Олег Рой - Имитатор. Книга вторая. Дважды два выстрела

• Название: Имитатор. Книга вторая. Дважды два выстрела
• Автор: Олег Рой
• Жанр: Триллер

Арина Вершина на своем веку видела немало сложных, запутанных и откровенно странных дел. Любое расследование – всегда испытание. Но этот случай даже ей кажется особенным… Художественная галерея, выставка «Волшебные миры Софи Бриар», посетители, ждущие открытия… Ничего необычного. Казалось бы, это не то время и не то место для убийства. Но оно происходит, притом совершенно странным образом. Звон разбитой витрины, внезапно погасший свет, испуганные голоса и топот множества ног… А спустя мгновение перед глазами всех присутствующих предстала пугающая картина: два тела прямо посреди галереи. Девушки, похожие как две капли воды, – сестры Бриар. Но кто мог желать им смерти? У кого был мотив? Как убийце удалось совершить все так быстро? Слишком много вопросов и ни одного вразумительного ответа. Возможно, Арина имеет дело с очередным психопатом. И если так, любые попытки найти убийцу будут заводить ее в очередной тупик…

---

Арина опознала упрощенную ахматовскую цитату – опознала не вдруг, с секудной задержкой. Маринка-то «мыслями великих» оперировала легко и свободно. Не оперировала – разговаривала. Как дышала. Ну еще бы, это ж жизнь ее! Стефан же Робертович Лещинский возглавлял гимназию, где мишкинская супруга преподавала русский язык и литературу.

– Насчет молодой, пожалуй, – рассмеялась Арина, – а про красивую перебор, не думаешь? Первая красавица у нас Эльвира.

– Фу-у-у! – перебила Маринка. – Во-первых, она не во вкусе моего дражайшего, больно уж вамп, а во-вторых, она ж с младшим Пахомовым любовь крутит. Стасу благородство не позволит у коллеги девушку отбивать.

По паспорту мишкинская супруга числилась Тамарой, но звали ее почему-то то Марикой, а то и вовсе Маринкой. Лишь сам Стас упрямо именовал супругу Томкой. Арине казалось, что это мягкое имя саркастичной Маринке совсем не подходит, но Мишкин, надо полагать, знал свою ненаглядную лучше. Это для всех она – язва с язычком острее золингеновской бритвы, а с ним, может, нежнее лебяжьего пуха.

– Сам-то где, дражайший и благородный который? – проговорила Арина сквозь смех. – Неужели уже баиньки? И поужинать не успел, бедненький? Уработался?

– В ванне булькает, – собщила Маринка. – Пойду гляну, может, прямо там заснул. Или утонул… тоже вариант… буду молодая вся из себя прекрасная вдова… что добавляет интересности, согласись? – томно протянула «вся из себя прекрасная».

– Не дождешься, – раздался на заднем плане мягкий и округлый, как сам Мишкин, баритон. – Привет, Вершина! – голос приблизился. – Чего людям спать по ночам не даешь?

Он сказал «людям» с ударением на втором слоге. Стас частенько имитировал простонародный говор и вообще любил прикидываться валенком – добродушным недалеким увальнем – уверяя, что лучшей манеры для опера не сыщешь. И в самом деле, разговорить он мог самого равнодушного, а то и откровенно недружелюбного свидетеля.

– Ты ведь, Вершина, разрушаешь семейный очаг бедного опера, – продолжал он совершенно серьезным, даже печальным голосом. – Вот выгонит меня Томка, придется к тебе на иждивение переходить. Ты готовить-то умеешь? Я люблю долму и пирожки с картошкой, только луку чтоб побольше, такого, поджаристого, рыженького, и чтоб жареные, не печеные.

– С твоим пузом только пирожками увлекаться.

– Что б ты понимала! – радостно возмутился Стас. – Борцов сумо видела? Вот у них – пузо. И то ничему не мешает, а наоборот. А у меня – пузико максимум. Меня еще кормить и кормить. Тем более у меня, в отличие от сумоистов, основной рабочий орган – мозг. Ему питание нужно, – вещал он очень серьезным голосом. – Ну так что там у тебя с кулинарными навыками? На случай, если у Томки терпение лопнет.

– Ой, я тебя умоляю! Скорее египетский сфинкс в пляс пустится. Можно подумать, она первый день замужем, и только что открыла для себя странные особенности совместной жизни с опером. Хватит балабонить, давай по делу, а? Пока она тебя за излишне долгие разговоры с молодым красивым следователем – это не я, это она так про меня сказала – пока она тебя без ужина не оставила, – Арина едва удерживалась, чтобы не хихикать.

– Чего хотела-то, молодая красивая? – уже деловито поинтересовался Стас. – Вроде только-только расстались.

– Ну да, только что. Ты ж мне ничего толком и не рассказал.

– Ну мать! – перебил Мишкин. – Ты же знаешь, если б было «чего», на блюдечке бы принес. Всех соседей обошел, весь подъезд то есть. Бесполезняк пока.

– А камеры…

– Какие камеры, окстись! Избаловались вы, господа следователи! Ну и мои коллеги тоже не без греха. Нет чтоб как раньше – топ-топ, поквартирный обход, да не по одному разу, нет, всем сразу записи видеонаблюдения подавай, да еще нос воротить изволят, когда картинка недостаточно четкая. Нету там камер. Не-ту-шки. Простой дом, каких сто тысяч. Даже какой завалящей торговой точки поблизости, и то нет.

