Питер Акройд - Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I

• Название: Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I
• Автор: Питер Акройд
• Жанр: foreign_edu
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-389-18479-4

История Англии – это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней – не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге освещается период правления в Англии династии Тюдоров. Это история о разрыве с Римом, предпринятом Генрихом VIII, и неустанном стремлении короля к обретению идеальной жены и идеального наследника. История о том, как за кратким правлением короля-подростка Эдуарда VI последовало насильственное возрождение католицизма, трагическими проявлениями которого стали казни и расправы, учиненные Марией I, прозванной Марией Кровавой, а также о грандиозном правлении Елизаветы I, в конце концов принесшем стабильность, хоть и отмеченном междоусобицами, заговорами против королевы и масштабной Англо-испанской войной. Но прежде всего это история английской Реформации – которая существенным образом отличалась от Реформации в Европе – и становления Англиканской церкви, ведь в начале XVI века Англия все еще оставалась в значительной степени феодальной страной и часто обращалась к Риму. В конце XVI века это уже была страна, где справедливое управление было обязанностью государства, а не церкви, и где люди стали самостоятельно искать ответы на занимавшие их умы вопросы, перестав надеяться на тех, кто стоял во главе страны… Историко-литературный труд блистательного британского автора, снабженный 43 цветными иллюстрациями, представит интерес для широкого круга читателей.

---

В день казни Анны Болейн король облачился в белые одежды, а уже на следующее утро обручился с новой избранницей. Должно быть, он свято верил в виновность бывшей королевы, или узнал о другом ее прегрешении, которое решил не предавать огласке, или же то и другое вместе. Во время визита своего незаконнорожденного сына Генриха, герцога Ричмонда, король приветствовал его со слезами на глазах и заявил, что он и Мария «должны возблагодарить Господа за то, что уберег от рук той женщины, замыслившей их отравить». Рассказывали, что монарх держался с почти вызывающей веселостью и даже сочинил стихотворную трагедию, где у Анны Болейн было сто любовников.

У Генриха был и другой мотив для нового брака. Сорокалетний король отчаянно желал иметь наследника. В действительности он уже объявил незаконнорожденными Марию и Елизавету. Герцог Ричмонд родился вне брака и поэтому не имел права на престол.

Смерть Анны Болейн не встретила большого сочувствия среди английского народа. Большая часть населения относилась к ней с пренебрежением, по крайней мере в глубине души, а один из современников описывал проявления ликования и радости «от обесчещения сожительницы». Новая жена Генриха, Джейн Сеймур, впрочем, также не могла похвастаться всенародной поддержкой. «Намедни про нас сочинили весьма язвительную балладу, – говорил ей Генрих, – поэтому, если она распространится среди народа и дойдет до ваших глаз, умоляю, не удостаивайте ее своим вниманием. Сейчас мне неизвестно, кто автор сего оскорбительного произведения; однако, будь он найден, его ждет немедленное наказание». Автора так никогда и не нашли.

К ликованию народа примешивалась всеобщая уверенность, что леди Мария теперь вновь обретет королевское благоволение. Однако подобная интерпретация событий, происходящих при дворе, представлялась слишком уж оптимистичной. Томас Кромвель стал выступать против сторонников Марии, объясняя это тем, что они якобы пытались выгодно устроить ее престолонаследие. Кажется, сама Джейн Сеймур уговаривала нового супруга помириться со старшей дочерью, но вместо этого Генрих подверг Марию еще большему давлению.

Он отправил к ней делегацию во главе с герцогом Норфолком, убеждая принести клятву верности – что означало бы дезавуировать брак своей матери и собственную законнорожденность. Ей пришлось бы признать короля верховным главой церкви. Мария отказалась дать все эти клятвы. Тогда герцог Норфолк объявил ее виновной в измене. Было вполне очевидно, что Генрих стремился предать ее суду, со всеми плачевными и даже мучительными последствиями. В письме, адресованном Марии, Томас Кромвель написал: «Вы самая упрямая и несговорчивая женщина… каких я когда-либо знал»; он убеждал ее раскаяться в «своей неблагодарности и позорном бессердечии». В противном случае, добавлял он, ее ждет «полный крах», а может, даже и изменническая смерть. Принцессе шел двадцать второй год.

Вскоре после этого она сдалась. Императорский посол увещевал ее, настаивая на том, что она обязана пережить весь хаос и ужас своего положения. Он убеждал, что, возможно, в спасении народа ради истинной веры лежит ее предназначение и ничто в мире не должно этому воспрепятствовать. Мученичество означало бы провал всех усилий. Мария, не читая, поставила свою подпись под декларацией о повиновении. Она признала «его королевское величество верховным главой английской церкви, наместником Христа на земле», равно как и то, что брак между ее матерью и королем был, «сообразно Закону Божьему и закону людскому, кровосмесительным и незаконным».

