Кристине Нёстлингер - Ильза Янда, лет – четырнадцать

• Название: Ильза Янда, лет – четырнадцать
• Автор: Кристине Нёстлингер
• Жанр: Детская проза
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-00114-185-3

«Я все напишу, хоть и не знаю, с чего начать» – признается Эрика. И действительно, попробуй разберись в этой непростой жизни, когда ты – ребенок, а взрослые, кажется, запутались еще сильнее. Как получилось так, что Ильзе, старшей сестре Эрики, стало невыносимо жить дома? И – самое главное – куда и с кем она сбежала?

---

– Тогда мне придется прогулять без уважительной причины! Привет, сестричка! – крикнула Ильза и побежала за трамваем, который как раз подходил к остановке.

– Ильза! Погоди! – заорала я во все горло. Но она не остановилась. Она даже не обернулась.

Я, конечно, пошла перед первым уроком к Штискаль и сказала, что моя сестра заболела. Не могла же я ее подвести.

Ильза, как видно, ничего другого и не ожидала, потому что дома, вернувшись на час позже меня, сразу спросила:

– Ну, что тебе сказала Штискаль?

– Пусть поскорее выздоравливает, – прошептала я.

Ильза и на другой день не пошла в школу. И на третий. Хотя я умоляла и уговаривала ее каждое утро, она прогуливала всю неделю.

– Ангина за один день не проходит, – говорила она.

Она рассказала мне, что Амрай тоже прогуливает школу. В какие только переделки не попадают они в эти утренние часы! Какие забавные и удивительные приключения происходят с ними! Все это было очень интересно. Один раз они, например, поймали собаку, сбежавшую из дому. Оказалось, что это собака хозяина одного трактира, и он был так счастлив, что подарил Ильзе золотой медальон в форме сердечка на золотой цепочке. Ильза носила это золотое сердечко под свитером, чтобы мама не увидела.

Всю неделю я дрожала от страха, что мама заметит ее прогулы или что Штискаль позвонит и спросит, как себя чувствует Ильза. Мне даже снились дурные сны. Будто я стою в учительской – меня сюда вызвали, и допрашивают, и выспрашивают, где пропадает моя сестра, а я стою и бормочу: «У нее ангина». Но как раз в этот момент входит Ильза, смеется, показывает на меня пальцем и кричит: «Не верьте ей! Она все врет!»

В четверг вечером я слышала, как мама разговаривала с Куртом в спальне. Они спорили. Курт говорил, что никуда не годится так обращаться с Ильзой. Во-первых, это жестоко, а во-вторых, не имеет никакого смысла. То, что она пришла домой слишком поздно и не говорит, где была, право же, не имеет ни малейшего отношения к мытью обувных щеток.

Мама взбеленилась и начала кричать, что у Курта нет никакого авторитета и поэтому он тоже виноват, что Ильза стала такой. Никогда он не старался заменить ей отца.

– Ты что, совсем спятила? Как ты, собственно, это себе представляешь? Смешно, ей-богу! Заменить отца! Что это, по-твоему, значит? И вообще! Ильза с первого дня смотрит на меня так, словно убить меня готова!

– Да это же неправда! Это ты внушил себе! – крикнула мама.

– Внушил! Ха-ха! – взревел Курт. – Ничего я себе не внушил. Ты просто никогда не хочешь замечать того, что тебе не по вкусу!

И тут мама начала громко рыдать.

– За все отвечаю я одна! Только я! Больше никто! Нет, это уж слишком! Я просто больше не выдержу! Каждый говорит мне, что я все делаю не так, а как надо – этого никто не знает!

Я пошла в нашу комнату и рассказала Ильзе все, что слышала.

– Это меня больше не интересует, – сказала она.

– Почему? – спросила я. Я была разочарована. Я думала, что она обрадуется, узнав, что Курт на ее стороне.

И тогда Ильза стала говорить. Она уговаривала меня больше часа, и у меня колотилось сердце, и звенело в ушах, и живот разболелся от волнения и страха и еще от того, что мне стало так грустно.

– Нет, нет, я не буду тебе помогать, нет, я не буду!

Но Ильза сказала, что, если я ей не помогу, она покончит с собой. Лучше прыгнуть с моста в Дунай или из окна. Все лучше, чем это!

Она еще долго меня уговаривала, и в конце концов я дала ей честное слово, что помогу и буду молчать как могила.

В пятницу после школы мы с Ильзой сидели в нашей комнате. Она перелистывала прошлогодний журнал, а я какой-то выпуск про Дональда Дака. Она не дрожала, зато у меня руки дрожали так сильно, что все картинки шевелились, как живые. Мы не говорили друг с другом. В половине четвертого она сказала:

– Ну все, начинай!

Я вышла из комнаты; тихо вошла в кладовку и достала с полки большой клетчатый чемодан. Если бы в переднюю вдруг заглянула мама, я сказала бы, что чемодан мне нужен для того, чтобы сложить мои старые игрушки и снести их в подвал. Но, к счастью, мама не вышла. Она сидела в гостиной и решала кроссворд. Я принесла чемодан в нашу комнату.

– А может быть, ты все-таки передумаешь?

