Кейт Аткинсон - Большое небо

• Название: Большое небо
• Автор: Кейт Аткинсон
• Жанр: Зарубежные детективы
• ISBN: 978-5-389-18230-1

В высшую лигу современной литературы Кейт Аткинсон попала с первой же попытки: ее дебютный роман «Музей моих тайн» получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя «Прощальный вздох мавра» Салмана Рушди, а цикл романов о частном детективе Джексоне Броуди, успевший полюбиться и российскому читателю («Преступления прошлого», «Поворот к лучшему», «Ждать ли добрых вестей?», «Чуть свет, с собакою вдвоем» – а теперь и «Большое небо»), Стивен Кинг окрестил «главным детективным проектом десятилетия». Суммарный тираж цикла превысил три миллиона экземпляров, а на основе первых его книг телеканал Би-би-си выпустил сериал «Преступления прошлого» с Джексоном Айзексом в главной роли. Джексон Броуди поселился в крошечной приморской деревушке в северном Йоркшире, где ему иногда составляют компанию сын и дряхлый лабрадор, и печально ожидает свадьбы своей дочери. Занимаясь рутинной работой частного детектива – в основном собирая доказательства супружеской неверности, – Джексон однажды встречает на осыпающемся утесе совершенно отчаявшегося человека. Протянув ему руку помощи в прямом и переносном смысле, Джексон поневоле ввязывается в расследование страшных преступлений, которые происходят много лет у полиции под носом, причем творят их люди самые что ни на есть приличные и уважаемые. Одновременно с Джексоном этот зловещий клубок под названием «магический круг» распутывает его старая эдинбургская знакомая, которой он обязан жизнью, – эрудитка и уже отнюдь не малютка Реджи Дич… «Волшебный – и волшебно затягивающий – мир пересекающихся тропок, коварных замыслов и удивительных совпадений. Невероятно увлекательно и трогательно» ( ). Впервые на русском языке! [i]Внимание! Содержит ненормативную лексику![/i]

---

– Сюда я их не потащу, – сказал Натан.

– Слышишь гогот? Это я так посмеюсь.

– Да фиг там. Ты тогда уже умрешь.

– Спасибо. Спасибо тебе, Натан, – вздохнул Джексон.

Он в этом возрасте тоже был такой черствый? И необязательно было напоминать, что Джексон смертен, – свою смертность он видел изо дня в день в растущем пацане.

Но есть и хорошие новости: сегодня Натан изъяснялся плюс-минус целыми предложениями, а не обезьяньим ворчанием, как обычно. Развалился на скамейке, распялил длинные ноги, а руки скрестил саркастически – иначе не опишешь. Ступни (кроссовки, конечно, дизайнерские) громадны – скоро Натан перерастет Джексона. В его годы у Джексона было две смены одежды, и одна из них – школьная форма. Помимо физкультурных теннисок («Чего-чего?» – переспросил Натан), у Джексона имелась всего одна пара обуви, и понятия «дизайнерский» или «логотип» озадачили бы его не на шутку.

Когда Джексону минуло тринадцать, его мать уже умерла от рака, сестру убили, а брат покончил с собой, любезно предоставив Джексону по возвращении из школы обнаружить тело, болтавшееся на крюке для люстры. Джексону так и не выпало шанса думать только о себе, сидеть развалясь, предъявлять требования, саркастически скрещивать руки. Вдобавок отец за такое шкуру бы с него спустил. Не то чтобы Джексон желал сыну страданий, боже упаси, но чуток прикрутить нарциссизм не повредило бы.

Джулия, мать Натана, по части горя шла с Джексоном голова к голове: одна сестра убита, другая покончила с собой, третья умерла от рака.

(– Да, и папочкины домогательства не забудь, – напомнила она Джексону. – Пожалуй, с козырей хожу я.)

