Катриона Иннес - Кэйтлин и Купидон

• Название: Кэйтлин и Купидон
• Автор: Катриона Иннес
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-122434-9

Отчаялись встретить свою вторую половинку? Обратитесь в агентство «Кэйтлин и Купидон»! «Кэйтлин и Купидон» – вот кто действительно поможет вам обрести семейное счастье. Для Кэйтлин Картер любовь – успешный бизнес. Ведь Кэйтлин соединяет одинокие сердца в классическом и старомодном, почти викторианском стиле. Никаких сайтов знакомств. Никаких переписок по интернету. И, конечно, никаких личных фотографий от незнакомых мужчин. Все очень мило, уютно, респектабельно… и недешево. А в качестве главного аргумента того, что метод Кэйтлин работает, служит ее брак с очаровательным Гарри – вот поистине идеальная семейная пара. Есть только одно маленькое «но»: ее идеальная жизнь – совершенная ложь. А ведь ложь нельзя громоздить бесконечно, рано или поздно правда выплывет на свет…

---

Эйд скоро будет здесь. Уже почти десять утра, а она склонна появляться между этим временем и полуднем, как правило, с запахом перегара от белого вина и полная историй о прошедшем вечере. Наверно, мне следовало бы быть с ней построже – назвать четкое время начала и окончания рабочего дня и убедиться, что она поняла. Но, хоть я и ее начальница, мне нравится ее безалаберность – то, как она энергично влетает, словно вихрь, и тем самым вырывает меня из грез, в которых я застреваю.

К моему удивлению, она прибывает ровно в десять, как и положено: одетая в кожаную юбку-карандаш и белую футболку с крупной кричащей надписью: «ВОТ ТАК ВЫГЛЯДИТ ФЕМИНИСТКА». Вместо обычных грязных «Конверсов» на ней пара остроконечных туфель.

– Что, Эйд, вечерок задался? Хочешь кофе? – спрашиваю я, пробираясь к кофеварке.

– Не, некогда, – отвечает она, вытаскивая свой ноутбук. – У меня есть план действий получше.

Эйд – специалист по продвижению в соцсетях. Она работала с крупнейшими брендами страны: выполняла задачи для «Гугла», «Снапчата» и «Пепси», а потом, около года назад, собрала вещички и переехала в наш город Шеффилд для своих дальнейших авантюр. Как сказала мне Эйд при первой встрече, она выбрала Шеффилд, потому что очень любит фильм «Мужской стриптиз», действие которого здесь и происходит. Когда я впоследствии пыталась узнать подробности о ее внезапном переезде, она лишь покачала головой. «Слишком много всего навалилось», – вот и все, что она сказала. По тому, как она избегала моего взгляда и сжимала ладони в кулаки, я поняла, что это как-то связано с расставанием. И не стала ее пытать. Если захочет, сама расскажет, когда будет готова.

Я наняла ее два месяца назад, поставив для нее маленький письменный стол напротив моего. Она сидит там, печатает на ноутбуке и время от времени показывает мне какой-нибудь мем или смешную статью из Интернета, от которых я ржу как сумасшедшая.

Эйд постукивает длинным, свеженаманикюренным фиолетовым ногтем по экрану. Я никогда не понимала, как она может печатать с такими штуками на пальцах.

– Что это?

На экране открыт мой «Инстаграм» с фотографией безалкогольного коктейля, которую я подписала: «Разве алкоголь важен для веселья?», сопроводив всем полагающимся набором «трезвых» хештегов.

– Трезвость сейчас в моде! Все так делают… – отвечаю я, возвращаясь за свой стол. Фотография девушки на верхней анкете в стопке: ее нос-кнопка и темно-зеленые глаза будто взывают ко мне. Я хочу взять анкету и спокойно прочитать, но Эйд все еще говорит, так что я снова перевожу на нее взгляд и пытаюсь слушать.

– Но ты же не трезвенница, – замечает она, указывая на розовый мини-холодильник в углу. – Что у тебя там?

– Вино, – отвечаю я покорно. Еще там диетическая кола, салат «Цезарь», вероятно, уже «задумавшийся», и по каким-то непонятным даже для меня причинам – тюбик томатной пасты. Но я понимаю, к чему она клонит. Затем она начинает разглагольствовать о силе «неподдельности» и «привлечении лояльных подписчиков», декламируя слова и фразы, которыми пестрит Интернет, но на которые я никогда не обращала особого внимания. Я поглаживаю стопку бумаг перед собой; в анкете «носа-кнопки» говорится, что она хочет брать уроки бокса. Джорди, вспоминаю я: кажется, он занимается с детьми боксом каждую неделю? Если я смогу отыскать его анкету в этом нижнем ящике, то…

– Ты меня не слушаешь! – заявляет Эйд, угрожающе наставив на меня ноготь.

– Слушаю! – протестую я, быстро отдергивая руку от ящика и кладя обе ладони на стол, как ребенок, выворачивающий карманы, чтобы показать: в них нет никаких запретных сладостей.

Она ухмыляется:

– Ну тогда ладно… о чем я только что говорила?

Я смотрю на «нос-кнопку», его обладательница лишь мило улыбается мне. Она не может подсказать ответа.

– Хештеги, – говорю я уверенным тоном. Это неправильный ответ. Но он, по крайней мере, заставит Эйд улыбнуться.

– Нет, бестолочь. Я говорила, что тебе надо выкладывать больше ваших совместных с Гарри фото. Такие снимки – всегда самое лучшее. Признаться, те истории, которые ты рассказывала о вас, вызывают у меня желание сбежать и выйти замуж за дантиста.