Ильза покачала головой. Тогда я достала из-под кровати большой ящик с кубиками. Так мы договорились. Я потащила кубики в комнату Оливера и Татьяны.

– Это я вам дарю, обоим, – сказала я. – Мне они больше не нужны.

Оливер и Татьяна взревели от восторга. Они перевернули ящик и стали рыться в кубиках. Было ясно – этим двоим тут хватит дел на целый час.

Потом я вернулась в нашу комнату. Чемодан был уже наполовину заполнен платьями и бельем. Я сделала еще одну попытку:

– Послушай, Ильза…

Она перебила меня.

– Да перестань ты ныть! Делай дело!

Я достала из портфеля тетрадь для домашних заданий по математике и пошла к маме в гостиную. Я положила тетрадь прямо на кроссворд и сказала:

– Вот, я никак не могу тут понять. Объясни мне, пожалуйста!

Мама ничего не хотела объяснять. Она говорила, что Курт это сделает гораздо лучше. Надо подождать, пока он вернется с работы.

Я стала хныкать, что Курт всегда приходит домой так поздно, а мне ведь надо еще сегодня сделать домашнее задание. И вообще, лучше пусть она сама мне объяснит, а не Курт.

Она со вздохом раскрыла тетрадь.

– Ну где? Ну что? – спросила она.

Я показала ей самое трудное упражнение. Не для меня трудное, а для мамы, потому что мама ничего не понимает в множествах.

Я объяснила маме всю тему с первого до последнего задания. Мама кивала. Потом она объяснила мне всю тему с первого до последнего задания. И я кивала, хотя она наговорила порядком чепухи. И все-таки время тянулось жутко медленно.

Ильза потребовала, чтобы я занимала маму целый час, а прошло всего полчаса, и мама уже сказала:

– Ну так, мой друг, ты все поняла и оставь меня в покое. Я хочу докончить кроссворд!

Она отодвинула тетрадку.

– Можно я тебе помогу? – спросила я.

– Нет, – пробормотала мама и внесла по вертикали «кенгуру». – Вдвоем решать кроссворд – это ни к чему. Это не годится.

И все-таки я осталась сидеть рядом с ней. Она начала нервничать и проявлять нетерпение.

– Ну что? – спросила она. – Что с тобой? Что тебе от меня надо? Ты хочешь мне что-то сказать? Что-нибудь случилось?

Пожалуй, лучше было уйти.

– Ничего не случилось. Просто я хотела посмотреть.

Я вышла из гостиной и закрыла за собой дверь.

Я стояла в передней. Из комнаты Оливера и Татьяны доносился крик.

– Она нам обоим подарила, обоим! – кричал Оливер.

– Нет мне, мне, мне, не тебе! – ревела Татьяна. Татьяна и правда препротивный ребенок, и не замечают этого только Курт и мама.

Я даже обрадовалась, когда услышала звонкий шлепок, а потом громкий рев. Это Оливер наподдал Татьяне.

Но, к сожалению, рев услышала и мама, а когда мама слышит рев Татьяны, она бежит как на пожар. Даже из уборной. Бросает все – даже кроссворд.

Она выбежала с журналом в одной руке и шариковой ручкой в другой и закричала:

– Опять он к ней пристает! Ни на минуту он не оставляет ее в покое!

Влетев в детскую, она набросилась на Оливера. Теперь заревел и Оливер, а мама продолжала кричать:

– Вы меня с ума сведете! Сейчас же перестаньте! Сейчас же!

Я пошла в нашу комнату и закрыла за собой дверь. Ильза стояла, прислонившись к стене, возле шкафа. Она была в красном пальто и белой вязаной шапке. Лицо у нее было почти такое же белое, как шапка. Указательный палец она держала во рту и обкусывала кожу возле ногтя. Клетчатый чемодан стоял рядом.

Я готова была разреветься. Я поглядела на Ильзу и поняла, только теперь поняла до конца, что все это значит. Я хочу сказать, что это значит для меня. Вот что это значит: проснешься, а Ильзы нет, засыпаешь, а Ильзы нет. Есть без Ильзы, делать уроки без Ильзы. Все без Ильзы.

Я хотела сказать, что ей нельзя уезжать, потому что я не могу без нее, потому что я останусь тогда совсем одна, ведь она единственный человек, которого я по-настоящему люблю, ведь мы должны быть вместе и не разлучаться. Потому что я не знаю, как я буду без нее жить.

Я не сказала ей этого. Не ее вина, что я люблю ее гораздо больше, чем она меня. Ильза все еще кусала палец и прислушивалась к голосам в соседней комнате. Там стоял рев.

Первой перестала кричать мама. Потом умолк Оливер. И наконец Татьяна. Потом мама сказала:

– Ну так вот. Если я услышу еще хоть одно громкое слово, я рассержусь по-настоящему и напишу письмо младенцу Христу, чтобы вам на Рождество ничего не дарили, кроме коричневых колготок.

Потом дверь хлопнула, и вскоре хлопнула еще одна дверь. Мама опять сидела в гостиной и решала кроссворд. Ильза облегченно вздохнула, вынула палец изо рта и подошла к окну. Она выглянула на улицу. Я стояла с ней рядом.

– Амрай за тобой на такси заедет? – спросила я.

Ильза кивнула.

– Билеты у нее?