже не смотрел каких. Муж ей покупал. Говорила – очень дорогие есть побрякушки, и если нам, мол, туго придется – можно продать, и очень выгодно.

Из-за стола вышел тяжелый, объевшийся, как давно не жравший удав, проглотивший капибару. На чай оставил пятерку – вполне нормальные чаевые. Официант благодарил, и видно, что искренне. Кстати, все еще плаваю в здешних ценах. Норовлю оставить чаевые едва ли не как в своем времени. Интересно, как бы вытянулась физиономия официанта, если бы я оставил ему на чай пятьдесят или сто рублей? При обычной для этого времени зарплате в сто пятьдесят рублей в месяц.

Вообще, если разобраться, – цены в ресторане очень даже кусаются. Чтобы человеку с зарплатой в сто пятьдесят рублей поужинать в ресторане… это фантастика. Нет, поужинать-то можно, вот только потом как жить? Одеваться, обуваться и всякое такое? Ресторан не для простых советских граждан, коих в стране большинство, он для той прослойки, которая очень хорошо зарабатывает. Для номенклатуры, для всяких артистов и музыкантов с певцами. Ну и для писателей – богатеньких, как я.

Дотащился до станции метро по пустынной, с редкими прохожими улице. Поздно уже. И не заметил, как время подкралось к полуночи. Вроде только что вошел в ресторан, и… почему-то там время летит быстро – пока ждешь заказа, пока съешь. В ресторане ешь не так, как где-нибудь в палатке под Хасавюртом – скорей, скорей, вдруг сейчас вызовут, останешься голодным! Ножом, из грубо вспоротой банки! Черствым хлебом в теплую, пахучую жижицу в банке! Разогреть нет времени, так, на холодную… В ресторане – смакуешь еду, наслаждаешься каждым кусочком. Ресторан – это спектакль кулинарии. Это театр еды. И спешка здесь неуместна. Опять же – «за что уплочено, должно быть проглочено!» – и ты втискиваешь в себя заказанное, даже если понимаешь, что можно было и бросить – хватит обжираться!

Переместился на Замоскворецкую линию, сел в вагон – почти пустой, кроме меня два человека. Уселся в угол, положил рядом пакет с моим завтрашним завтраком – обычных пакетов-маечек здесь нет, но есть фирменные картонные пакеты из ресторана, вполне себе удобные. Туда мне все и сложили, честно заслужив свои чаевые.

После обеда или ужина меня всегда тянет в сон – ну вот такая особенность организма! Хоть десять минут, да поспать! А тут еще и двести граммов виски… В голове мутное тепло… хорошо! Уютно, даже в вагоне метро! Ехать не так уж далеко, но и не близко. Греха не будет, если десять минут придавлю храпака.

В общем, свою станцию я благополучно прое… хмм… пропустил. Очнулся, когда чья-то рука бесцеремонно ухватила меня за воротник и встряхнула – ощутимо ударив по скуле. Открывая глаза, на автомате я уцепил эту самую руку и, сжав у запястья, взял ее на излом, опуская противника к полу. И только тогда заметил, что держу на болевом приеме милиционера!

– Сука! Он мне чуть руку не сломал! Ах ты мразь! Пьянь е…я! Тварь!

Я отпустил руку мента, милиционер вскочил и потянул из-за пояса дубинку, но я тут же примирительно поднял руки вверх, как сдающийся фриц:

– Эй, эй, парни! Вы чего? Я думал, вор какой-то ко мне лезет! Извините, что так вышло! Искренне приношу свои извинения!

– Извинения он приносит… твою мать! – процедил мент, потирая руку. – Встал и пошел, пьянь! В пикет! Там разберемся, какие ты там приносишь извинения!

Мне очень не понравилось, что милиционер матерится, как портовый грузчик, но чего не бывает? Мало ли… я тоже не промах – могу так отматерить, что уши в трубочку свернутся. В армии без этого нельзя, армия на мате держится и матом погоняет. Но… все-таки – милиционер же. Скромнее надо быть. Культурнее. Читал, что в семидесятые в менты набрали много «лимиты» из глухих провинций (к двухтысячным они уже станут «коренными москвичами» и будут задирать нос: «Мы, москвичи!»).