Арина задумалась:

– Ну, может… многие домофонные компании свои табло дополняют еще и камерами, ну чтоб домофоны не ломали.

– Не многие, а сугубо некоторые, – хмыкнул в трубке Стас. – На твоем подъезде, кстати, простой домофон, без изысков. Сказал же, нету там камер. Придется по старинке, с живыми свидетелями работать. А их еще поди найди. Пока что никто ничего не видел, не слышал. Мамашка молодая сверху что-то вроде выстрела слышала, так я тебе про то уже доложил.

– С соседями понятно. А как насчет местного контингента? Есть там кто-нибудь?

Контингентом привычно именовались бомжи и прочая неопределенная публика.

– Контингент-то везде есть, как не быть. Но тебе оно надо? Если мы на каждом самоубийстве станем весь могучий оперативный организм задействовать, что ж на серьезные дела останется, износится организм-то, а?

– Ну Стас, лапушка! – жалобно перебила Арина.

– Да ладно, ладно. Я разве против. Степаныча жалко. Кое с кем из местной публики словечком переброситься я нынче успел.

– Солнце мое!

– Покамест не твое, не лапай! – строго осадил Стас. – Шубина контингент, ясен пень, знает. Бывший опер, не абы кто. Но сказать толком про него им нечего. Жил тихо, вдупель не напивался, а если и напивался, исключительно по месту проживания, то есть никто его «на бровях» не видел.

– А соседка говорила, – вспомнила Арина, – что он ключом в скважину попасть не мог, она сама видела.

– Ну, соседка… Может, и видела, а может, показалось. В общем, человек, говорят, был мирный, бомжам от него никаких неприятностей не было. Да и никому вроде бы. Пил или нет – кто его знает, но буйства во дворе не устраивал, даже по голубям с балкона не палил. Как, знаешь, некоторые отставники, вон сегодня тоже один поразвлекался, слышала, небось, спасибо хоть не наш.

Пострелять с пьяных глаз – этим грешили не только отставники, но и действующие сотрудники. Хуже всего, на Аринин взгляд, было то, что на подобные «шалости» начальство, как правило, закрывало глаза, оправдываясь: работа, видишь, у оперов нервная, бывает, что и срываются ребятки. Обошлось? И ладушки. Чего сор из избы выносить, вполне можно за закрытыми дверями разобраться. Разборки за закрытыми дверями заканчивались очередным «больше чтоб такого не было»… и все шло по-прежнему. Все все понимали и все все «понимали и прощали». Лишь бы до совсем вопиющих случаев не доходило. Она же была уверена: «вопиющие» случаи – с членовредительством, а то и со смертельными исходами – прямое следствие предыдущего попустительства.

– Да ладно, не горюй, – утешил ее Стас. – Завтра еще с кем-нибудь побалакаю. Хотя на твоем месте я особо ни на что не рассчитывал бы. Тебе ж надо свидетеля, который бы видел кого-то возле шубинской квартиры? А контингент, сама понимаешь, не в подъезде торчит, они если и видят что, то во дворе. Так что сама понимаешь, сколько шансов.

– Да я и не рассчитываю, – устало проговорила Арина. – Просто надо все отработать.

– Вгрызаешься, как будто заказное убийство первого вице-мэра расследуешь. Хотя в чем-то ты, Вершина, и права. Мне и самому трудно представить, чтоб Степаныч вот взял и себе в голову пальнул. Кремень мужик… был. Такого не своротишь. И на тебе. Странно это как-то.

– Кстати, о странностях. Я когда в шубинский двор зашла, на меня какой-то тип наскочил: сюда, говорит, девушка, нельзя. Я думала, из пэпээсников кто-то, но Молодцов божится, что нет. Он, кстати, этого типа видел, только издали, тот, когда патрульная машина свет врубила, моментально смылся, так Иван Сергеич решил, что это меня кто-то провожал до места.

– Из контингента кто-то? – деловито уточнил Мишкин.

– Не думаю. Приличный дядечка. Ну или парень. Одежка чистая, ну, насколько я заметила, и не воняло от него. Вроде и ерунда, но, согласись, тоже немножко странно.

– Может, робкий юноша так знакомится?

– Может. Хотя место странное выбрал.

– Вершина, тебе после Питера везде маньяки теперь будут мерещиться? Не, я не спорю, того ты виртуозно изловила, но они ж не пачками по улицам всех подряд городов бегают.

– И все-таки, согласись, эпизод какой-то мутный.

– Это да, – соглашаясь, вздохнул Мишкин. – Может, псих какой-то местный? Из тихих и безобидных?

– Потому тебе и рассказала. Если местный псих, значит, кто-то из участковых его знает, а у кого с ними лучше всех контакт налажен? Ну просто чтоб выкинуть уже эту ерунду из головы, а?

– Эксплуатируешь, товарищ следователь, безответного опера, – жалобно сообщила трубка и отключилась.

* * *

Она вовсе не собиралась спать! Ей нужно было подумать, а вовсе не спать! И глаза она прикрыла просто чтобы сосредоточиться, а вовсе не…

Сон навалился теплой уютной периной, потянул в темную глубину, в глухой морок…

Там, внутри, Арина снова осматривала шубинскую квартиру, слегка поварчивая на то, что все куда-то подевались. Что за фокусы, в самом деле! Ладно Молодцов с Мишкиным, они, наверное, понятых, чтоб протокол осмотра оформить, ищут, но куда делись Зверев с Плюшкиным? Она что, без медика должна осмотр тела дописывать?