Николай Дронт - Брат

• Название: Брат
• Автор: Николай Дронт
• Жанр: Попаданцы
• ISBN: 978-5-17-48556-5

Казалось бы, сюжет предсказуем – «попаданец» в собственное прошлое начинает искать клады и понемногу перестраивать мир по своему усмотрению. Знание будущего дарит неисчерпаемые возможности. Трагедия СССР не дает ему покоя. Но Сергей уверен, что сможет изменить судьбу страны – и в его успех хочется верить.

---

Прислуга в точности знала, где что лежит в доме, и до утра перебирала вещи. Что попроще, но попрактичней, складывала в свой сундучок. Более яркие и дорогие вещи отбирались для обмена или в запас. Их она упаковывала в хозяйские чемоданы, коробки, ящики, связывала в узлы и опускала под половицы. В детской комнате с времён постройки остался маленький лючок, только-только залезть туда и протолкнуть вещи в неширокий проём между уложенным на доски паркетом и потолком подвала. В холодильный шкаф, сделанный под кухонным окном, прятались самые ценные вещи, саквояж, патроны и все найденные пистолеты. Себе Полина оставила не браунинг, справедливо считая его красивой игрушкой, а более простой и надёжный офицерский наган Степана. Огромный маузер экзотического вида даже не рассматривался женщиной как оружие самообороны.

Зашедшая утром Марфа пособила близкой подружке, договорилась со знакомым возчиком и помогла увезти тело с квартиры. За то Полина отдала мужчине кожаную фуражку и лаковые сапоги Степана, а наперснице кое-что из хозяйских вещей. Тужурка была сменяна чуть позже на два мешка картошки, изрядный кус сала и куль муки. Позже пришёл черёд и других вещей уехавших хозяев, они помогли дожить до лучших времён. Чека и милиция считали обмен вещей на продукты мелкой спекуляцией, однако понимали, что без этого не прожить.

Ни единой золотинки продано не было. Поля знала, что за ней присматривают завистливые соседи, да и власти ждут – не всплывут ли ценности её хозяев. Однажды был обыск, но ничего «такого» не нашли и даже не изъяли. Лишь один солдатик попросил поделиться с ним парой хозяйского белья.

В тот же день к вечеру он вновь зашёл, принеся в благодарность три пайковые селёдки, буханку хлеба и кусок рафинада. В августе квартиру уплотнили и в комнаты подселили госслужащих. К тому времени Полина переехала из кухонной кладовки в бывшую детскую комнату, обставленную мебелью, собранной по всей квартире. Солдату такое жильё показалось верхом комфорта. Особенно когда женщина достала щепоть старой, ещё с прежних времён, заварки. Словом, он остался до утра, а затем и вовсе переехал сюда жить. Семейная идиллия продлилась несколько месяцев, затем его отряд перебросили, затыкая прорыв на фронте. В первом же бою Полин сожитель погиб. На память о нём осталась справка, выданная вдове солдата, говорящая, что её муж героически погиб, защищая Революцию. С таким документом жить стало полегче, вдове красноармейца даже положили ежемесячный паёк.

Холодильный шкаф под кухонным окном остался надёжно скрытым, никто из новых соседей и не подозревал о нём. Владелица клада служила у разных хозяев домработницей по договору и ждала возвращения стабильности. В своих мечтах она открывала швейный салон или мелочную лавочку, а иногда даже питейное заведение с граммофоном и самоваром. Когда объявили НЭП и стало возможно осуществить мечты, Поля испугалась прогореть и решила обождать. Почему прогореть? Она же всего лишь прислуга. Малограмотная. Читает еле-еле по складам, написать может только закорючку своей подписи. Считает, правда, хорошо. Удобного момента Полина ждала до самого начала гонений властей на нэпманов, и лишь тогда с облегчением вздохнула – правильно сделала, что сидела тихо и не показывала свои богатства. До войны сменила нескольких хозяев, причём последние жили в той же квартире, что и она.

Когда немец подошёл к Москве, в эвакуацию Полина не поехала. Сначала про неё забыли, она же не работала на производстве, а когда вспомнили, женщина уже пристроилась нянечкой в офицерском госпитале, организованном в ближайшей школе. Начальство любило Полю за усердие и безотказность. Больные ценили в ней доброту и что через неё можно было сменять трофеи на нужные вещи, выпивку или курево. В 1944-м из эвакуации вернулась хозяйка и смогла перевести свою домработницу из госпиталя на номинальное место где-то в госучреждении, а реально вернуть себе в прислуги.

В конце сороковых хозяйку посадили. В две её комнаты заселили семью другого ответственного работника, и у Поли в очередной раз сменились хозяева. Даже выйдя на пенсию, она продолжала работать домработницей. Только неожиданная смерть нанимателя прервала долгую службу женщины.

