Ольга Баскова - Медальон Таньки-пулеметчицы

• Название: Медальон Таньки-пулеметчицы
• Автор: Ольга Баскова
• Жанр: Детектив
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-112545-5

Все, чего хотелось Тане, – это жить сыто, в тепле и довольстве. Началась война, и, представляя себе полную героических подвигов судьбу, она добровольно отправилась на фронт. Оказалось, что война неприглядна – кровь, боль, грязь и холод. Таня приняла правила игры, и через некоторое время никто не называл ее иначе чем Танька-пулеметчица, а ее жестокость поражала даже фашистов. Через несколько десятков лет человек, причастный к смерти легендарной Таньки, умирает. Казалось бы, нет ничего криминального в его смерти, но местный журналист, который беседовал с мужчиной накануне, в этом сомневается. Связав воедино все события и рискуя собственной жизнью, молодой человек выходит на след убийцы…

---

– Трупы, оторванные руки, ноги – к этому можно привыкнуть? – простонала Таня. – Неужели вы сами привыкли к такому?

Старшина покачал головой:

– Да, ты права, это страшное зрелище. Однако кто, ежели не мы, встанет на защиту нашей Родины? Ежели все бояться станут, фрицы быстро нас захватят. Так что терпи, малышка. Терпи – и все перемелется. Помни, что тебе лучше, чем твоей подруге.

– Раисе? – Маркова вскочила на ноги. – Что с ней? Она жива?

Зотов сжал кулаки. На щеках заходили желваки.

– Осколком ее… Прямо в сонную артерию… Кровью истекла, пока санитары до нее добирались. Троих сегодня с поля боя вынесла, а сама…

– Где она? – прошептала девушка. – Я хочу ее видеть.

– Иди на полянку, там наших к похоронам готовят, – объяснил старшина. – Там и Раечка…

Татьяна сразу забыла об усталости и переживаниях. Она рванула вперед, словно боясь опоздать и не попрощаться с единственной подругой. Она успела. Живые не торопились погребать мертвых, которым уже некуда было торопиться. Они лежали на круглой поляне, усыпанной еловыми иголками. Таня сразу узнала парня с небесными глазами, которого не удалось спасти, и пожилого солдата. Как, разве он тоже умер? Ей ведь удалось дотащить его до воронки и передать в руки санитаров… Почему же его не спасли? Почему? Рая покоилась посередине. Маркова подошла ближе и не узнала подругу. Это была и она, и не она, что-то похожее на Раису, но неживое, с тусклыми, испачканными запекшейся кровью волосами, уже не отливавшими золотом. Круглое мраморное личико покойницы вытянулось, рот приоткрылся, словно бедняжка хотела что-то сказать в последний раз. Таня бросилась на труп девушки, отчаянно рыдая. Командир полка, пожилой, усатый, с желтым морщинистым лицом, оттащил ее от тела и недовольно посмотрел на бойцов, торопливо рывших братскую могилу.

– Быстрее, быстрее…

– А мертвым спешить некуда, – буркнул один из солдат.

– Зато у живых дел по горло… – отозвался командир. Таня не заметила, как рядом с ней снова появился Зотов, лишь почувствовала дружескую руку на своем дрожащем плече.

– Иди, девочка, отдохни. Думаю, похороны будут не раньше, чем через полчаса. Могилы еще не готовы.

Маркова кивнула, но в землянку не пошла. Она углубилась в чащу леса, чтобы нарвать зеленых еловых веток и цветов. Могилы принято украшать цветами. Это не дело, если над ее подругой поднимется голый коричневый холмик, который будет постепенно оседать, пока не сровняется с землей. Ей удалось найти огромные ромашки с золотой серединкой и нежными белыми лепестками, на которых блестели капельки росы. Словно боясь их сломать, она прикоснулась к ним губами, слизнула капельку и вытерла желтую пыльцу. Цветы были живыми, вопреки смертям, вопреки крови, страданиям, и они так не вязались с тем, что происходило на поле. Девушка сломала две еловые ветви, пушистые, с серебристыми иголками, оставившие на ее руках липкие следы, и медленно пошла назад. Она чуть не опоздала. Командир уже произносил речь, поминая каждого усопшего добрым словом, потом тела завернули в простыни и торжественно опустили в глубокую и широкую могилу. Татьяна, как сомнамбула, подошла к краю почти последняя и кинула горсть земли вниз. Оторвавшаяся голова ромашки упала на чье-то тело, уже присыпанное землей, и забелела снежинкой, так одиноко и нелепо смотревшейся на коричневой глине. Командир кивнул бойцам, и они с каким-то остервенением стали швырять землю в могилу. Когда вырос внушительный холм, Маркова положила цветы и украсила подножие маленькой глиняной горки еловыми ветками. Холм увенчали деревянным столбом с прикрепленной к нему табличкой, перечислявшей имена и фамилии погибших. Девушка подумала: когда еще им поставят настоящий памятник? В лучшем случае через полгода, раньше немцев не прогонят. Да и полгода слишком хлипкий срок. Пока фрицы уверенно продвигались в глубь страны, а растерянная Красная Армия отступала с большими потерями. Об этом шептались однополчане, почему-то боясь сказать правду вслух. Именно в тот печальный день Таня поняла, что ей ужасно не хочется умирать. Жить, любить, рожать детей – вот в чем она видела свое призвание. Рая была права. Бедная подруженька не успела насладиться всеми радостями жизни. Короткие встречи с чубатым Николаем – вот и все удовольствия, которые ей удалось познать. Как это горько, как это больно! Как это несправедливо – умереть в девятнадцать лет.