И теперь все невзгоды их обоюдного прошлого кристаллизовались в одном-единственном ребенке. А вдруг, вопреки безмятежной наружности, все это застряло у Натана в ДНК и заразило ему кровь и уже сейчас в костях его раковыми клетками растут и множатся трагедии и горе?

(– Ты никогда не пробовал оптимизм? – спросила Джулия.

– Один раз, – ответил Джексон. – Мне не пошло.)

– Ты же вроде обещал мороженое.

– Я думаю, ты хотел сказать: «Папа, можно мне мороженое, которое ты обещал, а сейчас на минутку забыл. Пожалуйста?»

– Да пофиг. – После замечательно долгой паузы Натан неохотно прибавил: – Пожалуйста.

(Когда отпрыск чего-нибудь требовал, невозмутимая Джулия откликалась:

– Я служу прихотям президента.)

– Какое тебе?

– «Магнум». С двойной арахисовой пастой.

– Что-то ты больно высоко замахнулся.

– Да пофиг. «Корнетто».

– Все равно высоковато.

За Натаном тянулся облачный шлейф гастрономических инструкций. Перекусы, удивительное дело, нервировали Джулию донельзя.

– Постарайся следить, что он ест, – сказала она. – Маленькую шоколадку можно, конфеты – нет, особенно никаких «Харибо». Он, когда переедает сахара, после полуночи – натуральный гремлин. И если сможешь запихнуть в него хоть какой-нибудь фрукт, тогда ты как женщина меня обскакал.

Год-другой – и Джулия начнет психовать из-за сигарет, и алкоголя, и наркотиков. Сахарным годам надо радоваться, считал Джексон.

– Я схожу за мороженым, – сказал он сейчас Натану, – а ты последи за нашим другом Гэри – вон он, в первом ряду. Хорошо? – Натан ничем не выказал, что услышал, поэтому Джексон, секунду подождав, спросил: – Что я сейчас сказал?

– Ты сказал: «Пока меня нет, последи за нашим другом Гэри – вон он, в первом ряду. Хорошо?»

– Точно. Ладно, – ответил Джексон, слегка устыдившись – чего выдавать, впрочем, не планировал. – Держи. – И он протянул Натану свой айфон. – Сними, если он что-нибудь интересное учудит.

Джексон поднялся, и собака направилась за ним к киоску, вскарабкалась следом по ступеням. Собака Джулии – Дидона, палевая ретриверша, жирная и пожилая. Много лет назад, когда Джулия только познакомила Джексона с Дидоной («Джексон, это Дидона; Дидона, это Джексон»), он думал, собаку назвали в честь певицы, но нет – как выяснилось, в честь царицы Карфагена[6]. Джулия во всей красе.

К Дидоне – собаке, а не царице – тоже прилагался длинный список инструкций. Можно подумать, Джексон никогда не присматривал за ребенком или собакой.

(– Но это был не мой ребенок и не моя собака, – отметила Джулия.

– Наш ребенок. Ты же это хотела сказать? – ответил Джексон.)

Джексону удалось предъявить права собственности на Натана, когда тому было уже три. Джулия по причинам, никому, кроме нее, неведомым, отрицала, что Джексон – отец Натана, а когда признала отцовство Джексона, лучшие годы тот уже пропустил.

(– Я хотела его только для себя, – сказала она.)

Теперь, однако, наступили худшие годы, и Джулия больше не жадничала.

Почти все школьные каникулы она будет «бешено» занята, поэтому Джексон привез Натана к себе в коттедж, который теперь снимал на восточном побережье Йоркшира, в паре миль от Уитби. Если вайфай нормальный, бизнесом – «Расследованиями Броуди» – Джексон мог рулить примерно откуда угодно. Интернет – зло, но как его не любить?

Джулия играла какого-то судмедэксперта («единственного судмедэксперта», поправляла она) в долгоиграющем полицейском сериале «Балкер». О «Балкере» говорили, что это «правдивая драма из жизни севера», хотя сериал уже превратился в избитую ахинею, из пальца высосанную столичными циниками, у которых на кокаине, а то и на чем похуже совсем поехала крыша.

