Кристофер Мур - Подержанные души

• Название: Подержанные души
• Автор: Кристофер Мур
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-86471-858-2

В Сан-Франциско опять запахло жареным, и наши старые знакомые Чарли Ашер и его загадочно одаренная дочурка Софи, инспектор Ривера, Мятник Свеж и другие скромные Торговцы Смертью, а по совместительству – спасатели человечества от сил тьмы, не успев толком оправиться от боев с Морриган и чудовищем Оркусом, опять вынуждены усмирять разбушевавшуюся Преисподнюю. Древняя магия тибетского буддизма, боги, что старше этого мира, законы неистребимости жизни – эти и другие вселенские силы не дают заскучать ни героям романа, ни нам, его завороженным читателям. Кристофер Мур вновь снял для нас веселое, сумасшедшее, хулиганское кино на бумаге – и ему опять удастся мимоходом не только рассмешить читателя до колик, но и тронуть до слез, и невзначай предложить подумать о большом и важном. Книга содержит нецензурную лексику.

---

На работу он ходил уже неделю и как раз висел среди балок под проезжей частью, когда призрак явился ему вновь.

– А знаете, – тихонько произнесла она, и ее голос достиг его слуха, не успела она возникнуть, сидя на балке у него над головой, – когда строили этот мост, под ним натягивали сетку безопасности.

Майк уцепился покрепче за страховочные тросы и подергал их, удостоверяясь, что они надежно закреплены, прежде чем отозваться.

– Хренассе, – произнес он.

– Когда работник падал и его ловило сетью, говорили, что он вступил в клуб “На полпути в ад”. Мне кажется, я тоже в этом клубе состою.

Говорила она с акцентом, но не с сильным, и в этот раз на ней было черное платье с белым кружевным воротничком. Волосы она забрала назад и сколола в узел, и в них вновь был цветок. Майк не знал, что ответить, но заранее готовился к тому, что она появится вновь, – чтоб не изумиться в каком-нибудь неподходящем месте и не сверзиться с моста насмерть. Галлюцинация она или нет, но он полнился решимостью быть к ней готовым. И потому ответил:

– Все эти балки в чаячьем говне. Вы себе платье испачкаете.

– Ах, вы так галантны, но меня уже не затронет huano de la gaviota.

– Вы, значит, испанка?

– Родилась я на испанской почве, это верно, – прямо здесь, в Пресидио, в 1792 году. – Она повела нежным пальчиком в сторону берега Сан-Франциско и форта на нем. – Прошу простить меня – мое имя Консепсьон Аргуэльо. Отец мой был губернатором Верхней Калифорнии, комендантом “Эль Пресидио Реаль де Сан Франсиско”.

– Приятно с вами познакомиться, – ответил Майк. Он не потянулся пожать ей руку – или даже поцеловать ее (а казалось, именно это ему и следует сделать, раз она так чопорна и прочее), – но сам он висел в двухстах футах над водой, а она сидела от него в добрых двенадцати футах, и если бы подплыла к нему, он бы, наверное, совсем рассудок потерял, поэтому Майк как бы поклонился – кивнул вообще-то. – Я Майк Салливэн, крашу мост.

– Ах, мне бы следовало догадаться по вашему ведерку с краской и вашему лихому рабочему облаченью, – ответило привидение. – Позволите ль поблагодарить вас за то, что поддерживаете красоту нашего моста? Мы все очень это ценим, сеньор Салливэн.

– Мы? – переспросил Майк. Он еще не до конца примерил на себя мысль о том, что разговаривает с одним привидением; и уж подавно не был готов к тому, что станет жертвой группового одержания.

– На мосту нас множество.

– Как так? – спросил Майк.

– Это место между местами, и таковы же мы – между местами.

– Не, – сказал Майк. – Почему именно вы тут?

Она вздохнула – легкий и призрачный вздох, тут же потерявшийся на ветру, – и рассказала ему.

Пусть нога моя никогда не ступала на земли Испании, воспитали меня настоящей испанской дамой – Калифорния была тогда в испанском владении. Жила я в роскошном губернаторском доме в Пресидио, и моя мать следила за тем, чтобы носила я новейшие модные наряды из лучших тканей, выписанные из Мадрида. Грамоте меня учили монахи и монашенки из Миссии, а светскому обхождению – моя мать, поэтому, несмотря на то что жили мы на самой дикой окраине Испанской империи, жизнь моя трудна вовсе не была. Почти все свое время я проводила у нас в доме и садах, его окружавших, среди солдат и священников, а в поселение Ерба-Буэна и носа не казала. Но когда мне исполнилось пятнадцать, через Золотые Ворота к нам зашел русский корабль: их старший офицер граф Николай Резанов хотел запастись провиантом для русской колонии в Ситке, которая голодала.

