Чигози Обиома - Оркестр меньшинств

• Название: Оркестр меньшинств
• Автор: Чигози Обиома
• Жанр: Современная зарубежная литература
• ISBN: 978-5-04-115805-7

«Оркестр меньшинств» – шедевр нигерийского писателя Чигозие Обиомы, который вошел в шорт-лист Букеровской премии 2019 года. Это пронзительный роман-одиссея о борьбе с судьбой и о том, как самое доброе сердце под ее ударами может наполниться черной горечью. Драма маленького человека, овеянная мифологией игбо, которая разворачивается в атмосфере современной Африки. Чинонсо – молодой нигерийский фермер, который страстно любит своих птиц. Но однажды ночью он встречает на мосту женщину, пытающуюся спрыгнуть в мутный поток. Спасение становится началом любви, однако Чинонсо не ровня Ндали. Чтобы добиться руки возлюбленной, он продает все свое имущество и отправляется на Кипр получать образование. Но вскоре выясняется, что он был жестоко обманут: Чинонсо остается один в чужой стране – без денег и без крыши над головой. Словно Одиссей, он дрейфует все дальше и дальше от своей мечты и от дома. «Не многие современные романы способны достичь того виртуозного звучания, которое дарит своему тексту Обиома, искусно сочетая английский, язык игбо и цветистые англо-африканские фразы. История полна жестокости, и все же ее главная тема – мольба о милосердии для самого хрупкого из всех земных существ, для сына человеческого». —Guardian

---

В те дни дождь шел с такой безжалостностью, что мой хозяин вспомнил времена своего детства, когда еще была жива его мать, и дождь уничтожил дом соседа, и его семья нашла крышу над головой в родительском доме моего хозяина. В те дождливые дни его курам было трудно выходить из птичника во двор. И он, как и куры, воздерживался от большинства вещей, ушел в тот одинокий мир, к которому привык. Чукву, он прожил так следующие три месяца после исчезновения Моту, он даже, насколько это было в его возможностях, избегал и Элочукву.

Иджанго-иджанго, великие отцы часто говорят: ребенок не умирает оттого, что в груди его матери нет молока. Это стало верно и в отношении моего хозяина. Он вскоре смирился с утратой Моту и начал выходить из дому, выполнять свои повседневные обязанности. И потому в тот день, которым заканчивались три месяца после исчезновения Моту, он без всяких ожиданий вышел из дома и отправился на бензозаправку, предполагая вернуться домой тем же путем. Он встал в длинную очередь и наконец добрался до колонки. Вышел из машины, чтобы открыть крышку бака для заправщицы, и тут увидел руку, машущую ему из одной из машин в очереди. Поначалу он не видел, кто ему машет, потому что ему нужно было сказать заправщице, которая сунула заправочный пистолет в бак, что он хочет купить бензина на шестьсот найра.

– Все, восемь литров. Без сдачи. Семьдесят пять, семьдесят пять найра.

– Хорошо, мадам.

Женщина нажала какие-то кнопки на колонке, замелькали и стали обнуляться цифры, и тогда он повернулся и увидел, что это машет ему женщина с моста. Каким образом, Чукву, мог он знать, что в такой не предвещавший ничего хорошего и ничем не примечательный день предмет его долгих поисков возникнет снова, неожиданно явит себя ему по собственному разумению? Хотя он внимательно следил за колонкой, опасаясь, что его могут провести, поскольку наслышался о том, как жульничают на бензозаправках, потрясение от этой встречи прилепилось к одной из ветвей его разума, как гадюка. Со смесью спешки и тревоги он отъехал в сторону от колонки, остановился у водостока, который спускался на улицу внизу. Независимо от того, какую систему отсчета он использовал – систему ли отцов, в которой неделя состоит из четырех дней, а месяц из двадцати восьми, а год из тринадцати месяцев, или систему Белого Человека, которой теперь широко пользуются дети великих отцов, – с того дня, когда он принес в жертву двух птиц, чтобы испугом отвадить ту, с кем он столкнулся на мосту, от мысли покончить с собой, прошло ровно столько, сколько нужно женщине, чтобы выносить ребенка. Он ждал ее, вспоминая обо всем, что случилось с ним после их встречи. Когда она припарковалась рядом с его машиной и вышла к нему, он почувствовал, как вожделение, которое, казалось, давно оставило его, снова дало о себе знать, словно все это время просто пряталось в заднем кармане его сердца, как старая монетка.