Вели меня довольно-таки мирно, даже наручники не надели. Может, потому, что у них не было наручников? Не били. Только тот, что вел меня, держа под правую руку, ткнул один раз кулаком в спину – ощутимо, но не критично. Неприятно, конечно. Маститого писателя ведут как какого-то гопника!

Привели меня в «пикет», что прямо на станции. Название «пикета» я не разглядел, не успел – меня впихнули внутрь, и я чуть не упал, споткнувшись о стоявший у выхода стул.

– О! Это что еще за чудо? – слегка гнусаво спросил парень с лейтенантскими погонами, сидевший за столом в углу. Стол перед ним был грязен – крошки, надкусанные куски хлеба, шкурки от кусков колбасы. А еще – перед ним стояли стакан и пустая бутылка из-под водки.

«Черт, да он же в дупель пьяный!» – тут же проскочила в голове мысль, и все встало на свои места. Те менты, что меня задержали, тоже были нетрезвыми – неестественно блестевшие глаза, речь, пересыпанная нецензурной бранью.

Я напрягся, ожидая самого худшего. А еще – у меня возникло чувство дежавю. Было! Уже было! Нет – будет. Позже, и не на этой станции. Но такова Система. Система, которую развил Щелоков.

Кое-кто говорит, что Щелоков ничего себе не брал, ничего особого из благ не имел и вообще был порядочным человеком. Только вот откуда в милиции, которую он возглавлял 16 (!!!) лет, взялись повальная преступность, круговая порука, укрывательство преступлений сотрудников и полная безнаказанность?! Можно ничего себе не брать, но поставить дело так, что… лучше бы «брал». Но только чтобы подчиненные работали как положено, а не грабили людей, которых должны защищать! Поднимать престиж милиции фильмами, сериалами – это, конечно, замечательно. Только вот какой милиции? ЭТОЙ?! Престиж этого пьяного мента, который не стесняется в рабочее время пить водку и даже не скрывает своего поведения от чужих людей? Безнаказанность, вот как это называется. Абсолютная безнаказанность!

– Прошу сообщить мне причину задержания и предъявить ваше удостоверение.

Я постарался, чтобы голос мой был как можно более холоден – может, это проймет? Решат, что задержанный какая-то «шишка», и побоятся?

– Сообщаю! – радостно ухмыльнулся сопровождавший, тот, кого я уцепил за руку. – Ты находился в нетрезвом виде в общественном месте! А еще – напал на милиционера при исполнении! Удостоверение ему! Козел! Может, еще сберкнижку показать?

– Вы его обыскали? – лейтенант довольно осклабился. – А может, у него нож есть! Или вообще это какой-то шпион! Американский!

В углу комнаты захохотал сержант – такой же расхристанный, в одной расстегнутой рубашке и с форменным галстуком, висящим только на заколке:

– Американский шпион! Ну ты даешь, Вась! Шпион! Обыск шпиону!

Меня обыскали – гогоча и матерясь, вытащили из внутреннего кармана бумажник. Лейтенант заглянул в него, присвистнул:

– Ух ты! Жирный клоп! Гля! Сотни две, не меньше! Не успел пропить, да? А чего в пакете? Ооо! Пирожки! И колбаска! Пацаны, обожаю пирожки!

Мой завтрашний завтрак вывалили на грязный стол, лейтенант запихал себе в рот пирожок и откусил. Потом открыл мою бутылку «Боржоми» и выдул сразу половину.

– Ааа… ништяк! У меня такой сушняк был! Ништяаак! Ну чо уставился, козел? Нельзя в нетрезвом виде в общественном месте! Штраф будет! Вот все твое лавэ на штраф и уйдет! Понял, козлина?

– Я не козлина. И я не понял, – медленно, с расстановкой ответил я.

На меня накатило. В висках стучало, глаза закрывала розовая пелена. После контузии у меня бывает. Но редко. Так ненавидеть – я давно никого не ненавидел. В последний раз это были «духи», которых я увидел на взятой у пленного пленке. Там нашим парням резали головы. И резал один из тех, кто был заснят на пленке.