Надежда Мамаева - Курортный обман. Рай и гад

• Название: Курортный обман. Рай и гад
• Автор: Надежда Мамаева
• Жанр: Любовный роман

Катя Скрипка знает, сколько бусин на браслете у того человека, который научил ее плакать без слез. Она знает, что через год закончит университет и обязательно выберется из нищеты. Но она еще не знает, что один вечер может полностью перевернуть ее жизнь. Нечаянное движение рукой – и судьба сталкивает Катю с ее двойником – содержанкой крупного бизнесмена, которой срочно нужна дублерша. Андрис Тратас знает, что чем выше ставка – тем жёстче игра. А еще он знает, что у него в запасе всего пять суток, чтобы найти преступника, который грозится заразить все Черноморское побережье в разгар отпускного сезона. Но вот чего Андрис не знает, так это того, что в его расследовании скоро солировать будет Скрипка…

---

Конечно, лучше было еще раз попытаться переубедить Андриса, чтобы тот не занимался его проблемой лично, а подыскал кого толкового из своих. Все же первый отпуск за три года, и опять работа… Но, с другой стороны Владимир, как делец, радовался: если за дело взялся сам Тратас, то можно считать, что проблема решена. Андрис – бывший сапер, шкурой чуявший угрозу, а ныне руководитель отдела безопасности солидного банка – перелопатит все черноморское побережье, а того говнюка, что решился шантажировать самого Гросмана, найдет.

– Чего? – Андрис со смешком повторил за другом вопрос. – Она захотела, чтобы я на ней женился. Ну, да это ерунда, многие девушки хотят подобного. Но я ненавижу, когда на меня начинают давить и угрожать. Мужчина сам должен принимать решения и сам же за них отвечать.

– Узнаю старого друга, – протянул Владимир. – Но знаешь, сдается мне, что если бы твоя Люся-Люсинда была «той самой», у тебя и мысли бы не возникло дать ей уйти. Ты бы закинул ее на плечо и потащил в ЗАГС. Даже если бы при этом она лягалась, молотила тебя по спине и вопила, чтобы ее отпустили.

Андрис фыркнул.

– Да уж, не ожидал от тебя такого… Вот так в тридцать лет и узнаешь о себе от друга много нового.

– А чего не ожидал – то? – плюхнулся в кресло Гросман и потянулся к бутылке с коньяком, чтобы разлить его по бокалам. – Просто я тебя, Тратас, знаю как облупленного. Это внешне ты невозмутимый сноб. А внутри у тебя сидит дикий первобытный собственник, который просто не позволил бы женщине, которую считает своей, быть с другим. Схватил бы ее и утащил в свою пещеру. В свою загородною двухэтажную пещеру, или в квартиру в центре, или что там у тебя еще есть…

– Хорошо – хорошо. Я тебя понял, – Андрис потянулся за коньяком.

Раздался звон бокалов, поздоровавшихся своими пузатыми боками. Благородный коньяк всплеснулся, ударившись о тонкие прозрачные стенки.

Глава 1

– Ты мне больше не дочь! – истеричный крик, казалось, ввинчивался в уши, проникал под кожу, разносился по венам вместе со жгучей обидой.

Моя мать никогда не отличалась кротким нравом. Скорее даже наоборот: учитель до мозга костей, для которого главнейшая цель – воспитать, заставить запомнить. И эту свою привычку она не оставляла на работе. Увы, и дома каждый день я чувствовала контроль.

«Ты должна», «так нельзя», «не позорь меня» – подобные слова преследовали постоянно, звучали в ушах набатом. Любой проступок, оплошность заканчивались порицанием и часовой отповедью. Нет, руки на меня мать никогда не поднимала, считая сие непедагогичным. Но иногда мне казалось, что ее слова больнее любых оплеух.

Самое печальное было то, что все это Айза Каримовна, она же моя мать, делала с благой целью – воспитать из меня «хорошего человека». Она и отца пробовала «воспитать». Только тот, увы, оказался двоечником в дисциплинах, которые должны изучить люди, чтобы стать «хорошими». Он сбежал от нас, когда мне было семь. Оставил мне на прощание свою необычную музыкальную фамилию, старую черно-белую фотографию из ЗАГСА, где они с мамой еще молодые и почти счастливые, и горечь вкуса лжи. В свои семь я узнала, каково это, когда предают.

Отец ушел за новой, счастливой жизнью к той, которая не пыталась его «воспитывать» и кроить под себя, а принимала таким, какой он есть.

Я осталась с мамой, которая удвоила усилия по моей муштре. Как итог – я в свои семнадцать лет круглая отличница, серая, невзрачная, с очками на носу и косой до середины спины. Зато мама мной гордилась: как же, в школе, где она работает, я единственная золотая медалистка в выпуске этого года.

Мать рассчитывала, что я пойду по ее стопам. Даже не сомневалась, что и аттестат, и результаты экзаменов понесу в педагогический. Продолжу славную династию учителей. И вот сейчас, узнав, что я уезжаю поступать в другой город, она в сердцах высказывала все, что думает о такой неблагодарной дочери, не стесняясь в выражениях:

– Я ночей не спала, все для тебя… Да у меня из-за тебя ничего не было. Ничего. Ни личной жизни, ни счастья. Ты – неблагодарная тварь. Выродок своего отца!

