Анна Старобинец - Резкое похолодание. Зимняя книга

• Название: Резкое похолодание. Зимняя книга
• Автор: Анна Старобинец
• Жанр: Ужасы
• ISBN: 978-5-17-112779-4

В повестях и рассказах Анны Старобинец обыкновенная жизнь совершенно обыкновенных людей неожиданно поворачивается к читателю своей мистической пугающей изнанкой. Параллельные миры, страшные тайны, домовые – все переплетено и оставляет ощущение какой-то недосказанности. Анну Старобинец смело можно назвать отечественным Стивеном Кингом.

---

– Чьи?..

– Это Валины чемоданы. – Лев решительно поставил их на пол. – Она останется здесь. Она только что сказала мне, что…

– …с мала-а-айцем в… мала-а-айцем в…

– Да выключи ты это, ради бога! Она говорит, что у нас будет… Папа, как честный человек, я теперь должен…

Николай Матвеевич посерел.

– Она беременна?

– Да.

– Ты дурак.

– Да.

– Приоткрой окно, душно.

– Оно и так открыто, пап…

Вечером Николаю Матвеевичу снова не хватало воздуха. И на следующий день. И на следующий. С каждым днем воздуха в квартире становилось все меньше – пока через неделю он не кончился вовсе.

Это случилось, когда Валя зашла на кухню и плотно закрыла только что распахнутое им окно, коротко буркнув: «Сквозняк».

– Здесь нечем дышать, – сказал Николай Матвеевич и с отвращением глянул на нее. – Нечем…

Валя раздраженно пожала плечами, вернулась к окну и снова открыла его настежь.

– Да на здоровье, дышите!

Но он уже не дышал.

Через месяц после его смерти Лев и Валя расписались. Свадьбу решили не праздновать.

А еще через месяц Валя поехала навестить родителей на новом месте, стала помогать им с обустройством, подняла что-то тяжелое – и у нее случился выкидыш. По крайней мере, она так сказала.

Лиза родилась через три с половиной года.

Впереди показался наконец поворот на Малую Бронную. Я принюхался: в морозном воздухе разливался едва уловимый запах гнили. Именно отсюда, насколько я понимаю, когда-то начинались болота, растянувшиеся по загородью на несколько километров… С каждым моим шагом гнилой запах усиливался, становился все гуще и слаще. На углу Большой Садовой и Малой Бронной запах был уже совершенно невыносим. Я почувствовал сильнейшие спазмы в желудке – и в этот момент вдруг понял, что тошнит меня не от отвращения, а от голода, и что пахнет вовсе не гнилью. Из стоящего на углу здания пахло очень свежей выпечкой: пропитанной ромом сдобой, жирной кремовой начинкой, горячим шоколадом, запекшимся изюмом и печеным яблоком. «Пекарня-кондитерская „Волконский“», – гласила вывеска.

Окна у пекарни были во всю стену. На стекле висело жизнеутверждающее объявление: «В кондитерский дом „Волконский“ требуются активные, целеустремленные и коммуникабельные молодые люди на должность продавца-консультанта»: в витрине «Волконского» красовались расписные полотенца, белые тарелки, пластмассовые бублики и резиновые колосья пшеницы. А там, внутри, в теплом электрическом уюте, пышногрудные целеустремленные тетки снимали с лотков, рассовывали по кулькам, заворачивали, протягивали, продавали, совали настоящие булки, булки, булки… плюхи, как любила выражаться моя Даша… Такие мягкие, такие свежие, такие хрустящие, такие сладкие. И я подумал, глядя в эту золотистую сдобную сказку из темного холода улицы… Я подумал: ну что с того, если я просто зайду и погреюсь? Я ведь ничего не возьму, ничего не нарушу. Я ведь помню закон: в чужом доме ничего не бери, на убранство не зарься, к нарядам не прикасайся, яства ко рту не подноси, а коли что возьмешь – за то потом по гроб служить будешь…

И я вошел туда – уже зная, конечно, что не сдержусь.

Густой и приторный запах пекарни шибанул в нос, сразу облепил лицо, как теплая сладкая вата… Охранник при входе (зачем охранять булки?), с большим квадратным туловищем и неожиданно тонкой шеей, взглянул на меня так внимательно, точно и впрямь увидел. Губы его ровно посередине, снизу вверх, перечеркивал красноватый шрам.

