Виталий Бианки - Лесные были и небылицы

• Название: Лесные были и небылицы
• Автор: Виталий Бианки
• Жанр: Прочая детская литература

---

- Где, маменька, где тут малинка?

- Да вон на опушке. Идем, покажу.

Как увидала Аришка на кустах красные ягоды, так к ним и кинулась.

- Далеко-то в лес, слышь, не ходи, доченька, - наставляла Федороа. А напугаешься чего, - меня кличь. Я тут рядом буду, никуда не уйду.

Славно поработалось в тот день Федоре: ни разу ее из лесу Аришка не откликнула.

Пришло время полдничать. Только собралась Федора за дочуркой в лес, глядь - Аришка сама идет. Все щеки у нее в малиновом соку и в руках полное лукошко ягоды.

- Умница, доченька! - обрадовалась Федора. - И где же это ты столько много ягоды набрала?

- А там подальше, за ручьем, в большом малиннике.

- Ишь расхрабрилась, куда забрела! Говорила ведь я тебе: далеко в лес не заходи. Как там тебя звери не съели?

- Какие там звери! - смеется Аришка. - Один медвежонок всего и был.

Тут уж Федоре пришел черед пугаться:

- Как... медвежонок?.. Какой такой медвежонок?..

- Да смешной такой, хорошенький. Мохнатый весь, носик черненький, а глазки селеные-зеленые!

- Батюшки-светы! И ты не испугалась?

- И не подумала! Я ему: "Здравствуй, Мишкук!" А он, бедненький, напугался - да на дерево от меня. Я ему кричу: "Слазь, Мишенька, слазь! Дай только поглажу!" А он выше да выше. Так и не слез ко мне. Поди, и сейчас на том дереве сидит, с перепугу-то.

У Федоры так сердце и оборвалось:

- А в кустах, доченька, никого там не приметила?

- Был кто-то, ходил, сучьями потрескивал да все ворчал толстым голосом. Тоже, верно, малинку собирал. Уж я звала-звала: "Дяденька, пособи медвежонка поймать!" Да не вышел он ко мне.

- Дитя неразумное! - всплеснула руками Федора. - Да ведь это не иначе, как сама медведиха кругом ходила, своего медвежонка берегла! Да как только она тебя насмерть не разорвала!

А колхозники, как такооое услыхали, - сейчас подхватили кто топор, кто вилы - да в лес!

В малиннике за ручьем и на самом деле нашли медведицу. Только она им не делась, ушла от них с другим своим медвежонком.

А того медвежонка, что на дерево залез, колхозники изловили и Аришке в подарок на ремешке привели.

Случилось это все в прошлом году.

Теперь медвежонок с большого медведя вырос, а от Аришки ни на шаг, как бывало Аришка от матери. Сама Аришка - та все еще маленькая, только еще в первый класс пошла, а над партой ее чуть видно.

Мишука своего нисколько не боится, хоть он вон какое страшилище вырос: лошади от него шарахаются и трактор на дыбы становится.

Нынче уж Федорину дочурку никто Аришкой-Трусишкой не зовет, - все Аришей-с-Мишей величают. Она старательная такая стала, всем девчонкам в пример, матери помощница. И за водой на пруд, и в погреб, и на чердак ходит.

Вот и пойми ее, чего она раньше мышей-то боялась!

МУХА И ЧУДОВИЩЕ

Бабушка говорит: мало любить всякую животнику, ее пониаать еще надо, - а это не так просто.

Удивляюсь прямо: что тут мудреного?

Один раз лежу в траве на солнышке, - загораю.

Вдруг - бац! - у меня перед носом села муха. На лист сирени. Да не простая муха - серая комнатная, а замечательно какая красивая. Майка на ней зеленая, трусы синие, все яркое, белстящее, в обтяжку, как облитое. Бывают такие блестящие мухи.

Села и сидит. Тоже, видно, загорать прилетела. И, видно, ей скучно: лениво так брюшко себе почесала задней ножкой и зевнула во всю пасть.

Хотя, может быть, это мне только так показалосоь, что пасть. Спорить не буду. По правде, я даже не знаю, есть ли у мухи пасть. надо будет как-нибудь через увеличительное стекло посмотреть. Хобот-то у муж есть: это простыми глазами видно. А раз есть хобот, - значит, должна быть и пасть: иначе куда же ей хоботом еду класть? Я слона видел. Он хоботом взял у мальчика булку и отправил ее себе в пасть. У него здоровая пасть. Наверное, и у мухи не хуже.

Ну, одним словом, вижу: мухе скучно сидеть одной на листе и загорать. И она очень обрадовалась, когда вдруг кто-то стал снгизу подниматься на лист.

Показалась зеленая гладкая голова с длинным кривым рогом и двумя ярко-красными глазами под ним. Потом толстая шея...

Муха было подскочила к ней, - а шея все вытягивается, вытягивается из-под листа - тиолстая, жирная, вся в перетяжках. Голова все выше, выше... и уставилась на муху своими красными глазами.

Муха - брык! - со всех ног и отскочила на дальний край листа. Я так и прыснул со смеху. Кричу ей:

- Струсила, струсила! - хотя, правда, рогатое чудовище и мне показалось довольно страшным.