Больше ей ничего не оставалось. В своем бедственном положении она написала отцу: «Всецело вверяю тело свое Вашему милосердию и отцовскому состраданию, не желая ни высокого статуса, ни положения, ни привилегий, опричь тех, что Ваше величество мне даровать изволит». Король сразу благосклонно принял дочь ко двору, однако ее нравственности и чувству собственного достоинства был нанесен непоправимый ущерб. Никогда впредь не склонится ее голова, не пошатнется сила воли. Чувство вины за отречение от собственной матери будет терзать ее, и лишь костры Смитфилда, возможно, смогли его немного унять[18]. Сообщается, что сразу после подписания декларации Марией овладели тоска и угрызения совести, и она просила императорского посла получить для нее особую диспенсацию от римской церкви. Несмотря на все это, Мария, по всей видимости, вполне освоилась с возвращением к придворной жизни, покупая драгоценности и изысканные наряды; она играла в азартные игры – умеренно, но постоянно – и имела собственный ансамбль менестрелей. У нее был свой шут – молодая бритоголовая женщина по имени Джейн.

После казни Анны Болейн стало ясно, что партии религиозных преобразований, извлекавшей выгоду из ее вмешательства в государственные дела, возможно, грозит крах. В Риме неприязнь к королю сменилась сочувствием и жалостью, и в воздухе витала надежда, что теперь, после всех злоключений с «ведьмой», Генрих вернется в лоно церкви. Само собой разумеется, это было совершенно неверное истолкование сути королевской реформы. Он никогда не выступал против учения церкви – лишь против ее верховенства. Его понимание власти и накопленного благодаря этому дохода было вполне достаточным, чтобы воспрепятствовать любым попыткам вернуться к Риму. Король считал, что религиозное единство является необходимым условием для единства политического.

Он видел себя в роли одного из тех ветхозаветных царей, что в страхе быть испепеленными божественным гневом стремились водворить Закон Божий в своих царствах. Разве Иоас, царь Израиля, не отобрал у священников их золото? Разве Иосия не восстановил Иерусалимский храм? Разве Соломон не вершил правосудие? Епископ Даремский Кутберт Тунсталл заявил, что в своих деяниях Генрих был подобен «главнейшим и лучшим из израильских царей – пример, которому должны следовать и все добрые христиане».

Его притязания на верховенство короны, впрочем, шли рука об руку с желанием реформировать монастыри и духовные учебные заведения. Ежедневно король посещал несколько литургий и никогда не провозглашал и не считал себя лютеранином. Ему не чужды были разнообразные формы народной религиозности, включая ритуал «поклонения Кресту Господню». Всю свою жизнь он перебирал в руках собственные молитвенные четки, принадлежащие сейчас герцогу Девонширскому, и распорядился отслужить множество заупокойных месс в момент своей кончины. Во многих отношениях он был правоверным католиком.

В начале июля созвали парламентское собрание, чтобы обсудить положение в королевстве после недавней казни Анны Болейн. Парламентарии отменили два закона, обеспечивавшие привилегии Анне Болейн и ее потомству, тем самым низводя Елизавету до одного статуса с Марией. Лорд-канцлер славословил третий брак короля, который, «по смиренному ходатайству его благородия, согласился в очередной раз принять это условие и взял себе жену, чей возраст и состояние здоровья сочли пригодными для воспроизведения потомства».

Целью было родить мальчика-наследника, и, в случае кончины короля (не дай Бог!) или бесплодности новой королевы, «он поручает вам назначить того, кто станет престолонаследником». Возможно, ответ был согласован и отрепетирован заранее. При отсутствии законного наследника мужского пола парламент предоставлял королю право завещать корону по своему усмотрению. Сообразно этому претендентом на престол становился незаконнорожденный герцог Ричмонд. Он был меньшим из всех зол. Однако хрупкость династии вновь подтвердилась, когда летом 1536 года Ричмонд скончался от туберкулеза или какой-то иной нераспознанной легочной болезни. Генрих распорядился провести тайные похороны, чтобы не допустить общественных волнений, но ничто не могло скрыть тот факт, что судьба наследования отныне зиждилась на двух объявленных незаконнорожденными дочерях. Богато украшенную могилу почившего молодого герцога по сей день можно видеть в церкви Святого Архангела Михаила во Фрамлингеме, в графстве Суффолк.

Тревога, охватившая Генриха в тот период, стала очевидной, когда лорда Томаса Говарда, младшего брата герцога Норфолка, тем же летом обвинили в измене; ему инкриминировали связь с леди Маргарет Дуглас, дочерью королевы Шотландии. Королева приходилась Генриху сестрой, поэтому король заподозрил Говарда в притязаниях на престол. Говарда заключили в Тауэр, где он и скончался в следующем году.

В июне 1536 года конвокация высшего духовенства собралась в соборе Святого Павла. Хью Латимер, недавно посвященный в сан епископ Вустерский и главный реформатор, был избран для прочтения проповеди. Текст его наставления отсылал к шестнадцатой главе Евангелия от Луки, а именно строкам, гласившим, что «сыны века сего догадливее сынов света в своем роде» (Лк. 16:8). Латимер обратился к собравшимся с просьбой заглянуть глубоко в душу и спросить себя, какого результата они добились после многочисленных конвокаций. Одиозные вымыслы Рима так и не были изжиты, включая «канонизации и беатификации, дозволения и диспенсации, а также великое множество всевозможных индульгенций», равно как и «стародавнюю басню о чистилище, призванную очистить кошельки верующих». «Вы знаете поговорку, – сказал он им. – От худой курицы худые яйца». В конце своей проповеди он предостерег собрание словами: «Господь покарает вас. Он придет. Он не будет мешкать».