Мария Адольфссон - Неверные шаги

• Название: Неверные шаги
• Автор: Мария Адольфссон
• Жанр: Детектив
• Год: 2021
• ISBN: 978-5-17-122603-9

Инспектор полиции Карен Хорнби просыпается в чужой постели наутро после устричного фестиваля в порту. Рядом с ней лежит ее шеф Юнас. Тем же утром бывшую жену Юнаса находят убитой. Руководить расследованием поручают Карен. Она делает все возможное, чтобы найти преступника и обеспечить алиби Юнасу, при этом не выдавая никому подробностей своей личной жизни. Одновременно Карен преследуют призраки из ее собственного трагического прошлого.

---

– А ведь часть крови впитал халат, – не оборачиваясь, замечает Карен. – Но, по словам Брудаля, она умерла не от кочерги, а оттого, что ударилась затылком о ребро дровяной плиты. Сам увидишь на фотографиях вечером, на совещании.

Карл быстро оглядывает комнату, потом становится рядом с Карен. Оба молча рассматривают фотографии.

– Дочь? – спрашивает он немного погодя, кивнув на фото.

На всех снимках одно и то же лицо. Девочка трех лет на пляже. С улыбкой смотрит на фотографа, в руке – красная пластмассовая лопатка. Белокурая шестилетняя малышка с широкой дыркой в верхнем ряду зубов, в розовом балетном костюмчике с тюлевой юбочкой. Почти столь же белокурая девочка лет десяти-одиннадцати, гордо сделавшая шпагат на гимнастическом буме, вскинув руки над головой. Еще один снимок, предположительно на том же мероприятии: та же девочка, с победоносной улыбкой, наверху помоста призеров.

– Думаю, да. Посмотришь книжный шкаф?

Карл подходит к стоящему прямо против камина белому шкафу из ламината, со стеклянными дверцами и фурнитурой под золото.

– Черта лысого я бы назвал его книжным.

С усталой миной он изучает безделушки, расставленные между рядами дисков с музыкой и фильмами. Фарфоровая корзиночка с фарфоровыми цветами, пресс-папье из цветного стекла, коллекция фарфоровых лошадок разных размеров и цветов, испанская кукла в костюме фламенко, японская кукла-гейша. Немногочисленные книги занимают две полки: десяток-другой популярных любовных романов и детективов, энциклопедия в двенадцати томах и несколько толстых книг, вроде бы справочники. Карл вслух читает названия:

– “Рискни стать счастливым”, “Путь к подлинному Я”, “Оставь роль жертвы – возьми жизнь в свои руки”, “Люди-вампиры – так ты выбросишь из своей жизни негативную энергию”. Господи, ты тоже читаешь такое барахло?

– Каждый день. Разве незаметно?

Карен прошла к журнальному столику, разглядывает журналы. Сверху – последний глянцевый номер “Вога”. Она достает из нагрудного кармана ручку, осторожно сдвигает журнал и встречается взглядом с недовольной фотомоделью на обложке “Харперс базар”. Ниже в стопке – периодические издания, как будто бы сплошь посвященные моде, красоте и скандалам среди знаменитостей, а также несколько иллюстрированных журналов по антиквариату. Карен выпрямляется, еще раз обводит взглядом ухоженную безликую комнату, избегая смотреть на чисто вымытые окна, ищет хоть что-нибудь говорящее о том, кем была Сюзанна Смеед. Или, может, она такая и была, думает Карен. Женщина без собственных идей, для которой главное – прилично выглядеть. Прежде всего прилично выглядеть, думает она и мысленно видит ухоженные ногти и обнаженную грудь убитой. Силикон, вне всякого сомнения.

На белых стенах – несколько писанных маслом пейзажей, репродукция Моне в рамке, еще одна – Сислей и два бра под золото, с матовыми плафонами. Здесь мог жить кто угодно, думает Карен. Любая аккуратная, ухоженная женщина средних лет.

– Думаю, здесь мы ничего больше не найдем, – говорит она. – Пошли наверх?

Толстый бежевый ковер поглощает звук шагов, но деревянные ступеньки под ним легонько поскрипывают, когда они поднимаются по лестнице. На площадке две приоткрытые двери, третья закрыта. Карен вспоминает, что такое же золотое сердечко, как на закрытой двери, она видела внизу на двери туалета, и решает пока подождать с ванной комнатой. Открывает одну из двух других дверей, заглядывает в спальню Сюзанны Смеед. Широкая двуспальная кровать разобрана, но кажется на удивление нетронутой. Пушистое одеяло в пододеяльнике с узором из роз аккуратно откинуто на ту половину кровати, которой явно не пользуются. Пухлая подушка в наволочке с тем же цветочным узором; легкая вмятинка показывает, что на ней все-таки лежала чья-то голова. У окна – креслице, обитое цветастым ситцем, на подлокотнике – свернутый розовый плед. Прямо напротив красуется домашний тренажер с разными функциями и дисплеем, который, на взгляд Карен, напоминает приборную панель небольшого самолета.

– Как по-твоему, сколько он стоит? – спрашивает она, разглядывая этого монстра.

