Чигози Обиома - Оркестр меньшинств

• Название: Оркестр меньшинств
• Автор: Чигози Обиома
• Жанр: Современная зарубежная литература
• ISBN: 978-5-04-115805-7

«Оркестр меньшинств» – шедевр нигерийского писателя Чигозие Обиомы, который вошел в шорт-лист Букеровской премии 2019 года. Это пронзительный роман-одиссея о борьбе с судьбой и о том, как самое доброе сердце под ее ударами может наполниться черной горечью. Драма маленького человека, овеянная мифологией игбо, которая разворачивается в атмосфере современной Африки. Чинонсо – молодой нигерийский фермер, который страстно любит своих птиц. Но однажды ночью он встречает на мосту женщину, пытающуюся спрыгнуть в мутный поток. Спасение становится началом любви, однако Чинонсо не ровня Ндали. Чтобы добиться руки возлюбленной, он продает все свое имущество и отправляется на Кипр получать образование. Но вскоре выясняется, что он был жестоко обманут: Чинонсо остается один в чужой стране – без денег и без крыши над головой. Словно Одиссей, он дрейфует все дальше и дальше от своей мечты и от дома. «Не многие современные романы способны достичь того виртуозного звучания, которое дарит своему тексту Обиома, искусно сочетая английский, язык игбо и цветистые англо-африканские фразы. История полна жестокости, и все же ее главная тема – мольба о милосердии для самого хрупкого из всех земных существ, для сына человеческого». —Guardian

---

Мой хозяин и его отец смотрели в удивлении, как голова и шея гусенка копошатся в глотке матери. Пока детеныш кормился, его мать старалась сохранять равновесие. Она закопалась ногами еще глубже в жижу, она неистово взмахивала крыльями, она отступала быстро и уверенно, ее когти то сжимались, то разжимались. Несколько мгновений моему хозяину казалось, что птенец, жадно копающийся в глотке матери, разорвет ее. Движения клюва птенца можно было видеть под бледной кожей материнской шеи. Мой хозяин чуть ли не удивился, когда гусенок отсоединился от матери и понесся прочь, подмахивая крыльями и полный жизни, словно родился заново. Его мать повернула голову, издала крик, и, казалось, ноги под ней подкосились. Потом она поднялась, с нижней половины ее тела капала болотная жижа, но она побежала в том направлении, где затаились, присев, мой хозяин и его отец.

Птица была рядом, когда отец прицелился. Выстрел с грохотом отбросил гусыню, оставив после себя вихрь перьев. Стая гусей сорвалась с места, и лес взорвался истерическим звуком порхающих крыльев. Когда перья улеглись, мой хозяин увидел гусенка, спешащего к телу матери.

– Я сделал это, наконец-то я застрелил гуся Огбути, – сказал отец и, вскочив, побежал к мертвой гусыне.

Мой хозяин молча, осторожным шагом пошел следом. Его отец в восторге подобрал мертвую гусыню и повернул назад, кровь гусыни капала на землю, оставляя за ним красный след. Отец не заметил, что гусенок семенит следом, издавая пронзительный звук; лишь много лет спустя мой хозяин понял, что это звук птичьего плача. Он стоял, слушая голос отца, тот рассказывал, как давно ему хотелось поймать гуся в лесу Огбути…

– Всегда говорил, никто не знает, где они живут. А кто мог знать? Лишь немногие отваживались заходить так далеко в лес Огбути. Люди видели их только в полете. А ты знаешь, застрелить кого-нибудь в полете очень трудно. Это… – И тут его отец резко повернулся и увидел, что сын остался стоять вдали. – Чинонсо? – сказал отец.

Мой хозяин чуть не плакал, надув губы.

– Сэр, – сказал он на языке Белого Человека.

– Что? Что случилось?

Он показал на гусенка. Отец опустил взгляд и увидел гусенка, который переминался с ноги на ногу в болоте, глядя на двух людей и плача по мертвой матери.

– Слушай, а почему тебе не взять его домой?

Мой хозяин пошел к отцу, остановился, не доходя до птицы.

– Почему тебе его не взять? – снова спросил отец.

Он посмотрел на птицу, потом на отца, потом что-то загорелось в нем:

– Я могу его взять в Умуахию?

– Ну да, – сказал отец, развернулся в ту сторону, откуда они пришли, тело гусыни в его руках наполовину окрасилось красным. – Давай лови его, и идем.

Мой хозяин помедлил, постоял на месте, а потом нырнул вперед и ухватил гусенка за тонкие ноги. Птица жалобно вскрикнула, принялась бить крыльями по нежным рукам, которые ее держали. Но он еще крепче ухватил гусенка за ноги и поднял его с земли. Он посмотрел на отца, который ждал его с мертвой гусыней в руках, кровь капала с тушки.

– Он теперь твой, – сказал отец. – Ты его спас. Возьми его, и идем.

После этого отец развернулся и пошел в направлении деревни, а он двинулся следом.

Потом он рассказал Ндали о том, как любил эту птицу. Гусенок часто впадал в приступы ярости, а затем успокаивался и его настроение улучшалось. Иногда он кидался неизвестно куда, может быть, хотел вернуться в тот лес, из которого его забрали. А потом, видя, что шанса бежать нет, возвращался, потерпев поражение. Этот страх более всего проявлялся, когда гусенок в ярости начинал носиться по дому, от стены к стене, пытаясь пробить ее и сбежать. И после каждого такого приступа он возвращался к какому-нибудь стулу или к столу, склонив голову, словно в некой прострации. Гогоча в ярости или печали, он опускал крылья.

