Т.Е.Д. Клайн - Церемонии

• Название: Церемонии
• Автор: Т.Е.Д. Клайн
• Жанр: Ужасы
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-111328-5

Неподалеку от Нью-Йорка находится небольшое поселение Гилеад, где обосновалась религиозная секта, придерживающаяся пуританских взглядов. Сюда приезжает молодой филолог Джереми Фрайерс для работы над своей диссертацией. Он думает, что нашел идеальное место, уединенное и спокойное, но еще не знает, что попал в ловушку и помимо своей воли стал частью Церемоний, зловещего ритуала, призванного раз и навсегда изменить судьбу этого мира. Ведь с лесами вокруг Гилеада связано немало страшных легенд, и они не лгут: здесь действительно живет что-то древнее самого человечества, чужое и разумное существо, которое тысячелетиями ждало своего часа. Вскоре жители Гилеада узнают, что такое настоящий ужас и что подлинное зло кроется даже в самых безобидных и знакомых людях.

---

Автобус оставил его в одиночестве перед магазином, с пиджаком и конвертом вырезок в руках. Как и предупреждала в письме Дебора Порот, его никто не встретил, и, оглядевшись, Фрайерс почувствовал себя покинутым. Напротив, за колоннадой громадных дубов стояло здание, которое он посчитал школой: прямоугольное строение из красного кирпича с безрадостно-коричневой игровой площадкой и парой печальных качелей перед входом. На противоположном углу на небольшом возвышении находилось маленькое кладбище, старое, но явно ухоженное, хотя тут и там памятники стояли немного косо, как деревья после грозы.

Шум автобусного двигателя затих за поворотом дороги, и воцарилась тишина, которую нарушали только жужжание насекомых да редкие крики птиц.

Фрайерс не ожидал, что городок окажется таким маленьким. Он надеялся, что здесь будет хоть какое-то центральное пространство, где встречаются жители. Но кроме школы за деревьями, поблизости не оказалось никаких других общественных строений. Не было даже здания фермерского собрания или объединения ветеранов.

Больше всего его поразило отсутствие церкви. Со своего места Фрайерс видел только чистенькие дома по обеим сторонам дороги, дубы и клены. Свежая листва деревьев казалась прохладной по сравнению с раскаленным голубым небом, верхушки деревьев уходили вдаль, к череде невысоких зеленых холмов. Нигде не было заметно ни золотого креста, ни тонкого белого шпиля. Возможно, службы проводились в какой-нибудь неприметной молельне, скрытой за поворотом дороги.

Фрайерс со вздохом повернулся к обитому вагонкой белому зданию; видимо, это тот самый кооперативный магазин, упомянутый в письме, хотя казалось странным, что в его окнах нет ни одного рекламного плаката или объявления. Фрайерс поднялся на крыльцо, жалея, что поблизости не видно уборной. Скамейка оказалась неудобной на вид и на поверку. Устроившись на сидении, Фрайерс обнаружил над собой ряд зловещего вида крюков, торчащих из балки навеса. Должно быть, здесь жители города вешали грешников. Фрайерс рассеянно подумал, какие грехи лежат у него на душе.

Несколько минут он сидел, наслаждаясь покоем. Если на ферме будет так же тихо, как в городке, ему там понравится. Как знать, даже от скуки может быть польза. «Однообразие как средство терапии: Польза безделья. Время как способ…» Его уже начала одолевать сонливость. Многочасовая поездка на автобусе, а теперь еще жара и одиночество – все это выматывало.

Мочевой пузырь Фрайерса был переполнен, но вряд ли где-то поблизости найдется туалет. Разумеется, он не сообразил сходить в треклятом автобусе. Ряд дубов перед школьной площадкой напротив отбрасывал причудливую тень на дорогу. Но там он будет слишком заметен. У дальнего поворота улицы белели на ярком солнце каменные надгробия на кладбище; за ними виднелась уединенная рощица. Самое подходящее место. Кроме того, на кладбище могут быть интересные памятники; надо бы как-нибудь собраться снять с них копии. По крайней мере, это поможет как-то убить время.

Фрайерс спустился с крыльца и перешел улицу. Взбираясь на холм, он почувствовал беспокойство. Что, если местным жителям не нравится, когда приезжие топчутся над головами их прапрадедов? Хотя, куда там. Наоборот, здешние обитатели наверняка гордятся тем, как далеко в прошлое уходят их корни.

Вот, например. Фрайерс сверху вниз поглядел на небольшой белый камень, почти стертый от старости. Эфраим Лундт, скончался в 1887 году, на 63-м году жизни. Не так давно, как он ожидал. Видимо, не стоило судить о возрасте надгробия по его состоянию; светлые камни снашиваются быстрее.

Рядом Фрайерс заметил памятник постарше, который выглядел лучше. Иоганн Стуртевант, призван Творцом в 1833-м, на пятьдесят первом году. Его преданная жена Кора присоединилась к нему в Раю в 1870-м, на семьдесят восьмом году. Прожить сорок лет вдовой, да еще в таком месте!