– Не стоит, он все равно не станет лечить тебя бесплатно, – говорю я, внезапно жалея, что Эйд не щенок, которому можно просто бросить красный мячик, чтобы она побежала за ним и отвлеклась. «Иди, Эйд, поиграй», – сказала бы я и не мучилась бы сейчас, чувствуя себя так, словно меня пронзают булавками и иголками. – Я не люблю выкладывать его фотографии, – продолжаю я, выдвигая свой стул, чтобы включить чайник. Огонек на нем загорается синим, и я смотрю на него, отвернувшись от Эйд.

– Но раньше ты так делала, – не унимается она. – Взгляни на эту. Она такая милая.

Не в силах воспротивиться, я поворачиваюсь и иду к ее столу. На ее экране – наша фотография, сделанная на Хеллоуин. Мы покрыты фальшивой кровью и сжимаем в руках пластиковые кинжалы. Я соорудила нам костюмы, скрепив степлером развернутые коробки из-под хлопьев, и когда влезла в свой с криком: «Мы – серийные убийцы!»[2], Гарри скатился с дивана от смеха.

– Это была веселая ночь, – киваю я. – Мы любим Хеллоуин.

Я всегда покупаю сладости для мальчишек, ходящих по домам с воплями «Сладость или гадость!», и строго инструктирую Гарри не сжирать их по крайней мере до 3 ноября, когда он радостно набрасывается на оставшиеся пакетики, потому что я всегда покупаю их слишком много. Я придумываю что-то новенькое каждый год – как нам одеться и как заставить себя выйти на улицу, даже если этот день выпадает на понедельник.

Я впитала эту любовь к традициям от мамы, которая всегда старалась обеспечить мне «нормальное детство», так как мы жили вдвоем: папа ушел, когда мне было пять. Верити приходила на Хеллоуин, и мы наперегонки ловили ртом плавающие яблоки в мойке для посуды, а в Ночь костров[3] ели печеную картошку в мундире с соусом чили, прежде чем отправиться на местную футбольную площадку смотреть, как небо взрывается фейерверками.

Я бросаю взгляд на календарь, висящий на стене. На картинке – неоново-пурпурный с розовым фейерверк, вспыхивающий над городом: «Ноябрь». Я не могу точно вспомнить, когда сезон начал сменяться, когда листья на деревьях стали оранжевыми.

– А как вы одевались на Хеллоуин в этом году? Возможно, нам еще не поздно опубликовать снимки, – спрашивает Эйд, выводя меня из оцепенения. Я стараюсь вспомнить тот день.

– Эээ, хмм… – Я возвращаюсь мыслями к календарной картинке месячной давности. – Тыквами. Но думаю, что теперь уже все равно слишком поздно, и я, гм, выглядела толстой на всех фото.

Она смеется переливчатым смехом. Как будто звенит маленький колокольчик.

– Ты была одета в тыкву, разве не этого ты хотела добиться?

– Да, но я думала, что получится мило… только не получилось. Верити так хохотала, когда меня увидела.

Эйд качает головой и начинает что-то печатать, а я подхожу к тускло-розовым креслам. Они расположены у окна, выходящего на шумную улицу внизу, где компании студентов в ярких вязаных шапочках бродят по тротуару, сжимая в руках стаканчики с кофе. Я ковыряю свой облупившийся лак на ногте, подцепляю его с краю и удовлетворенно снимаю целиком одной блестящей темно-бордовой полоской.

– Забавно, – говорит Эйд, продолжая печатать. – Я видела Верити спустя какое-то время после Хеллоуина. Она сказала, что этот прошел тихо.

Внезапно мне в ухо кто-то словно закачивает туман, и этот туман заполняет мой мозг, спускаясь дальше, вниз, к рукам и ногам. Я ничего не чувствую, не слышу привычных звуков – болтовни с улицы и гудков автомобильных клаксонов. Кресло, в котором я сижу, мягкое на ощупь, но кажется холодным. Я оборачиваюсь к Эйд, ее пальцы печатают что-то будто в замедленной съемке. Все, о чем я могу думать, это: Верити, Верити. Зачем она виделась с Верити?

Я делаю глубокий вдох. Я хочу контролировать тон своего голоса и не позволять этому чувству внутри вырваться наружу. Я сглатываю, и кажется, что сейчас меня стошнит.

– Когда, на прошлой неделе? Зачем ты встречалась с Верити?

Это провал. Я каркаю, как ворона.

Эйд прекращает печатать, ее руки зависают в воздухе. Она берет свой телефон, тычет в него пальцем, смотрит на экран.

– Да без всякой причины, – бормочет она. – Она пригласила меня выпить, вот и все.

В этом вся Верити. Она дружит с людьми заблудшими и неприкаянными, о которых беспокоится. Мы договариваемся встретиться, чтобы выпить, а Верити притаскивает с собой пустоглазую модель с накачанными губами, которая будет сидеть и таращиться в свой бокал вина, но не прикоснется к нему. «Она отказалась от еды на съемках, – шепчет мне Верити, – и я беспокоюсь о ней. Я должна была ее пригласить».

Эйд – новичок в Шеффилде. У нее здесь не так уж много друзей. Верити, должно быть, просто решила проявить о ней заботу. Я пытаюсь рассуждать сама с собой, мыслить практически, но тот притупляющий чувства туман развеялся, и теперь я вся на нервах – ломаю голову, что именно Верити могла ей сказать, что они обсуждали.