– Да, – ответил мой хозяин на вопрос женщины: случалось ли, что птица вела себя спокойно? Он знал, что это в природе земных существ, даже самых обиженных из них, – иногда и в плену погружаться в состояние покоя. В такие времена гусенок спал бок о бок с ним в кровати, словно товарищ по роду человеческому. Когда он только появился в Умуахии с гусенком, все соседские дети собрались посмотреть на птицу. Поначалу он ревниво охранял гусенка, никому не позволял прикасаться к клетке из рафии, в которой держал птицу. Он даже дрался с кем-то из друзей, живших по соседству и игравших с ним в футбол, если те пытались прикоснуться к гусенку без его разрешения. Один из них, Эджике, с которым он дружил, в особенности был покорен птицей. Эджике более, чем всем остальным, хотелось играть с гусенком, и мой хозяин немного спустя стал разрешать ему. Потом в один из дней Эджике попросил позволить ему взять гусенка домой, чтобы показать его бабушке, при этом он сказал: «На пять минут, всего на пять минут». Осебурува, я видел взгляд этого мальчика, и мне показалось, что в глубине его глаз горит маленькое пламя зависти. Потому что я часто видел такое в глазах человеческих детей: отрицательную сторону восхищения, что становилось причиной многих убийств и темных заговоров. Я осенял моего хозяина мыслью, что он не должен отдавать гусенка. Но он меня не слышал. Он отдал птицу другу, будучи уверен, что с ней не случится ничего плохого.

Эджике забрал гусенка. Когда к заходу солнца он еще не появился, мой хозяин начал волноваться. Он пришел к дому, где жили Эджике и его мать, и постучал в дверь, но никто не вышел к нему. Он много раз звал Эджике по имени, но ему никто не отвечал. Дверь была закрыта изнутри. Но до него доносились гоготание птицы и звук порхающих крыльев, когда гусенок принимался летать, несмотря даже на то, что ноги у него были спутаны. Он бросился домой и нашел отца. Они вместе пошли к дому Эджике, и хотя на сей раз мать Эджике открыла дверь, она сказала, что никакого гусенка у них не было.

Эта женщина, чей муж умер, как-то раз заманила его отца в дом, и они совокупились. Но отец не хотел, чтобы другая заняла место его любимой жены, о которой он будет скорбеть до конца дней, и отказался продолжать отношения. И это вбило клин между ним и женщиной. Хотя мой хозяин не знал об этом, но я-то знал, потому что слышал, как его отец разговаривает сам с собой, пока мой хозяин спит. А как-то ночью я видел чи его отца – беззаботного чи, который часто, путешествуя по дому, парил с неземной вычурностью, и он сказал мне, что оставил тело своего хозяина, потому что тот собирался заниматься сексом с соседкой. Он сказал, что отец моего хозяина и эта женщина тискаются за домом во дворе. Я довольно близко сошелся с этим духом-хранителем, как часто сходятся духи-хранители членов одной семьи. Загляните в любой дом в полночь, и вы увидите духов-хранителей – обычно мужчин, – они беседуют или просто двигаются по дому, между ними часто образуется связь за время жизни их хозяев. Так я узнал множество духов-хранителей мужчин и женщин, принадлежащих к роду человеческому.

И вот в тот день, может быть все еще лелея старую обиду, женщина хлопнула дверью перед носом моего хозяина и его отца.

После этого мой хозяин ничего не мог сделать с Эджике и его матерью. Несколько дней он был совсем не в себе и, случалось, впадал в неуправляемую ярость и мчался к дому соседа, но отец окликал его и обещал выпороть, если он еще раз туда пойдет. Он каждую минуту прислушивался, не появится ли гусенок, отказывался есть и по ночам почти не спал. Мне, его духу-хранителю, тяжело было видеть его страдания. Но чи ничем не в силах помочь человеку в таких обстоятельствах, поскольку у нас есть свои границы. Старые отцы в мудрости своей говорят: «Онье ка нмаду ка чи йа»[28], и они правы. Человек, который превосходит другого, превосходит и его чи. А потому чи мало что может сделать для человека со сломленным духом.

Эгбуну, Ндали была тронута этой частью его истории. Хотя она и не слушала его молча, задавала вопросы («Он так и сказал?», «И что случилось потом?», «Вы сами это видели?»), я решил не приводить их, поскольку должен сосредоточиться на истории об этом существе, которому мой хозяин когда-то отдал сердце. Но в свете случившегося теперь и той причины, по которой я стою перед тобой и свидетельствую о моем хозяине, я должен передать ее речь в тот момент истории моего хозяина, когда его желание вернуть то, что ему принадлежало, достигло предела, чуть ли не безумия. Устало покачав головой, она сказала:

– Вероятно, это очень грустно, когда птицу, которая принадлежит тебе, ради которой ты страдал, вот так вот отбирают у тебя. Наверно, это мучительно.

Он только кивнул и продолжил. Он сказал ей, что к пятому дню впал в отчаяние. Он забрался на дерево на заднем дворе, откуда ему открывался вид на участок соседа. Он увидел Эджике, тот сидел на табуретке за забором в своем дворе и гладил гусенка. Поначалу моему хозяину показалось, что гусенок мертв, но потом он увидел, как затрепыхались его крылья – гусенок пытался улететь от своего тюремщика, который быстро наступил ногой на красную бечевку, привязанную к ноге птицы. Гусенок сопротивлялся, снова и снова поднимал ногу и хлопал крыльями, но бечевка не пускала его. И вот, пока мой хозяин смотрел на это, жестокая идея пришла ему в голову.