4. Гусенок

Анунгхарингаобиалили, когда человек встречает что-то, напоминающее ему о неприятном происшествии в прошлом, он замирает у дверей нового опыта, тщательно взвешивает, войти ему или нет. Если он уже вошел, он может выйти и подумать еще раз, стоит ли ему входить снова. Каждый человек, как и мой хозяин, неразрывно связан с прошлым и всегда может бояться его возвращения. И потому, поскольку воспоминания о Моту были все еще свежи в его памяти, мой хозяин с осторожностью отнесся к своему желанию владеть этой женщиной. Он увидел, что она сильно изменилась, словно это была совсем не та женщина, что увязла в горе на мосту в день их первой встречи. Она оказалась выше, чем он запомнил по их короткому знакомству. Над ее глазами красовались изящные дуги бровей, кожа лба сияла, оттянутая завязанными сзади в пучок завитыми волосами.

Она явилась ему вновь еще красивее, чем тот образ, который он так долго хранил в памяти. Заправив свою машину, она подъехала к нему, протянула руку и на языке Белого Человека, как и на мосту, представилась как Ндали Обиалор. Он назвал свое имя. Она показалась ему потрясающей и поразила его не только внешностью, но еще и безукоризненным владением этим языком, которым сам он пользовался редко. Ему было любопытно, как это она смогла его узнать.

– Ваша машина, надпись на ней ФЕРМА ОЛИСА, – сказала она, рассмеявшись. – Я запомнила. Я видела вас месяц или около того назад у развязки Оби. Но вы очень быстро ехали. И я уверилась, что встречу вас еще раз. – Раздался автомобильный гудок, и она посторонилась, пропуская машину. Когда машина проехала, она сказала: – Я вас искала, чтобы поблагодарить за тот вечер. Спасибо вам от всего сердца.

– И вам спасибо, я тоже вас искал, – сказал он.

Пока она говорила, у нее были закрыты глаза, а теперь она их открыла.

– Я сейчас еду на занятия. Вы можете прийти к «Мистеру Биггсу»?

Она показала на кафе на другой стороне дороге.

– Можете приехать туда сегодня в шесть часов?

Он кивнул.

– Хорошо, Чинонсо. Пока-пока. Рада была снова вас видеть.

Она направилась к своей машине, и он провожал ее взглядом, думая: а ведь, может быть, все то время, что он искал ее, он и сталкивался с ней, сам того не зная.

Он увидел что-то в глазах этой женщины – что-то, не поддающееся определению. Случается, мужчина не может в полной мере понять свои чувства, как не может это сделать и его чи. Его чи в такой ситуации часто пребывает в недоумении. Но мне и ему было ясно одно: она не похожа ни на одну из тех, кого он встречал прежде. Она говорила с произношением, свойственным тем, кто пожил в зарубежных странах белых людей. И в ее манерах, и во внешности был какой-то шик, не имеющий ничего общего с задрипанным видом Моту или странной смесью хладнокровия и живости мисс Джей. И, Эгбуну, когда человек встречает кого-то, кого он считает гораздо выше себя, он становится взвешенным в своих действиях, он сдерживает себя, он пытается подать себя так, чтобы выглядеть достойно. Я видел это много раз.

