Макс Фрай - Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 2

• Название: Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 2
• Автор: Макс Фрай
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-134717-8

480–510 нм – это длина световых волн, соответствующая сине-зелёному цвету. В этой части повествования от нашего зелёного света страдают ни в чём не повинные люди, город Барселона вероломно присваивает чужие штаны, звучат полезные заклинания на старом жреческом, а к живым, чтобы мало не показалось, присоединяются крепко пьющие мертвецы.

---

– Тебе вообще нормально здесь так долго работать? – спрашивает Александра Марину. – Не тоскливо жить в этом доме? Не тяжело на душе?

Александра давно хотела об этом спросить, да все не решалась. Боялась, вопрос прозвучит бестактно, как будто она намекает, что Марине пора увольняться. Но теперь-то, наверное, можно, – думает Александра. – После того как Марина сломала ногу, поскользнувшись на мокрой лестнице, а я наотрез отказалась даже на короткое время кем-то ее заменять, еще и суп ей сама варила, и чертов кофе, и носила в кровать, как родной сестричке, вряд ли она решит, что я хочу от нее избавиться. Скорее, лишний раз убедится, что боюсь ее потерять; ну так это правда, а правду не скроешь. Да и зачем скрывать.

Марина молчит, задумчиво водит пальцем по деревянной столешнице. Она часто так медлит с ответом, как будто сперва записывает его невидимыми буквами, и только потом произносит вслух.

– Я же на год сюда нанималась, – наконец говорит Марина. – Как все до меня. Контракт всегда подписывают на год. Дольше года в этом доме раньше никто не работал. Как раз и затосковать успевали как следует, и денег скопить. И я скопила, сколько хотела. Смотрю, год прошел, а тоски почему-то нет. То ли все до меня такие нежные были, то ли с тобой тут лучше живется, чем в прежние времена, не знаю, мне не с чем сравнивать, я же в этот дом при тебе впервые вошла. В общем, решила остаться еще на год. Деньги отдала папе с братом, они давно мечтали открыть кафе, а у нас в семье все простые люди, мир по нашему желанию не меняется, ничего само собой не возникает в кладовке, не появляется на дне сундука, и даже ветер не приносит с ярмарки счастливый лотерейный билет. Таким как мы свой бизнес с нуля не начать. Зато работать они оба умеют и мечтать не боятся, отлично ведут дела. Четверть дохода от кафе моя, и в последнее время это стали вполне приличные деньги. Захотела бы, могла бы больше ни дня не работать, только им на кухне иногда помогать. Но я в конце лета третий годовой контракт подписала. Сказать, сама знаешь, что угодно можно. А контракт – настоящий ответ на вопрос.

– Тоже правда, – улыбается Александра. И, помолчав, признается: – Просто я думала, а вдруг ты только ради меня терпишь. Из-за того, что я поначалу хвостом за тобой ходила, просила держать за руку, говорила, что без тебя пропаду, и тебе теперь совесть не позволяет уйти.

– Ну, немножко из-за этого тоже, – кивает Марина. – Но знаешь, Себастьян, который до меня в этом доме работал, рассказывал, какая тоска его под конец разобрала. Как будто уже утопился с горя, но разум и память почему-то не потерял, лежишь, как дурак на дне, ждешь, когда тебя начнут обгладывать рыбы, и думаешь: «пусть бы уже скорей». И моя соседка Дора, которая давно, лет двадцать назад, в этом доме работала, примерно то же самое говорила, предупреждала меня, что горько пожалею, никакие деньги не стоят того. В общем, если их рассказы хотя бы на четверть правда, не родился еще человек, ради которого я бы согласилась такое терпеть. Но терпеть ничего не надо, мне жизнь в этом доме пошла на пользу. Раньше я часто неизвестно о чем грустила, не знала, зачем живу и куда себя девать. А теперь… ну, не то чтобы знаю, просто это больше не повод печалиться. Не знаю, и ладно. Может, потом узнаю. Жизнь длинная, успею еще.

Говорит и смеется легкомысленно, как девчонка. Хотя она заметно старше самой Александры. Но очень красивая. А может, не «но», а как раз поэтому. Здесь почему-то многие люди хорошеют именно с возрастом, молодые бывают разные, но, в целом, примерно такие, как дома, зато непривычно много красивых стариков и старух. Марина не старуха, конечно, а просто – ну, очень взрослая тетка, явно за пятьдесят. И красота у нее не будоражащая, как обычно бывает в юности, а, можно сказать, утешительная. И обнадеживающая, не хуже платьев в цветочек. Кажется, будто рядом с такой красоткой, смуглой, светловолосой, зеленоглазой, высокой и статной, как изваяния жриц с зеркальными лицами в книге про древние храмы, ничего плохого не может случиться, уж Марина точно никому исчезнуть не даст. Хотя Александра и сама понимает, если что, Марина ей ничем не поможет. Она не всемогущая жрица из древнего храма, а обычная тетка, сердечная, энергичная и веселая, простая душа. Может, кстати, потому и прижилась тут со мной, что простая, – думает Александра. – Сложным душам в этом доме несдобровать.