– Моего отца ты выбирала сама. Никто замуж не гнал, – наверное, в первый раз я говорила с ней так. Жестко, на равных. Ставя перед фактом.

Мой выбор. Моя жизнь. И я чувствовала, что если сейчас не уйду, не сбегу, как в свое время отец, то и дальше буду только существовать, воплощая ее амбиции. Это она, не я, мечтала о золотой медали, о всех тех победах на олимпиадах по физике, которые я одержала.

В глубине души я любила свою мать, как и она, по-своему, меня. Но сильнее этой любви было желание вырваться. Совершать свои ошибки, а не быть тем, кого психологи называют умным термином «инструмент для самореализации».

– У тебя ничего не получится. Большой город выплюнет тебя. Даже если и поступишь бесплатно, на что будешь жить? – мать попыталась надавить на последний рычаг – финансы.

Я лишь сцепила зубы, поправила ремень сумки на плече и шагнула за порог.

Признаться, чего-то подобного я и ожидала, только не думала, что будет так больно от материнских слов.

Не плакать, только не плакать.

Все-таки я разрыдалась. Завернула за угол дома, села на лавку. По щекам текли слезы. Июльское солнце, несмотря на ранний час уже палило вовсю, обещая очередной день зноя и раскаленного асфальта.

– Скандалила? – рядом со мной на скамейку присела Ленка – подруга детства, того времени, когда я еще не знала, что такое предательство.

– Да, – я шмыгнула носом и поправила очки.

– Ты все равно молодец, – подруга сжала мою ладонь в ободряющем жесте. – А Айза Каримовна остынет, будет еще извиняться…

Я про себя лишь усмехнулась. Увы, я свою мать знала очень хорошо. Моя родительница была из породы тех людей, кто априори прав и непогрешим, даже если ошибается.

– Я, пожалуй, пойду.

– У тебя поезд когда? Может, к нам заглянешь, посидишь перед отъездом? У меня ба знаешь какие пирожки напекла…У-у-у… Вкуснющие, с вишней.

– Нет, не стоит. Через два часа отправление. Лучше на вокзале… – я старалась выглядеть невозмутимой, хотя внутри меня всю буквально колотило и выворачивало.

– Тогда я тебя провожу, – Ленка решительно встала со скамейки.

Я попыталась улыбнуться. Все же я была безумно благодарна подруге, что она поддерживала меня. Не только сейчас, но и все то время, что я себя помню. Сумасбродная Ленка Кропотова, круглая, как колобок, – и рассудительная я, Катя Скрипка, высокая и худая. В шутку нас даже прозвали Марти и Мелманом, как жирафа и зебру из мультика «Мадагаскар».

Когда мы приехали на вокзал, Ленка упорно возжелала меня посадить в автобус и дождаться отправления.

– Только платочком белым вслед не маши, – усмехнулась я.

– Не буду, – заверила она, а потом, открыв сумочку, что-то старательно начала в ней искать.

Сейчас вытащит большой клетчатый носовик и заявит, что это ни разу не беленький платочек, оттого им махать можно. Но нет, Ленка выудила купюры.

– Бери, – она решительно протянула мне деньги. – Бери, иначе смертельно обижусь. Это не только от меня, но и от всей нашей семьи. Даже братец Шурик сюда свою лепту внес.

Мне было стыдно. И хотя у меня самой в кошельке денег кот наплакал – все, что удалось скопить за месяц работы курьером (причем подрабатывала я втайне от матери, которая считала, что я в это время усердно штудирую пособия для абитуриентов), – но брать вот так…

– Думаешь, что я тебе просто так даю? – с подозрительным прищуром начала Ленка, тряхнув своей русой челкой, – А вот и нет! Отдашь через год, когда станешь столичной студенткой-второкурсницей.

Я нерешительно протянула руку, отчетливо понимая: иду на сделку с собственной совестью. И тут механический голос мегафона возвестил:

– Посадка на рейс сто сорок семь начнется через десять минут с пятнадцатой платформы. Повторяю. Посадка …

– Ну, давай, – Ленка похлопала меня по плечу, – пошли.

Я села в автобус. Лишь когда дверь икаруса медленно затворилась, и автобус тронулся, я осознала: вот сейчас и начинается она, моя взрослая жизнь. Только в отличие от большинства своих сверстниц иллюзий на ее счет я не питала.

* * *

Три года спустя

– Скрипка, когда мне ждать вашу лабораторную? – Самуил Яковлевич, профессор, окликнул меня после окончания пары, заставив задержаться в кабинете.

Я сцедила зевок в кулак. Сегодня ночью спала всего ничего – меньше часа. А все оттого, что усердно чертила. Причем не себе, а одногруппнику Веньке – разгильдяю и балагуру, любителю тусовок и обладателю шестой бэхи. Но, несмотря на свое наплевательское отношение к учебе, мою работу Веник оплачивал исправно. Вот и сейчас деньги, которые он мне утром передал за выполненный заказ, позволят не только купить платье на лето, но и обеспечат две недели вполне сносных завтраков и ужинов. Правда, из каши или овощного супа… «Зато не растолстею», – утешила я себя. Хотя добреть мне и так было не с чего.