Анна Мария Роу - У каждой лжи две правды

• Название: У каждой лжи две правды
• Автор: Анна Мария Роу
• Жанр: Любовное фэнтези

«У каждой лжи две правды» – фантастический роман Анны Марии Роу, жанр приключенческое фэнтези, детективное фэнтези, любовное фэнтези. Сходила на юбилей, а там… Именинницу убили, запретная магия вырвалась из-под контроля, на голову свалился чудаковатый жених и… И с этого все только началось! А ведь обещали спокойный светский вечер. С разворачиванием мумии. Которая оказалась живее всех живых. Все ещё скучно, Стефания?

---

– Янек, я всё понимаю, но найдите эту мумию! – поморщилась Амалия.

– Конечно-конечно! – парень достал из карманов дюжину артефактов, не удержал их в руках, и они рассыпались по паркетному полу. Целительские стеклянные шарики с разноцветными искорками внутри, укатились под стулья. Диски, свитые из тонкой медной проволоки, содержали сразу несколько заклинаний – боевой набор огня, воды и воздуха. Мешочки с пылью, склеивающей предметы между собой, и палочка-фонарик. Стандартная болтушка прошлогодней модели. И то, что Янеку было нужно – свиток с поисковым запросом, с ладонь величиной.

Секунда на прочтение, и клочок пергамента растаял в воздухе, оставив после себя искорку, нырнувшую под скатерть стола, на котором стоял саркофаг.

– А я говорила, что толку от этого юноши не будет! У него и артефакт просроченный!

– Ну, душечка, будь более снисходительна к Янеку, всё-таки он…

Янек поднял угол скатерти, спускающийся до самого пола, посмотрел на сморщенную мумию под столом и зависший над ней поисковик.

– Вот ваша пропажа, пан профессор. Что-нибудь ещё?

И без особенного пиетета вытащил сухое тело, лежавшее на каких-то серых тряпках, из укрытия.

Оно оказалось тяжелее, чем казалось. И в нём не было ничего красивого и романтичного. Череп лысый, кожа коричневая и сморщенная, голова запрокинута, рот раззявлен в немом крике, руки сложены на груди, пальцы скручены. Одна нога вывернута и короче другой.

– Эта чья-то шутка? – Амалия с минуту рассматривала находку и пихнула локтем опешившего мужа.

– Ну, кто-то раздел вашего жутко древнего и жутко ценного мага. Ведь мумия должна быть в бинтах, ведь так? Бинты искать? – деловито уточнил Ян. – Они тоже представляют историческую и культурную ценность?

– Молодой человек, – прокашлялся Хоментовский. – Это гнусная и бездарная подделка! Н-да… Именно так! Этой, так сказать, мумии и ста лет нет! Именно! Мне даже не нужно прибегать к анализаторам из королевской лаборатории. Н-да!

– С чего бы? Выглядит она вполне себе древней…

Профессорша подтолкнула к нему кусок истлевшей тряпки, на которой покоилась мумия в недолгой своей подстольной жизни.

– Янек, – профессор потёр ладони друг о друга, вытащил платочек и промокнул лоб. – Вот это не бинты. Н-да. Расправьте их, молодой человек.

Если на вещах мумии и есть проклятие, то пусть уж лучше оно падёт на этого глуповатого Янека. Он для науки ценности не представляет, да.

Тонкая, чуть сияющая плёнка, видимая лишь магам, окутала руки и осела на них защитными перчатками. Получить проклятие, пусть и очень древнее, но наверняка вредное, Йержимановский тоже не жаждал.

С глупой улыбкой вытащил ткань из-под тела, и тут же расправил её рядом.

Даже извиниться не забыл. Покойники, они злопамятные…

– Так вот, молодой человек, – Хоментовский был то ли доволен, что оказался прав, то ли чувствовал новую загадку, решение которой точно увековечит его имя в истории археологии. – Это не бинты. Н-да. Это очень, ну очень похоже на рубашку. Именно.

На хорошо скроенную рубашку с мелким жемчугом вместо пуговиц, каким-то образом за пару мгновений состарившуюся на сотни лет.

– Пан профессор, – Янек встал и поправил очки. – А можно поподробнее? Кто же был похоронен в этом саркофаге и почему живьём?

Раннее утро. Последние звёзды гаснут на светлеющем небосводе. Туман стелется над землёй. Край неба на востоке начинает розоветь. Яблоневые деревья застыли в ожидании нового дня. Птицы щебечут. Зяблик и, кажется, соловей. Звонко поют, слушать бы и слушать, забывая обо всём на свете.

Веет свежестью. Роса промочила подол ночной рубашки и мягкие домашние туфли.

Стефания поплотнее запахнула на груди плед.

Что ни говори, хорошо горит.

Сколько времени прошло, как её разбудила пани Мацкевич? Пятнадцать минут? Полчаса?

Они, да ещё кухарка, смогли выбежать из дома, Стефа ещё и шкатулку с документами и нехитрыми драгоценностями захватила, а теперь особняк уже весь полыхает. От крыльца до самой крыши.

Соседи собрались. У них обострённый нюх на всякие несчастные случаи, и даже раннее утро их не отпугнуло. Вдали на улице раздались звуки пожарной охраны.

