Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь

• Название: Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь
• Автор: Виктория Полечева
• Жанр: Городское фэнтези

Пятнадцатилетняя Эйверин потеряла все в один день – дом, родителей, спокойную жизнь. У нее не осталось ничего, кроме цели найти родителей. И она точно знает: разгадка находится в доме властительницы города, госпожи Полночь. Тюльпинс, которому исполнилось шестнадцать, тоже потерял все в один миг. Его единственный способ остаться в живых – поступить в услужение к госпоже Полночь. Что ждет Эйверин и Тюльпинса в этом таинственном доме? И почему они были так нужны госпоже Полуночи?

---

– Без-дар-на! – Мистер Дьяре подскочил с плетеного кресла-качалки и отошел к узкому окошку. Он украдкой усмехнулся в седеющие усы, видимо, забавляясь горячностью девчонки.

Эйви ненавидящим взглядом осмотрела баночки: матово-белые, почти прозрачные, лимонно-желтые, янтарные, огненно-красные, древесно-коричневые, золотые с медным отливом и даже черные. Никогда она бы не подумала, что запомнить несколько видов меда будет так сложно.

– Как ты собираешься торговать, если сама понятия не имеешь, что продаешь? Ты не можешь запомнить даже элементарных вещей!

– Если вы перестанете делать это, то я запомню все гораздо быстрее, – буркнула Эйви.

– Это?

Мистер Дьяре развернулся на каблуках и широко улыбнулся. На щеках его появились ямочки, которые можно было бы назвать очаровательными. Но глаза, по-прежнему жуткие и неживые, все портили. Эйверин почему-то вспомнила об аметистовом ожерелье, что дарил ее отец матери на день рождения. Тогда этот лиловый камень показался ей таким красивым, чарующим. А сейчас от лилового цвета ее тошнило.

– Ну? Я жду. Что это?

– Вы сами знаете что. – Страх вновь стиснул костлявыми пальцами сердце девочки, дышать ей стало труднее, но она и не подумала отвести взгляд.

– Это? Ты имеешь в виду это? – Широкая улыбка мистера Дьяре теперь напоминала оскал, но Эйверин не сдавалась. А сердце ее разгонялось и разгонялось, вдохи становились мельче и реже. Перед глазами поплыли темные пятна, и она безжизненно обвисла на стуле.

– Эй, эй, ты чего?! – Мистер Дьяре кинулся к девочке и стиснул в полных ладонях ее узкое лицо. – Смотри в мои глаза, – велел он.

И Эйверин, погрязшая во тьме, уловила его голос. Она с трудом подняла тяжелые веки, пытаясь сосредоточиться на глазах мужчины. На этот раз они оказались не лиловыми, как закат перед приходом хищного тумана, а лазурными, как вода в Кадрасском озере.

– Эйверин, – ласково попросил он, – ты вернешься сейчас, слышишь? Страха больше нет. И не будет. Я обещаю.

Девочка встрепенулась, со свистом втянула воздух и резко ударила по руке мистера Дьяре ребром ладони. Тот громко взвыл и отскочил к окну.

– Ну, прости, прости, Крысенок! Хотел проверить твой порог!

– Знаете что, мистер Дьяре, проверяйте кого-нибудь другого! Дада просила меня продать этот чертов мед, и я его продам! Я не хочу ее расстраивать, у нее и так забот выше головы! – вспылила Эйверин и вскочила на ноги. Она схватила толстую книгу с надписью «Все о меде» и сбежала на кухню.

Эннилейн походила на многорукое божество: вот она рубит мясо массивным тесаком, а в следующее мгновение обжаривает муку с помощью деревянной ложки или солит суп, подогревает сливки, ставит на огонь огромный котел и доверху наполняет его темным душистым маслом. И только изредка, когда кастрюльки и горячий хлеб убирались под теплые полотенца, Эннилейн распрямлялась, болезненно морщась и потирая спину.

Эйверин прочла книгу от корки до корки довольно быстро, кивнула кухарке на прощание и вышла в сад. Она не скоро отыскала под гибкой вишней выкованную из светлого металла телегу, погрузила туда баночки, что оставила ей госпожа Кватерляйн, и двинулась в сторону площади Торговцев.

Придирки мистера Дьяре почти не огорчали девочку. Все устроилось так хорошо, что на мелкие недостатки не стоило и жаловаться. Судьба – коварная штука: один раз пожалуешься, она решит, что ты плакса, и больше никогда ничего не будет дарить.

Эйверин повертела головой, и жесткие волосы защекотали ее шею. Что ж, и к новой длине волос она быстро привыкла. И даже к Крикуну девочка уже порядком привязалась, поэтому сейчас ей не хватало тяжести на плече и боли от маленьких коготков, впившихся в кожу. Она дала себе обещание больше не забывать его в комнате.

Телега оказалась очень тяжелой, поэтому до площади Торговцев Эйви добиралась больше часа. Она тревожно поглядывала на сереющее осеннее небо, думая о том, что к концу дня ей все не продать. К ночи ведь все спрячутся от тумана, горожанам будет не до меда.

На площади Торговцев, на счастье Эйверин, собралась уйма народа. Господа и госпожи прогуливались вокруг весело журчащего фонтана, позировали художникам возле арок из живых цветов, любовались причудливыми гирляндами на фонарных столбах. Девочка сразу разгадала тайну этой площади: она ублажала взгляды красотой, поднимая настроение горожанам, а те без устали тратили двилинги, пополняя городскую казну.