И потому, приехав домой, он разложил на земле два пустых мешка, насыпал на них пшенку и кукурузу, потом открыл курятники со взрослой птицей. Куры припустили со всех ног и заслонили собой мешки. Он быстро наполнил водой лотки и затолкал их в каждую клетку. Потом достал один из костюмов, доставшихся ему в наследство от отца. Губкой, которую он вырезал пару дней назад из мешка под зерно, он стер с костюма пятно. Потом повесил его сушиться на ветке дерева во дворе. Он вымылся и хотел уже занести костюм в дом, когда ему пришло в голову, что он зарос. Он не стригся три месяца с того дня, когда Моту убедила его, что сделает это сама, подстригла его ножницами, а он после этого в исступлении подметал двор, опасаясь, что какая-нибудь из птиц склюет прядь его волос. Он в спешке отправился в салон на Нигер-роуд, куда ходил со времени своего детства. С владельцем салона случился удар, и теперь клиентов стриг его старший сын Санди. Когда подошла очередь моего хозяина и Санди начал подстригать его волосы, машинка вдруг перестала работать. Поняв, что в сети нет тока, Санди выбежал во двор, чтобы включить генератор, но тот не заводился. Мой хозяин посмотрел на себя в зеркало: половина его головы была чисто выстрижена, а на другой торчали клочья спутанных, кустистых волос. Он огляделся, поднялся с крутящегося кресла, снова сел. Внутри его все пребывало в движении, он волновался, потому что двигающаяся стрелка часов – странного, таинственного предмета, с помощью которого дети отцов теперь измеряли время, – показывала, что близок час, когда он должен встретиться с этой женщиной.

Немного спустя появился Санди, руки его были черны после попыток завести генератор, рубашка пропиталась потом, брюки испачкались.

– Прошу прощения, – сказал он. – Генератор вышел из строя.

У моего хозяина упало сердце:

– Бензин кончился?

– Нет, с бензином все в порядке, – сказал ему Санди. – Это зажигание. Зажигание. Нужно отдать в перемотку. Мне очень-очень жаль, Нонсо, мы закончим стрижку, как только НЭПА даст электричество. Или завтра, когда я отремонтирую генератор. Бико эвеливе, Нваннем, о?[25]

Мой хозяин кивнул и сказал на языке Белого Человека:

– Нет проблем.

Он посмотрел в темное зеркало, уставился на свою стриженную с одной стороны голову. Санди снял одну из множества шапочек с крючка на стене и дал ему. Он надел ее и отправился в ресторан.

Эгбуну, одно из самых поразительных различий между традициями старых отцов и их детей состоит в том, что последние переняли у Белого Человека представление о времени. Белый Человек давным-давно решил, что время божественно – некая сущность, которой должна подчиниться воля человека. Следуя предписанному ходу часов, человек приходит в определенное место в уверенности, что некое событие начнется в назначенное время. Они, казалось, говорят: «Братья, перст божества среди нас, он указал на двенадцать сорок, потому мы должны подчиниться его диктату». Если что-то происходит, Белый Человек считает своим долгом объяснять это временем: «В сей день, двадцатого июля 1985 года, случилось то-то и то-то». А для блаженных отцов время являло собой нечто и духовное, и человеческое. Отчасти оно было за пределами их сферы влияния и подчинялось той же силе, которая вызвала к жизни вселенную. Когда они хотели разглядеть начало сезона, или понять возраст дня, или измерить длину года, они смотрели на природу. Солнце встало? Если встало, то уже, наверно, день. Луна полная? Если да, то мы должны надеть наши лучшие одежды, опустошить наши сараи и подготовиться к празднованию Нового года! Если же мы слышим удары грома, то наверняка кончился сезон засухи и надвигается сезон дождей. Но, кроме того, мудрые отцы верили, что есть такая часть времени, которая может быть послушна человеку, средство, с помощью которого человек может подчинить время своей воле. Для них время не божественно; оно для них стихия, как воздух, которым можно воспользоваться. Они могут использовать воздух, чтобы гасить пожары, выдувать насекомых из человеческих глаз или даже заставлять флейты играть музыку. Точно так же время может подчиняться воле людей, когда какая-нибудь группа отцов говорит, например: «Мы, старейшины Амаокпу, встречаемся на заходе солнца». Это время подвижно. Оно может относиться к началу захода, к его середине или концу. Но даже и это не имеет значения. Имеет значение то, что они знают, сколько людей придет на собрание. Те, кто придет раньше других, будут ждать, разговаривать, смеяться, пока не соберутся все, и вот тогда начнется собрание.