Бравые парни с даром огненных магов явились почти вовремя, когда и тушить уже было нечего. Вместе с ними прибыл и градоначальник.

– Пани Стефания, с вами всё в порядке? – словно не замечая её неподобающего вида, поинтересовался он, и поцеловал ручку.

– В полном, – процедила Стефа, стараясь не стучать зубами. Тонкий хлопок ночной рубашки и старый плед были плохой защитой от прохлады, пробирающей до самых костей. – С каких пор вы и полиции помогаете, и пожарным?

Эмоций не было. Холод, пустота.

– О, моя дорогая, я просто велел сообщать обо всех происшествиях в вашем районе! – он сильнее сжал её пальцы. – Ледяные… Да вы в шоке!

Стефания пожала плечами.

Да, в шоке. Бывает.

И ладонь вырвала. На что градоправитель лишь тонко улыбнулся.

На несколько часов её приютила соседка, пожилая вдова, чьи дети разъехались по разным городам. Она отдала и несколько нарядов её старшей дочери. Платья безбожно вышли из моды, но ткань не вылиняла и была вполне себе крепкой. Нашлись и туфли на низком каблуке и неудобные корсеты, несколько штопаных нижних рубашек и одна пара чулок из плотной шерсти. Зимние, но хоть что-то.

Однако за завтраком добрая пани ясно дала понять, что она не очень любит общество кого-то, кроме своих кошек и наглого рыжего шпица.

Да и Стефа с радостью съехала в гостиницу, расположенную на центральной площади. Других постоялых дворов в Гдыньске не было, хорошо, что хоть нашлись номера подешевле, а управляющий разрешил внести деньги за оплату вечером. Вошёл, так сказать, в её бедственное положение.

В банк пани Заремская вошла почти в полдень. Ей понадобилось время, чтобы умыться, привести себя в порядок и подшить подаренное платье. Дочь той вдовы была немного выше Стефы, и подолы юбок тянулись за девушкой по земле. Ходить было практически невозможно.

В огромном, просторном холле с блестящими полами, высокими окнами, мебелью из дорогого дерева она чувствовала себя неловко. Казалось даже запах помещения, запах больших денег, брезговал касаться её. От платья разило нафталином. Чулки кололись, а туфли жали.

Хотелось выбежать из этого светлого храма денег и деловитого богатства, чтобы не осквернять его своим присутствием.

Стефания глубоко вздохнула. Несколько шагов. Она имеет право быть здесь. Она такой же клиент, как и вон та цыпа с метровой ниткой жемчуга на шее. Ей нужно забрать свой вклад.

Это жильё.

Она чуть не столкнулась с каким-то паном, сжимающим в руке увесистый саквояж. Тоже задумался, не смотрел, куда идёт.

Восстановление дома. Оплата рабочих. Новое платье, наконец!

Служащий за конторкой внимательно посмотрел на неё поверх очков, будто она отвлекала его от очень важной работы.

– Как, говорите, ваше имя, пани?

– Стефания Заремская, – отчеканила девушка.

– Следуйте за мной, – и повёл удивлённую девушку за собой, внутрь служебных коридоров. К дверям кабинета управляющего банка, пана Ковальчика.

– Пани Заремская, как ваше здоровье? Вы не пострадали? Какой ужас! Какой ужас! – банкир с шикарными усами схватил её за руки, провёл к столику у окна, велел принести чаю с печеньем.

– Благодарю вас, всё хорошо!

В искренность дельца не верилось.

Ковальчик улыбнулся, потёр свой значок колдовской гильдии. Чёрный агат – значит, дар очень и очень слабый, на уровне хорошо развитой интуиции. Стефания как-то размышляла – если бы женщинам не было запрещено заниматься магией, если бы колдовство не считалось опасным для женской природы, то какой камень был бы у неё на значке? В мечтах девушка видела себя если не с благородным алмазом архимагов, то уж точно с рубином или изумрудом.

– Вы уже слышали? – спросил банкир, и налил пани полную чашку чая, до самого краешка. – Такая жалость, такая утрата! Умереть сразу же после своего юбилея.

– Всё-таки умерла…

Стефания пусть и была голодной, но не могла заставить себя сделать ни глоточка. Маленькое хрупкое печенье дразнило запахом, но…

– Я уже выразил соболезнования семье. Одним из первых, между прочим. Мне ещё вчера показалось что-то странное в её поведении. Знаете, такое мимолётное, едва заметное, но… Я искал пана градоправителя, нужно было обсудить условия кредитования купечества малого круга, но не буду вас утомлять… Так вот, пани Альжбета играла в карты. Хорошо пани играла. А я смотрю, а она такая бледная, и пальцы у неё синие. Ах, – Ковальчик прижал руки к сердцу. – Мне бы сразу сказать пану Мареку или пани Божене, но решил, что это всё моя мнительность, да и их рядом не оказалось. Я даже в бальную залу вышел, спросил у слуги. Знаете, они так и бегают там, туда-сюда, туда-сюда. Иногда прямо в глазах рябит. Но и они хозяев не видели. Когда вернулся в салон, то пани Альжбета уже ушла.