У прилавка толкались дамы в мехах. Одна из них – в рыжей шапке со свисающей на шею лапой мертвой лисицы и в чудовищном розовом шарфе – истерично требовала отвесить ей триста («Ровно триста, именно триста, я сказала!») граммов каких-то дантелей: плюхи вообще назывались здесь очень странно – монж, дантель, чиабатта, курон… Толстая продавщица, обряженная в холщовый наряд с изображением пшеничных колосьев, подняла на даму тусклые, злые глаза, рассеянно улыбнулась останкам мертвой лисы, покорно извлекла из бумажного кулька лишний дантель и отложила в сторонку. Я торопливо протиснулся к прилавку. Дантель лежал очень удобно, только протяни руку и… Спиной и затылком, в особенности затылком – он вдруг снова очень сильно заныл – я почувствовал, что позади меня кто-то стоит. Кто-то. Не человек. Но и не мне подобный.

В порыве отчаяния, съежившись, втянув голову в плечи, я все же схватил с прилавка вожделенную булку, крепко сжал в руке – хрустящая маслянистая корочка тут же растрескалась, пальцы ткнулись в теплую, клейкую мякоть, – а потом уже обернулся.

Собственно, это был тот самый квадратный охранник со шрамом. Он пристально смотрел на меня, ну то есть, конечно, сквозь меня, на продавщицу, но взгляд у него был такой морозно-голубой, такой ясный, такой пронзительный… Слишком пронзительный и ясный для охранника булок. Такой взгляд я видел только однажды – у тех, кто приходил к нам в дом много лет назад, у тех, в больших сапогах, истекающих грязью, у тех, с ордером на обыск и на арест…

– Ольга, у вас с прилавка упало кондитерское изделие, – сказал охранник продавщице и холодно, вежливо улыбнулся.

Улыбка получилась скверная: растянувшись, губы его вдруг побледнели, как будто вовсе исчезли с лица, шрам же, напротив, стал ярко-алым, кровавым…

Продавщица испуганно нагнулась, выискивая взглядом злосчастный дантель.

– Курица безмозглая, – злорадно прошипела дама в лисьей шапке, глядя на отклячившую зад продавщицу.

– Тут ничего нету… – жалобно констатировала продавщица.

Вцепившись в кондитерское изделие, я быстро протискивался к выходу.

– За пропавшее или украденное изделие придется заплатить, – спокойно сказал охранник.

Я снова почувствовал боль в затылке. Точно он сверлил меня взглядом. Точно он обращался ко мне.

«Он не мог меня видеть, – убеждал я себя, выходя из пекарни в холодную стылую морось и впиваясь зубами в плюху. – Не мог, никак не мог. И вовсе мне не придется платить! Эта пекарня – явно покинутое место, без хозяина, а тем более уж без… без такого, как я…. Так что некому будет с меня требовать. Ничего страшного. Ничего не случится».

Свернув за угол, на Малую Бронную, я еще раз оглянулся на пекарню. И тогда вдруг заметил в витрине то, чего не было видно со стороны Садовой. Там, за стеклом, стоял маленький гномоподобный человечек в черном картузе, расписной белой рубахе, шароварах и лаптях. В руках он сжимал большую заскорузлую краюху и непрерывно, с безразличным механическим упорством, клал ее на маленький деревянный столик, стоявший рядом с ним, и снова поднимал, клал и поднимал, клал и поднимал. «Просто заводная кукла», – сказал я себе, но все же подошел поближе к витрине: этот гномик меня чем-то насторожил.

У него было тяжелое, скуластое, румяное лицо резинового пупса; русые синтетические кудри выглядывали из-под картуза; глаза… вот именно глаза-то его мне и не понравились. В них стояла мертвая морозная голубизна, но при этом они жили, эти глаза: чуть сощурившись, они глядели прямо на меня.

– Ты просто кукла, – громко сказал я в витрину.

Его пухлый малиновый рот медленно растянулся в улыбку, отчего резина от верхней губы до самого носа расползлась по шву. Там, в образовавшейся дыре, зияла красноватая пустота.

– Изба с углами, в углах иконы, – беззвучно сказал его порванный рот и улыбнулся еще шире; нижняя губа тоже треснула, лоскут бежевой резины свесился на подбородок.

Теперь его лицо стало издевательской, гротескной копией лица охранника. И я понял, кто он. Пекарня «Волконский» не была покинутым местом.

Языком я осторожно загнал кусок недожеванной булки подальше за щеку – но он заметил. Он, конечно, уже заметил.

Так и не проглотив булку, я согнулся перед витриной в низком поклоне и сквозь зубы сказал слова, которых он от меня ждал:

– Хозяин-господин… Я твое взял – ты мое возьмешь. Аминь.

Когда я поднял голову, он уже не смотрел на меня, а просто сосредоточенно размахивал своей краюхой.

– Папа, посмотри, какие страшные человечки! – пропищала рядом со мной маленькая девочка, которую волочил за руку мрачный прокуренный тип.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.