Эйверин невольно улыбнулась, завидев на другой стороне площади Додо. Он стоял рядом с тележкой, на которой почти не осталось цветов, и улыбался, щурясь от яркого света фонаря. Эйви впервые подумала, что мальчишка и сам чем-то похож на цветок: торчащие во все стороны рыжие волосы вполне могли бы сойти за лепестки, а тело, тонкое и гибкое, – за молодой стебель.

Додо взмахнул рукой и кинулся навстречу подруге. Он пару раз споткнулся о камни мостовой, один раз даже чуть не шлепнулся, едва не потеряв очки. Но к Эйверин он примчался очень быстро и, пытаясь отдышаться, затараторил:

– Эй, Эйверин! Тяжелая телега? Отдай, отдай. Я сам, я помогу. Где ты хочешь встать? Давай вот здесь? Тут так фонтан поет, мне нравится!

– Спасибо, спасибо, Додо. – Эйверин поспешно отвела взгляд и прикрыла рукавом улыбку: она была необычайно рада видеть мальчишку и боялась, что он это заметит.

– Как ты поживаешь? – Глаза Додо под толстыми линзами очков казались еще больше и синее.

Такие глаза Эйви видела последний раз неподалеку от Кадраса, да и то не у человека, а у стеклянной стрекозы. Эти чудные насекомые водились только в Синих горах, никто не знал, как переносили они такой тяжелый климат, как терпели ночи, которые даже человеку пережить не под силу. Стрекозы летали над домами, мелькая между хлопьями снега: их серебристые крылышки вспыхивали на считаные мгновения и тут же растворялись во тьме. Но однажды, еще до заката, стеклянная стрекоза присела на пухлую ладошку Эйверин, и та рассматривала ее долго-долго, чуть не задохнувшись от восхищения. Тогда отец сказал, что это добрый знак и жизнь ее будет необыкновенной. Что ж, он оказался прав. Жизнь Эйверин была паршивой, но обыкновенной ее назвать не повернулся бы язык.

– Эйверин? Все в порядке?

Девочка встрепенулась и, нахмурив брови, уставилась на Додо: и зачем он напомнил ей о доме?

– Я тебя спрашивал, где ты теперь живешь.

– Меня купила госпожа Кватерляйн. Она очень хорошая. А ваша семья где оказалась? – сухо спросила Эйверин.

– Ой, Эйви! – вскрикнул Додо петушиным голосом и тут же спохватился: он первый раз назвал девочку ласково и сам этого очень испугался. Мальчишка прикрыл веснушчатыми руками покрасневшие уши и крепко сжал губы.

Эйверин тактично отвернулась и принялась рассматривать пышно выряженных горожан. С другой стороны фонтана она завидела Гёйлама, игравшего на гитаре легкую танцевальную мелодию. Она не ожидала, что будет так рада увидеть старого знакомого. Девочка помахала ему рукой, но парень ее не заметил – так плотна была пелена смертельной скуки, затянувшей его глаза.

– А я завтра как раз должен принести госпоже Кватерляйн новую порцию цветов. То есть мы и завтра увидимся, понимаешь? Я столько дней тебя не видел, а тут так! Прямо каждый день! – Додо судорожно выдохнул, не в силах оторвать взгляда от подружки. – А нас… нас, да. Точно. Ты спросила, что с нашей семьей! А я… Так глупо, прости, Эйверин, прости, Эйви… Ой!

Эйверин прикрыла ладонью глаза и рассмеялась. Кажется, так долго она смеялась впервые за последние несколько лет. И с чего это рядом с Додо ее все время тянет хохотать?

– Нас купила госпожа Полночь, представляешь? Всех и сразу! Мама с папой у нее на кухне, готовятся к большому балу. Грегор рисует, а я вот… – Мальчишка перекатывался с пятки на носок. – Все правда очень хорошо устроилось! Она выделила нам домик на заднем дворе, мы даже можем приглашать туда гостей, Эйверин!

– Это хорошо, что можно. – Эйви коротко кивнула, а потом вдруг оживилась и подпрыгнула на месте. – Додо, а пригласишь меня? Пожалуйста, Додо!

– Эйви, конечно! О чем я и говорю! Наш домик рядом с самой оранжереей, представляешь?!

Эйверин бросило в жар, она сорвала с шеи голубой шарф тонкой вязки, что подарила ей госпожа Кватерляйн. Вот, наконец! Наконец она сможет пробраться во двор Полуночи! Сможет осмотреться, разведать хоть что-то!

– Ты иди, мне нужно поработать, – попросила Эйви, пытаясь отделаться от мальчишки. Уж слишком ей хотелось подумать, помечтать о том, что будет.

– Тебе точно не нужна помощь, Эйверин? Я умею продавать. Вот, на сегодня почти все цветы раскуплены. Остались только пионы.

Эйверин долгим холодным взглядом посмотрела на Додо. Конечно, ей не нужна помощь. Она со всем всегда справлялась сама.

– Эм, ладно. Я стану вон там, под фонарем. Тогда тебя виднее будет. Или лучше пойду, кину монеток Гёйламу. Мне госпожа Полночь сама дала, на мелкие расходы. Так она сказала. – Додо натянул на руки перчатки из тонкой кожи и выудил из кармана пальто маленький зеленый мешочек со звонкими двилингами. Он кивнул девочке и отошел к музыканту.