– Н-да, у меня таких деньжищ нету, – уныло отвечает Карл. – И на что ей такая широченная кровать, раз она использует только половину? Да и ту не очень. И спит всю ночь не иначе как в одной позе. У тебя кровать выглядит так же аккуратно, когда ты просыпаешься?

Карен не отвечает. У нее кровать тоже широкая, хотя обычно она спит одна. Но вообще-то он прав, такое впечатление, что Сюзанна в постели почти не шевелилась.

– Зуб даю, без любовника тут не обошлось. – Карл явно не торопится сменить тему. – Домашний тренажер и кровать кинг-сайз, подготовилась она, по крайней мере, неплохо…

– В таком случае, сегодня он здесь не ночевал, это ясно. Но мы проверим, – отвечает Карен, вовсе не разделяя его уверенность. За время осмотра у нее сложилось совсем другое впечатление; ей кажется, весь дом Сюзанны дышит одиночеством. Надеждой на перемены и почти нестерпимым одиночеством.

Она наклоняется, осторожно берется за нижнюю часть левой дверцы гардероба, сдвигает ее в сторону. Аккуратные ряды плечиков с блузками, юбками и платьями. Сверху, на полке, – стопки тщательно сложенных топов всех мыслимых расцветок и материалов. Внизу – три двойных ряда обуви: полдюжины лодочек разного цвета и с каблуками разной высоты, сандалии из золотых ремешков, босоножки с бусинами, разных моделей сандалеты на ремешках, две пары лоферов и по меньшей мере пять пар сапог. Открыв следующую дверцу, Карен опять видит плечики с аккуратно развешенной одеждой: платья, юбки, жакеты разных фасонов и несколько легких летних пальто. Остальное пространство занимают высокие стопки обувных коробок, многие с красными наклейками распродаж. Она быстро подсчитывает – штук двадцать, а то и тридцать коробок только в этом шкафу.

– Ну и ну, – говорит она. – Одна маленькая слабость у нее, во всяком случае, была. Гляди! – Карен отступает в сторону, чтобы Карл мог увидеть.

– Ух ты! Но, с другой стороны, какая женщина не сходит с ума по туфлям?

Он прав, думает она. Сюзанна вряд ли могла бы выбрать более безликое хобби, чем неумеренный шопинг. Вещей хоть отбавляй, однако ничто не выделяется, все аккуратно разложено-развешено, но совершенно безлико. Кажется, здесь не найдешь ничего, что могло бы пролить свет на причину, по какой Сюзанне разбили голову, да еще с такой яростью.

Карл выдвинул верхний ящик комода и в поисках чего-нибудь интересного осторожно перебирает трусики, бюстгальтеры и носки. Со вздохом задвигает ящик, открывает следующий. Карен наблюдает, как руки в перчатках осторожно роются в белье и колготках. Войди сюда сейчас Сёрен Ларсен, он бы не обрадовался.

– Никакого сексуального бельишка. Искусственного пениса и того нет. – Карл разочарован.

– Он у нее небось в ночном столике, – сухо роняет Карен. – Да ладно, можешь не волноваться, я уже проверила. Там только несколько пачек бумажных носовых платков, тюбик крема для рук и баночка снотворного.

Карл оживляется, но ненадолго, потому что Карен продолжает:

– Без врачебной сигнатуры. Несколько лет назад это снотворное продавали без рецепта; должно быть, она тогда его и купила. Или из-за границы привезла.

Карл выдвигает глубокий нижний ящик, сует руку под стопки аккуратно сложенного белья и ночных рубашек. Вдруг замирает, морщит лоб и вытаскивает что-то вроде большой книги в потрепанном голубом переплете:

– Бинго! Фотоальбом.

– Уже кое-что. Сперва пусть им займутся криминалисты, а после и мы поглядим, вечером в участке. Ладно, давай быстренько осмотрим, что тут осталось. А затем потолкуем с Харальдом Стееном, и как можно скорее.

– С соседом, который ее нашел?

Карен кивает.

На двери во вторую спальню видны дырочки от шурупов, словно раньше там была какая-то табличка, но ее сняли. На узкой кровати, застланной полосатым розовым покрывалом, сидит игрушечный медведь, смотрит на них из-под афиши с четверкой улыбающихся парней.

– “One Direction”[1], – говорит Карл. – Племянники с ума по ним сходили.

Я знаю еще одного, думает Карен, чувствуя, как сжимается грудь. Она молчит.

На белом комоде – маленькое стилизованное деревце из желтого металла, через тонкие веточки переброшены разноцветные стеклянные бусы и маленький браслет с брелоками. Над комодом возле зеркала висят на золотом крючке розовые балетные туфельки с длинными шелковыми лентами. Карен открывает верхний из двух ящиков, только чтобы убедиться, что он аккуратно выстлан бумагой с розовым узором, но совершенно пуст. Когда она выдвигает нижний ящик, внутри что-то гремит – два бокальчика из серебряного пластика сиротливо катаются туда-сюда по деревянному дну.

В покинутой девичьей комнате витает печаль. Это мавзолей утраченного ребенка, ребенка, который не живет здесь уже много лет. Карл словно читает ее мысли.