Чуть дальше виднелась небольшая ивовая роща, а за ней – неряшливая живая изгородь. Подойдя к ним, Фрайерс расстегнул ширинку и выпустил на корни дерева желтую брызгучую струю. Вокруг закружились потревоженные насекомые. Справа Джереми заметил надгробия – Бакхолтер, Стадемайр, ван Миер… – которые собрались рядом, как зрители; но здесь никто не мог его увидеть, разве что призраки умерших, а они наверняка смотрели на него с сочувствием. Возможно, даже с завистью. Как давно его избалованного городской жизнью члена не касался солнечный свет? Да, это местечко должно благотворно действовать на здоровье! Фрайерс застегнулся и, не имея нужды сливать за собой воду, вернулся к могилам.

Он медленно побрел между рядами памятников, время от времени останавливаясь и читая надписи на камнях постарше. От тишины и ощущения физического и душевного покоя снова потянуло в сон. На многих надгробиях были изображены лица – ангельские головки или черепа. На некоторых камнях поновее, вроде того, что он только что прошел, красовались плакучие ивы. Были на кладбище и надгробия поменьше, для детей. Представляя себе крошечные деревянные гробики, Фрайерс попытался вообразить, что чувствовали родители во времена, когда половина населения умирала в детстве. Может быть, они не особенно-то и горевали.

Часто у семейных пар было общее надгробие, но нередко камней было два, один – для мужа, другой – для жены. Как будто они при жизни спали в разных постелях и не видели смысла что-то менять после смерти. Вот могилы ван Миеров, Рахили и Яна, два камня рядом, как изголовья кроватей. У нее:

1845–1912.

Где я теперь,

Там будете и вы.

Этакое жизнерадостное напоминание. У муженька:

1826–1906.

Напомню: краток путь земной,

Скоро пойдете вслед за мной.

Не то, о чем сейчас хотелось размышлять. Может, попозже. Фрайерс пошел дальше, стирая пот с шеи. Может, он так устал от солнца. Между надгробий порхали бабочки, в высокой траве у подножия холма возились пчелы. Он снова посмотрел на магазин напротив. Дверь по-прежнему оставалась закрытой. Никто так и не появился.

Почти в самом конце ряда Фрайерс нагнулся и попытался разобрать очередную надпись. Сланцевая плита осы́палась и стала почти нечитаемой. Выпрямляться было слишком утомительно. Фрайерс бросил пиджак и конверт, тяжело уселся на землю и вытянул ноги; ботинки оказались в тени соседнего надгробия. Оно было самым крупным в ряду: темная квадратная колонна с неровной покатой вершиной, явно высеченной так нарочно, как будто памятник изображал обломленный шпиль. Фрайерс вытянул шею, чтобы прочитать надпись. Под этим надгробием покоилась целая семья. Возможно, из соображений экономии: можно оставлять немного свободного места после имен и добавлять даты смерти одну за другой по мере того, как люди умирали.

Супруги умерли в один год. Что поделать, иногда такое случается от тоски. Был ли подобный исход счастливее или только еще печальнее?

Исайя Троэт, 1839 –1877

Ханна Троэт, 1845 –1877

У Фрайерса отяжелели веки. Он откинулся на спину, лег головой на траву и, прищурившись, стал разбирать остальные имена.

Их дети:

Руфь, 1863 –1877

Тавита, 1865 –1877

Амос, 1866 –1877

Авессалом, 1868 –

Фамарь, 1871–1877

Лия, 1873 –1877

Товия, 1876 –1877

Странно. Они все умерли в тот год. Видимо, случилось какое-то несчастье. Чума, наводнение или голод.

Фрайерс закрыл глаза. Солнце грело веки, травинки касались щек. Несколько секунд ему виделись давно умершие люди со странно написанными именами.

Почти погрузившись в сон, он припомнил еще одну странность: рядом с именем одного из детей, Авессалома, не было даты смерти. Фрайерс принялся бесцельно гадать, что бы это значило. Может, Авессалом просто умер в тот же год, что родился?

«Бедный малыш», – подумал Фрайерс и уснул.

* * *

Порывы ветра несут над Гудзоном вонь нефти с берега Джерси. Нефть, что-то горелое – и неожиданный аромат далеких роз.

Никто ничего не замечает – никто, кроме полноватого человечка, который пристроился на краю скамейки и положил рядом старенький зонтик. Никто больше не смотрит. Никто не понимает. Никто не видит узоров на воде, не чувствует запаха гниения в аромате цветов, не слышит скрытных звуков, которые разносятся среди травы, когда стихает ветер.

Воздух вновь замирает. Крошечные зеленые мотыльки порхают среди травинок. Над мусором жадно жужжат шершни. Никто не догадывается, что происходит. Невидимая река катится мимо парка. Планета вращается, ни о чем не подозревая. Черная тень Старика протягивается все дальше от скамейки.

Спрятанный в ней от вечернего солнца младенец мирно спит. Его крошечное оливковое личико едва высовывается из плотного свертка одеял. Рядом, безвольно обмякнув, сидит женщина, вероятно, мать: голова свисает на грудь, запавшие глаза закрыты, тощие руки лежат по бокам, как у покойницы. На земле рядом с ней валяется смятый бумажный пакет, из которого торчит горлышко бутылки. Крышка давно укатилась в траву.