После этого ужасного события в жизни Тани было еще два боя. Она поняла, что никогда не привыкнет к оторванным конечностям, предсмертным стонам, лужам крови и грохоту орудий. И сейчас, прислонившись к стволу расщепленной сосны, она лихорадочно думала, как выжить в этой мясорубке. Маркова была готова стать любовницей Глушко, так называемой походно-полевой женой, но, к сожалению, он был ранен и его отправили в тыл. Больше к ней никто не приставал со скабрезными предложениями. Может быть, боялись старшину Зотова, который по-отечески приглядывал за девушкой? А может, мысли бойцов были заняты другим? Кое-кто поговаривал о новом большом наступлении немцев, но надеялись, что они пройдут между шестнадцатой и девятнадцатой армиями, где были сосредоточены основные силы. Таня подставила лицо ярким лучам солнца, с нежностью наблюдая за маленькой букашкой, которая ползла по желтоватому стебельку уже начавшей сохнуть травы. Девушка позавидовала бессловесному, беспомощному существу, даже не подозревавшему, какие события разворачивались в этом лесу, и, сорвав былинку, поднесла ее к глазам. Черная букашка заволновалась, ее глянцевая спинка качнулась вправо, потом влево, и насекомое полетело в ворох сосновых иголок. Пухлые губы Тани тронула легкая улыбка, на бледных щеках заиграл румянец. Она встала, глубоко вздохнув, и пошла по знакомой тропинке к лагерю. У деревянных, наспех сделанных столов ее встретил Зотов.

– Гуляла? – поинтересовался он. Таня кивнула.

– Хорошо, когда над головой пули не свистят, – проговорил старшина. – Надолго ли – кто знает. Что-то подсказывает мне, что ненадолго. – Он положил на плечо Марковой тяжелую рабочую руку. – Жалко мне тебя, деточка, до боли жалко. Мне сороковник, я в этой жизни хоть что-то успел сделать, детей родил. А ты и мужчины небось не знала.

Таня опустила глаза:

– Зачем вы об этом, Федор Терентьевич?

– Дочурке моей почти столько же, сколько тебе, – продолжал Зотов. – Как представлю, что они, эти гады фашистские, в мою родную Сибирь заявятся и зло ей причинят, так все во мне закипает. Жену и дочурку снасильничают – это как пить дать. Вот почему, деточка, лучше застрелиться, чем к этим гадам в плен. Все равно убьют, да еще надругаются. Зачем тебе это? Умри чистая, как водичка родниковая.

Голос старшины лился, журча, как вода в ручейке, и девушка, почувствовав в нем родственную душу, прислонилась к жесткой, рыжей от пота гимнастерке и зарыдала. Господи, сколько слез уже пришлось пролить! Мужчина, всегда терявшийся при виде женских слез, погладил ее светлые волосы.

– Ничего, девочка, Бог даст… – молвил он и устыдился своих слов. – Прежде чем в сыру землю ляжем, крепко им надаем. Хотя… – он горько вздохнул, – воевать практически нечем. У нас орудия – допотопные пушки прошлого века, на конной тяге. Выходит так, что мы к ним голые, а они на нас с железом… Ну, есть бутылки с зажигательной смесью, да это разве оружие против танков?

Маркова знала о таких бутылках, потому что их устройство заставляли изучать всех. Они зажигались с помощью двух спичек в палец толщиной, прижатых к бутылке резиновыми кольцами. Перед броском бойцы проводили спичками по серной терке, а потом швыряли в танк.

– И вы говорите о геройстве! – прошептала медсестра.

– А говорить-то больше не о чем, – усмехнулся Зотов. – Наша армия всегда этим побеждала. Любовь к Родине придает силы. Вспомни войну двенадцатого года… Москву сдали, да все равно победили. Но в этот раз Москву не сдадим, – он провел рукой по подбородку, погладив щетину. – А теперь иди, отдыхай.

Она послушно отправилась к опустевшей землянке, присела на жесткий матрас и утерла слезы кулачком. Вспомнилась Анка-пулеметчица, любимая героиня, которой всегда хотелось подражать. Всегда… До того, как она сама оказалась на фронте. Все, что окружало ее здесь, – смерть не киношная, а настоящая, трупы, стоны, кровь, – все было страшно. И вот странность… Впрочем, может, и не странность. Чем больше девушка видела смерть, тем сильнее хотелось жить. Но как выжить в этой мясорубке? Как? Когда они погонят немцев? Пока на эти вопросы не было ответа.

Глава 14

Лесогорск, наши дни

Вопреки обещанию сразу побежать на работу, которое он дал Симакову, Виталий отправился в морг при Первой городской больнице. По дороге он думал, как объяснит свой необычный интерес к покойному, но так ничего путного и не придумал. Пройдя на озелененную территорию больницы с маленьким фонтанчиком, в котором, как говорили старожилы, когда-то плавали золотые рыбки, а теперь не было даже воды, он свернул к маленькому одноэтажному зданию и подошел к молодому человеку в белом халате, похоже, своему ровеснику, курившему у входа.