Алексей Митров - Проклятые экономики

• Название: Проклятые экономики
• Автор: Алексей Митров
• Жанр: Экономика
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-109321-1

Авторы изучают феномен экономических катастроф в разные исторические периоды – от Древнего Египта до современности. Особое внимание уделяется «ресурсному проклятию»: на ярких увлекательных примерах из истории разных стран авторы показывают, как полезные ископаемые, географическое положение, традиции, проблемные соседи и даже сами люди могут становиться «проклятием» и приводить к гибели экономики. Исследовательский труд будет интересен всем, кого увлекли работы философа и футуриста Юваля Ноя Харари, рассуждения о рисках и «антихрупкости» Нассима Талеба, а также предыдущий бестселлер Андрея Мовчана «Россия в эпоху постправды». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

---

Во-вторых, даже осознаваемые и желаемые большой частью общества изменения далеко не всегда являются благом для всех страт и всех классов общества, а потому вызывают сопротивление бенефициаров текущего статуса.

Изменения также могут предполагать риски, на них некоторые или все общественные агенты не готовы идти, не в последнюю очередь потому, что «привыкли» к статус-кво, и он воспринимается ими как безрисковый. Хуже того – на «кривой полезности» у таких общественных агентов могут легко находиться «локальные максимумы», расположенные совсем в другой стороне по сравнению с направлением на требуемые перемены. Здесь можно вспомнить сопротивление поместных дворян наступлению эры промышленного производства в Европе (а с другой стороны этому процессу мешали луддиты, которые также страдали от новых форм экономики). Можно говорить и о более новых явлениях: почему новоиспеченные олигархи в России начала 90-х годов под руководством вчерашних руководителей КПСС и КГБ предпочли не строить новую эффективную экономику, а разворовывать имевшиеся активы, получать рентный доход и выводить средства за рубеж? Было ли это эффективно с точки зрения страны? Конечно, нет. Было ли это эффективно с точки зрения нескольких сотен семей, получивших такую возможность? Конечно, да. Почему «желтые жилеты» во Франции в 2018 году протестовали против роста налогов на топливо – разве они не хотели бы сделать свои города чище, а зависимость от поставок углеводородов меньше? Наверняка хотели бы, но не за свой счет: их «локальный максимум» – низкие налоги, вне зависимости от экологии.

Наконец, в-третьих, если рождение и расцвет общества хорошо видны современникам, то его умирание, как правило, можно увидеть и оценить лишь в исторической перспективе.

Для жителя Римской империи начала V века не было очевидно, что Империи пришел конец. (Это, кстати, не было очевидно даже спустя века – в 800 году Римской империи не существует уже 250 лет, но Карл Великий коронуется именно как Римский император и в Риме). Для жителя СССР 1985 года не было очевидно, что коммунистическому эксперименту осталось жить пять лет, так же, как для жителя России 2019 года не очевидно, что попытка реставрации Российской империи обречена на провал и продолжение развала страны. В то время как общество и/или государство умирает, власть, элиты, влиятельные страты и население зачастую этого не замечают. Власти происходящее кажется «временными трудностями» или «кознями врагов». Элиты и состоятельные классы ищут свои выгоды или до конца держатся за теряемые преимущества, конкурируя между собой за сокращающийся кусок пирога. Население же живет вне размышлений о судьбах страны – простые люди решают текущие вопросы и склонны больше верить власти и своим привычкам, чем немногочисленным специалистам, предупреждающим о внутренней опасности.

Трансформация или смерть

На первый взгляд, человек разительно отличается от животного способностью к абстрактному мышлению, осознанию себя и реальности, возможностью делать теоретические построения и конструировать новые решения, в том числе в социальном плане. Но на практике конкретное человеческое общество сильно напоминает популяцию животных – например, стаю волков. Разве что из-за способности людей гибко менять свое поведение, события в социальном мире происходят намного быстрее и индивидуальная приспособляемость человека несравнимо выше.

Стая волков обладает ограниченным набором поведенческих возможностей, они выработаны тысячелетиями отбора и оптимальны для конкретных условий существования. Когда условия меняются (например, сокращается количество пищи или у волков появляется враг – такой, как человек), волки не могут ни стать травоядными, ни вооружиться ружьями – они на данной территории вымирают. Отдельный человек способен менять тип питания, стиль поведения, вооружиться и даже нанять (лично или совместно, за налоги) вооруженную охрану. Но человеческое общество, идеально приспособленное к существованию в определенном месте и времени, в какой-то момент, сталкиваясь с изменением условий, оказывается не способно измениться так же, как стая волков, – и вынуждено умереть как система, дав дорогу новой общественной формации. Примеры – вся история: Римская империя, пострадавшая от развития колоний (глава 4); Киевская Русь, потерявшая сбыт своего основного товара (глава 5); Орда, чье единство держалось на завоеваниях; Испания в момент, когда иссяк поток золота из Латинской Америки (глава 9); Китай, процветавший благодаря отсутствию конкуренции (глава 6); СССР в момент падения цен на нефть.