Александра – Маркиза Мертвых, восемьсот восемьдесят восьмая по счету; все говорят, это счастливое, самое лучшее, какое только можно придумать число, и пророчат Александре великое будущее. В смысле достаточно долгое. Мертвые верят, что восемьсот восемьдесят восьмая Маркиза останется с ними если не вечно, то, к примеру, аж на восемью восемь лет.

Да хотя бы просто на восемь, – печально думает Александра. Прежние Маркизы так надолго здесь не задерживались, год, другой, и все, истаял, привет. Говорят, был один старик по имени Пьер, шестьсот какой-то по счету, вздорный и очень упрямый, знатно попил всем крови своими капризами, зато сны видел такие шикарные, что их до сих пор как сказки рассказывают тем, кто умер недавно и его не застал. И вот этот Пьер прожил тут дольше, чем кто бы то ни было, целых семь с половиной лет. Будь их воля, навсегда бы Пьера оставили, черт с ним, дурным характером, лишь бы подольше спал. Но мертвецы не могут отменить неизбежное исчезновение гостя с Другой Стороны, им под силу только замедлить процесс. Так что Александра свои шансы оценивает достаточно трезво. Но все равно надеется стать счастливым исключением из печального правила, как на ее месте надеялся бы любой человек.

На самом деле, титул «маркиза», конечно, не настоящий. Нет тут никаких маркизов, графов и герцогов; вообще никакой аристократии в привычном нам смысле, ни у мертвых, ни, тем более, у живых. Просто словосочетание красивое – «Маркиза Мертвых». Здешние мертвецы романтичны, словно при жизни все как один были поэтами; на самом деле, конечно же, не были, нет.

Александра не какая-нибудь повелительница мертвых, она, скорее, их пленница. Домашний питомец, вроде подобранного котенка. И одновременно источник радости и развлечений. Как говорят те мертвецы, кто постарше и любит высокопарные выражения, подательница благ.

Александра видит сны для мертвецов Элливаля; этот приморский город так называется – Элливаль. Вернее, мертвые, если пожелают, могут смотреть ее сны, что называется, с полным погружением. То есть, по-настоящему, как будто это действительно происходит, их проживать – все подряд, без предварительного отбора, как повезет. Александра не умеет специально управлять сновидениями. Но от нее и не ждут чего-то особенного, всех совершенно устраивает то, что есть. Главное, Александра живая; то есть физически уже не особенно, но эмоционально все-таки да. И сны у нее, как у нормального живого человека, – иногда путаные, бессвязные, а иногда не хуже кино, то счастливые, то страшные, то про любовь. А бывают просто нелепые, например, как будто она зачем-то вернулась в школу и сейчас придется сдавать экзамен, а Александра, конечно, ничего не помнит, забыла давным-давно. Но мертвым даже сны про экзамены нравятся. Тем более что у большинства из них в жизни ничего подобного не случалось. Восхищаются: «Какой упоительный абсурд! Сколько волнений по пустяковому поводу!» – и просят поспать еще.

В обмен на сны мертвецы дают Александре, что могут – дом у Соленого моря, еду, наряды и драгоценности, которые, впрочем, особо некуда надевать. Александре нельзя надолго отлучаться из дома. Прогулка может длиться час, самое большее – полтора. За это время можно – ну, например, искупаться в море, или посидеть в пляжном баре среди живых музыкантов и подвыпивших мертвецов. Или вызывать такси, до центра отсюда ехать около двадцати минут, полчаса походить по оживленным улицам среди высоких нарядных домов, поглазеть, купить, к примеру, пирожных в кондитерской, и скорее обратно. Не потому, что Александре кто-то запрещает гулять сколько влезет и строго за этим следит, просто за стенами дома из нее слишком быстро уходит жизнь – то немногое, что осталось. А дом ее охраняет и бережет.

Александра не может существовать в этой странной волшебной реальности, потому что она не здесь родилась. Попала сюда совершенно случайно, просто однажды каким-то ей самой до сих пор непонятным образом забрела. Что на самом деле забавно: она много о чем невозможном мечтала, но даже в детстве не грезила какой-нибудь «страной фей». И уж конечно ни во что подобное не верила, вообразить не могла, что кроме реальности, данной ей в ощущениях, существует еще какая-то дополнительная, параллельная, и туда можно попасть. Правда, выйти обратно уже не получится. И остаться надолго тоже нельзя – начинаешь таять, как кубик льда, брошенный в теплую воду. Это оказалось совсем не больно, наоборот, приятно. Александре очень понравилось исчезать. Сладкая истома, охватившая тело, невозможный, невообразимый счастливый покой – это было лучше всего, что ей до сих пор доводилось испытывать, так прекрасно, что она совершенно не испугалась, увидев, как ее руки становятся прозрачными. Страшно стало уже задним числом, потом.