В кои-то веки Джулии дали отдельную сюжетную линию.

– Большая арка, съемки потоком, нормальная прогрессия, – сказала она Джексону.

Ему послышалось «потопом» и «процессия», и про себя он разгадывал эту загадку довольно долго. До сих пор, едва Джулия заговаривала про «свою арку», ему виделось, как она ведет процессию очумелых нелепых зверей, один другого краше, парами по сходням на ковчег. Настань на земле Потоп, Джулия – не худшая компания. Вопреки напускной беспечности и наигранности, она живучая и находчивая, не говоря уж о том, что дружит со зверями.

Джулии пора было продлевать контракт, сценарий ей нацеживали в час по чайной ложке, и, говорила она, ее «арка» наверняка закончится скверно.

(– Все там будем, – сказал на это Джексон.)

Джулия не огорчалась – мол, и так неплохо поработала. Ее агент поглядывал на одну комедию эпохи Реставрации, которую планировали к постановке в Театре Уэст-Йоркшира.

(– Нормальная актерская работа, – сказала Джулия. – А не выгорит – всегда есть «Танцы со звездами»[7]. Дважды предлагали. Видимо, по самому дну уже скребут.)

У нее был чудесный гортанный смех, особенно в минуты самоуничижения. Может, притворного. Было в этом некое очарование.

– Как и предполагалось, «Магнумов» нет, «Корнетто» нет, есть только «Бассани», – объявил Джексон, вернувшись с двумя рожками, которые нес перед собой, как факелы.

Казалось бы, после всего, что было, люди перестанут кормить своих детей мороженым «Бассани». И галереи Кармоди тоже на месте – аляповатые и популярные, прямо на виду. Мороженое и игровые автоматы – идеальная приманка для детей. Вроде лет десять уже прошло с тех пор, как о деле писали газеты? (Чем Джексон старше, тем увертливее время.) Антонио Бассани и Майкл Кармоди, местные шишки, – один в тюрьме, другой наложил на себя руки, только Джексон вечно путал, который из них кто. И не удивился бы, узнав, что тому, который в тюрьме, вскорости пора откинуться, если еще не успел. Бассани и Кармоди любили детей. Слишком любили. Любили раздавать детей другим мужчинам, которые слишком любили детей. Как подарки, как фанты.

Неизбывно голодная Дидона прибрела за Джексоном по пятам, лучась надеждой, и вместо мороженого он выдал псине собачье лакомство в форме косточки. Форма ей, наверное, по барабану.

– Есть ванильное и шоколадное, – сказал Джексон Натану. – Тебе какое?

Вопрос риторический. Пока ты не имеешь права голосовать на выборах, на хрена тебе сдалось ванильное?

– Шоколадное. Спасибо.

Спасибо: воспитание одержало небольшую победу, отметил Джексон.

(– Да он потом выправится, – сказала Джулия. – Подросткам тяжко – у них же гормональный хаос, и вдобавок они вечно устают. Чтоб расти, надо много сил.)

Ладно, а как же подростки прошлого – бросали школу в четырнадцать (почти сверстниками Натану!), шли на заводы, и в литейные, и в шахты? (Отец Джексона, к примеру, и отец его отца.) Или сам Джексон – в шестнадцать в армию: власть разломала юнца на куски и собрала в мужчину. Этим подросткам, включая Джексона, дозволялась роскошь гормонального хаоса? Да где там. Они шли работать наравне с мужчинами и вели себя пристойно, в конце недели приносили домой матерям (или отцам) конверты с жалованьем и…

(– Ой, ну хватит уже, а? – устало сказала Джулия. – Этой жизни больше нет и не будет.)

– А где Гэри? – спросил Джексон, оглядывая ряды скамей.

– Какой Гэри?

– Такой Гэри, за которым тебе полагалось следить.