Катастрофы обществ происходят часто, но не всегда. История знает примеры знаменательных трансформаций, страны, которые победили обстоятельства и, изменившись, не только сохранили свои позиции, но и укрепили их. Это происходило тогда, когда сплоченные в главном, пусть и конкурирующие во второстепенном, элиты и значимые страты общества смогли воспринять необходимость изменений, их реальное направление и создать необходимый консенсус для реформирования. В этом (всегда трудном) процессе им помогало знание истории – успехов и неудач их предшественников.

Глава 2. Портрет краха в интерьере

О том, как выглядит жизненный цикл общества, что приводит общество к смерти, а также о ресурсе как одной из движущих сил умирания общества

Жизненный цикл обществ, которые чаще всего объединяются внутри определенных границ и потому называются «странами» (хотя границы имеют свойство часто изменяться, а сообщества – сохраняться, и потому такое название условно), отдаленно напоминает жизненный цикл человека или животного [3]. Новое государство (новое общество) рождается чаще всего в муках и первое время достаточно беспомощно и хаотично пробует себя в этом мире. Затем, если пробы были успешны и страна научилась «стоять на ногах», наступает период подростковой экспансии, сопряженный, как правило, с конфликтом со всем окружающим миром. Он заканчивается успехом, если общество находит свою экономико-политическую нишу на нашей Земле и приходит в некоторое равновесие. Со временем страна дряхлеет. Она может породить новые страны, распасться на части, переродиться и дать жизнь новой общности или вообще исчезнуть.

Иногда страны доживают до своей «естественной смерти» – этнос, формировавший и поддерживавший идентичность общества, составляющего страну, стареет или изменяется настолько, что сила, стремящаяся к поддержанию обособленности общества, иссякает. Процесс «умирания» может идти веками, и еще веками после «смерти» страна и общество будут выглядеть почти как живые – по крайней мере, для современников. Но «естественная смерть» для страны, как и для человека, – вещь крайне редкая.

Часто страна не доживает до дряхлости (и даже до зрелости) – в результате короткого катаклизма она исчезает, в большинстве случаев – проглоченная другими. Гибель Помпеи в извержении вулкана и гибель Дакии под ударами римских войск, ведомых Траяном, – события одного рода: пострадавшие если и могли их предвидеть, то точно не могли предотвратить. Эти «несчастные случаи» любимы писателями и драматургами, но они – не предмет данной книги.

Большинство же стран умирает в результате «болезни». Как уже сказано выше, общественные процессы в стране становятся патологическими и приводят сперва к потере конкурентных преимуществ, потом – к сокращению человеческого потенциала, наконец – к разрушению системы управления и перерождению ее из прогрессивной в реакционную, сдерживающую развитие. Страна, как больное животное, либо теряет способность эффективно «питаться», то есть производить достаточно продукта, либо становится жертвой хищника. На первый взгляд, однако, в этом описании есть существенное несоответствие логике: действительно, почему общественные процессы вдруг становятся так деструктивны? Почему общество не отбрасывает подобные конструкции, как природа отсеивает негативные мутации?

Ответ прост. Это происходит тогда и там, где временно возникающие (рукотворные или случайные) обстоятельства придают патологическим процессам в обществе устойчивость. Когда такие процессы приобретают устойчивость? Когда формируется значительная масса людей, в этих процессах заинтересованных, и обеспечивается хотя бы временное, на период становления, «обезболивание» этих процессов для основной массы населения.

Самый простой пример такой ситуации носит название «ресурсное благословение». Однако завершающий его этап называется куда печальнее – «ресурсное проклятие». Представьте себе общество, которое существует в какой-то, на тот момент успешной, модели. Будь то племя кочевых монголов, клан шотландцев, бюрократическая иерархия китайской империи, Дикое Поле, австро-венгерская империя или современный Люксембург – модели могут быть разными, главное, что они прошли проверку временем и работают «там и тогда». В этом обществе сложились экономические отношения: есть устоявшиеся источники общественного богатства, есть пирамида распределения, есть системы сдержек и взаимовыгодного сотрудничества с другими обществами. Страна существует и, похоже, будет существовать еще долго, если только не произойдет какого-то макрокатаклизма.