Отец мой принял графа с величайшей учтивостью, и тот провел у нас в доме не один вечер. Моя мать намеревалась явить русскому, что даже в колониях сохраняются манеры и традиции старой Испании. Устраивали множество званых ужинов с офицерами и их женами. Но даже когда в доме толпились гости, я не в силах была отвести взор свой от графа. До чего же привлекателен и обходителен он был – и одарял нас историями о севере и Японии, куда русский царь отправил его посланником. При нем я даже вздохнуть не смела, поэтому скрывалась в дальних углах, но вскоре убедилась, что всякий раз, когда пыталась я взглянуть на него через всю комнату, дабы упиться образом его, глядел он на меня в ответ, и я ловила его взгляд, и сердце мое ликовало. Не могла скрыть своей любви за кружевным веером, а граф – спрятать своих знаков внимания за учтивыми манерами.

Наконец однажды вечером, целуя мне руку, он передал записку, и я поспешила в кухню лишь для того, чтобы прочесть те несколько драгоценных слов: “Сегодня вечером. В саду. Когда луна взойдет над Алькатрасом”. Он знал откуда-то, что из окна моей спальни виден остров, и после того, как все гости разъехались и в доме давно все стихло, я принялась ждать, наблюдая за луной словно бы долгие месяцы, но не успела она подняться над островом, как в Золотые Ворота молоком в чай влился туман, и ночное небо превратилось всего лишь в серый саван. После этого ждать я больше не могла. Так и не сменив вечернее платье, спустилась в сад, даже не помедлив, чтобы накинуть плащ, но не успел меня охватить озноб, как я увидела его.

– Я не мог ждать, – произнес он. – Туман – я простоял здесь весь вечер.

Я подбежала к нему, затем остановилась, привстала на цыпочки, будто готова была разорваться от воодушевленья. Он привлек меня в объятья и поцеловал. Мой первый поцелуй.

Все следующие недели я жила лишь ради того, чтобы оказаться в присутствии моего возлюбленного Николаши, – да и он тоже стремился ко мне. Измышлял предлоги, чтобы – среди дня объявляться в крепости, а я придумывала поводы выходить из своих покоев, когда он здесь. Даже мельком увижу его днем – и сердце у меня подскакивало и позволяло дожить до вечера, когда вновь удавалось видеть его гостем в доме родителей, и позднее, уже в саду. Но пусть и росла любовь наша, с нею надвигался на нас и призрак времени. Николай приехал установить торговые сношения с испанской колонией, чтобы поддержать бедствовавшие русские поселения на севере, но испанские законы воспрещали колониям торговать с иностранными державами. Невзирая на всю учтивость и расположение свое, отец мой не мог исполнить просьбу графа.

– А если бы я женился на вашей дочери? – спросил Николай однажды за ужином.

– Да, – выпалила я. – Да, отец, да!

Отец мой улыбнулся – и улыбнулась мать, ибо не остались слепы они к нашему взаимному влечению, и когда отец заговорил, мать смущенно улыбалась все время, и я догадалась, что они обсуждали такую возможность еще прежде, чем мысль эта взбрела на ум Николаю.

– Честью будет для меня отдать вам руку моей дочери, но не в моих силах входить в торговое соглашение с Россией – да и не в ваших выступать от имени царя. Однако же если привезете вы мне от вашего царя письмо, в коем тот разрешит ваш брак с Кончитой, тогда, сдается мне, я сумею убедить короля одобрить наше торговое соглашение с вашими колониями. Между тем народ Верхней Калифорнии и Миссии святого Франциска предоставит – из христианского милосердия – вдоволь припасов, чтобы население Ситки могло благополучно перезимовать. Никакой торговли при этом не произойдет, а стало быть, не нарушится и закон. Провиант вы сможете доставить им на обратном пути в Россию за царским разрешением.

Николай пришел в восторг. Обычно сдержанный и такой горделивый, он вскочил на ноги и закричал “ура”, после чего извинился и раскланялся со всеми сидевшими за столом по отдельности, а затем вновь сел и взял себя в руки.

Я разрыдалась, и мать обнимала меня, пока я плакала от радости у нее на плече.

– Я на какое-то время уеду, – произнес Николай, стараясь успокоиться. – Но даже когда достигну берегов матушки-России, мне предстоит долгий путь через всю Сибирь, пока не доберусь я до Санкт-Петербурга, чтобы добиться у царя разрешения. Быть может, год минет, прежде чем сумею я вернуться.

– Я подожду! – сказала я.

– Царь, вероятно, распорядится, чтобы на обратном пути я завернул и в другие колонии, а путешествовать зимой может быть слишком ненадежно. Если не успею в хорошее время, может пройти и два года.

– Я подожду! – повторила я.

Отец мой улыбнулся.

– Мы все будем ждать, граф Резанов, сколько бы времени это ни заняло.

– Всегда, – сказала я. – Пусть даже это займет всю вечность.

Когда уплывал он из залива, я чувствовала, что мое сердце отправилось с ним, и клянусь – я ощущала, как натягивается между нами струна, даже когда стояла на холме над Золотыми Воротами и провожала взглядом мачты его судна, скрывавшиеся за горизонтом. И я ждала – весь год взбегала на вершину холма, когда бы дозорный ни извещал, что подходит корабль. Два года.