Не надо думать, что золото было забыто. Нет! Несколько раз в году, когда никто не мог видеть, Полина доставала вещи, относила к себе в комнату, любовно перебирала драгоценности, чистила оружие, смазывала кожу ремней, кобуры и перевязи касторовым маслом, затем упаковывала заново и возвращала в тайник. За все эти годы из холодильника ничего не ушло.

В одну из ночей середины января 1972 года старушка не проснулась, тихо скончавшись во сне. После похорон соседки, тоже пенсионерки, разделили немудрящий скарб покойной. Причём недовольно сетовали на отсутствие отложенных на поминки денег.

В самом начале марта в комнату заселился разведённый мужчина. Он выкинул ненужные вещи, побелил потолок и заменил обои. Холодильный шкаф продолжил оставаться незамеченным.

За прошедшие годы никто ни разу не поинтересовался судьбой Степана или его родителей.

Коммунальная квартира

Пришёл домой, сразу вспомнил прошлую жизнь. Моя комната маленькая, вся заставленная мебелью – малюсенький диван, при откинутых поручнях превращающийся в койку, платяной шкаф, у окна письменный стол и стул. Больше здесь ничего не помещается, кроме люстры на потолке и полок с книгами на стенах.

Назавтра я прогулял школу. Маме честно объявил, что надо зайти в военкомат, отметиться после лечения. Правда, не сказал, что это не обязательно. В военкомат пришёл, стребовал бумажку про то, что был в больнице. Её и повестку для школы дали без напряга. На сегодняшний день планов у меня громадьё. Хочу поехать в комнату, посмотреть, что там творится, а при возможности разобраться с тайником. А что? Рабочий день, дома максимум будут две соседки-пенсионерки.

Сказано – сделано. Приехал, открываю своим ключом входную дверь, тут же из комнат выглядывают бдительные старушки. Я вежливо здороваюсь, и они скрываются обратно. Был бы не один, обе бабуси точно прошествовали бы на кухню, разглядеть в подробностях, что, как и с кем я пришёл. Ко мне относятся нейтрально, а вот с другим соседом они сильно не дружат. Сразу после его заселения в квартиру попытались высказать недовольство Грише, это жилец, который вместо тёти Паши вселился. Причина – в первый же день привёл к себе женщину. Но мужчина их так обложил матом, что теперь при нём они сидят и молчат в тряпочку.

Сосед вообще делает в квартире что считает нужным. Например, сразу после ремонта в своей комнате стал разбирать общую кладовку. На нашей кухне есть такая. Обе пенсионерки были против. Гриша разложил в коридоре, наверное, тонну разных ржавых вёдер, шаек, тазов, корыт, стиральных досок и всего такого прочего, часто дырявого и обязательно помятого. Спросил: «Надо? Берите!» Бабуськи не взяли, но обиделись. Тряпок из кладовки набрался чуть не мешок. Ещё там нашёлся огромный сундук с плоской крышкой, сказали, на нём было положено спать кухарке. В сундуке лежал тяжеленный велосипед без колёс, понятно, тоже ржавый, и части от разобранной швейной машинки. Алевтина Кондратьевна, из первой комнаты, её помнила. Машинка была уже разобранной, когда Хрущёв в Америку летал.

Целую неделю квартиру лихорадило, зато кладовка стала пустой и чистой. Гриша забрал себе древний угольный утюг, а мне пытался подарить два чугунных, но я их не взял. Розе, молодой соседке с ребёнком, хотя она еврейка, всучил форму для кулича в виде креста. Алевтине Кондратьевне толстую подшивку дореволюционных газет, а бабе Дусе, из второй комнаты, бронзовый подсвечник и отвергнутые мною утюги.

Обрывки проводов, куски стёкол, кривые отвёртки, молотки без ручек и прочий подобный хлам растворился в недрах ближайшей помойки. Хорошее дело сделал человек, но оценил его только я один. Даже Роза ругала Гришу за самоуправство.

В качестве пережитка прошлого, на нашей кухне было две лампочки, и включались они двумя выключателями. Один был четвёртой комнаты, то есть Гришин, другой пятой, то есть мой. Идея такая – заходишь на кухню, включаешь свой выключатель, соответственно, платишь только за свой свет, ведь провода идут к твоему личному счётчику. На соседней кухне было три выключателя. Думаете, маразм? Не скажите… Баба Дуся никогда не включала свою лампочку, если горела соседская. Зачем? Ей и так светло. Розе было всё равно, а Алевтина Кондратьевна в таком случае выходила из кухни и выключала свой свет. И наоборот, никогда не включала, если горела лампочка бабы Дуси. Если горела лампа Розы, то зажигала, считая, что Роза честная, не пользуется чужим электричеством на халяву.

Раньше в коридоре, туалете и ванной было по пять выключателей, но почему-то вдруг, ещё до переезда бабушки, решили оставить по одному и платить по общему счётчику, конечно, пропорционально числу проживающих в каждой комнате. Не знаю… Может, пересчёт платы за электричество был для старушек одним из немногих развлечений?