Музе, конечно, стыдно. Она сделала вид, будто и не думала удирать, а так, отскочила только, чтобы удобнее было драться. Она поплевала себе в ладошки и стала засучивать рукава: "А ну, выходи на кулачки!"

Видели, как это мухи делают? Подожмут передние ножки и ножкой об ножку сучат, - точь-в-точь рукава закатывают. Хотя раз майки и трусы у них - все это их собственное тело, то никаких рукавов у них и нет. А замечательно похоже это у них выходит!

Чудовище не двигалось.

Это придало мухе нахальства. Она опустила руки и на четвереньках бочком, бочком начала наступать на чудовище. Я подумал: "Вот это так здорово! Сейчас поднимается на самые задние ноги и разыграет дурачка на четыре кулачка! Вот это так бокс!"

Тут чудовище тихонько шевельнулось и направило свой кривог рог прямо ей в грудь.

Муха - стоп! Но не бежит. Размахнулась сразу двумя средними ножками и давай себя гладить по бедрам, по трусам, приноравливается, значит, с какой стороны удобнее наподдать.

Я понимаю, я все понимаю! Мальчишки у нас тоже так делают перед ракой. И вдруг - вот уж этого я сам не ожидал! - рядом с рогатой головой поднимается из-под листа вторая голова - тупорылая, такая же зеленая, только безрогая.

Муха как подскочит - жжж! - замахала крыльями - и драла по воздуху. Еще бы: сразу с двумя такими чудовищами биться! Всякий струсит.

Но вот тут-то самое смешное, вторая голова стала на ножки, за ней выпялилось, поднялось на лист все тело чудовища - и оказалось, что чудовище-то одно, а первая его голова, которая с рогом, свосем и не голова, а наоборот - хвост! Оказалось, это гусеница такая толстая сиреневый бражник, что ли, называется. И на хвосте у нее не глаза, а просто такие точечки ркасные.

Значит, муха воевать с хвостом собиралась. Вот дуреха-то!

Я гусеницу сковырнул себе в кепку и побежал скорей бабушке показать и рассказать про муху.

Бабушка стояла посреди избы и выгоняла мух в открытое окно. Машет полотенцем и кричит:

- Кыш, мухи! Кыш, кыш отсюда!

Я ей все рассказал, все объяснил, как было, даже сам показал, как муха рукава засучивала и по трусам себя гладила. А бабушка ну хохотать надо мной!

Вот уж не понимаю, что тут такого сомешного!

Прямо до слез дохохоталась и говорит:

- Ох, и мастер ты у меня из мухи слона делать! Муха и раться-то не собиралась на кулачки, просто она чистилась. И совсем она не такая глупая; она лучше тебя, верно, знала, что это за чудовище лезет, где у него хвост, а где голова. Все то ты из себя выдумал, потому что по себе судишь. Подумай только, разве моухи дерутся на кулачки? У них и кулаков-то нет.

Вот подите поговорите с ней! Ну что она понимает в драке?

Я не стал с ней спорить, - пусть думает, что хочет. Я только сказал:

- Бабушка, а ты зачем кричишь: "ОКыш, омухи, кыш, кыш! из комнаты!"? Думаешь, они слова твои понимают?

Ну, бабушка мне ничего не ответила. А все-таки потом уж больше не кричала на мух: "Кыш, мухи, кыш!"

ВОДОЛЮБ В ЛЕСУ

Где-то за лесом всходило солнце, но в чаще все еще были сумерки.

Первой осветилась, заиграла яркими листьями зеленая крыша, потом солнечные лучи заглянули в тысячи окошек верхнего этажа леса. Спустились ниже и прогнали ночную тень с густой стены подроста и кустов. Осветили землю, изрытую корнями, заросшую травой и мхом. Наконец упали в подвал глубокую яму у подножия деревьев, пронизали воду. Солнце встало над лесом и заиграло на дне ямы мириадами разноцветных ыискр и змеек.

Тогда из-под кучи гнилых листьев на дне выполз большой плоский жук водолюб. Солнечные зайчики заплясали на его гладкой черной с оливковым отливом броне.

Водолюб приподнялся на длинных задних ногах и, болтая ими вразнобой, стал медленно-медленно подниматься к поверхности воды. Теперь осветилась и грудь его, вся густо покрытая шелковым пушком, с острым шипом посередине.

Разбуженные солнцем поднимались кругом, приниммались каждый за свое дело многочисленные жители лесного подвала. Медлительные улитки осторожно открывали дверцы своих витых домиков, высовывали мягкие головы с рожками, осторожно оглядевшись, вытягивали наружу все тело, потихоньку ползли по стеблям, сжимая и разжимая свте брюхо-пятку. По разным направлениям сновали, вихляясь всем телом, хищные жучьи личинки: разыскивали себе дичь по силам. Бойкие гладыши, похожие на крепкотелых таракашек с двумя длинными ногами-веслами по бокам, молнией проносились на спине то вверх, то вниз, то вверх, то вниз. Проплыл страшный водяной скорпион, с широко раскинутыми клешнями, готовыми схватить, сжать, разорвать все, что попадется живого.