Кейт Расселл - Моя темная Ванесса

• Название: Моя темная Ванесса
• Автор: Кейт Расселл
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2021
• ISBN: 978-5-00131-310-6

Ванессе было пятнадцать, когда у нее случился роман с сорокадвухлетним учителем литературы мистером Стрейном. Сейчас ей тридцать два и их связывают теплые дружеские отношения. Когда одна из бывших учениц обвиняет Стрейна в домогательствах и призывает открыться всех, кто знал преподавателя с этой стороны, Ванесса оказывается перед мучительным выбором: молчать, отказываясь считать себя жертвой и продолжая верить в добровольность и чистоту тех отношений, или переосмыслить события прошлого и столкнуться с безжалостной правдой. Но если не любовь, то что же это было?

---

Я схватила фломастер, прикрепленный к ее маркерной доске. Там еще оставались записи с прошлой недели: день и время собрания в общежитии, открытое приглашение на ужин со спагетти в ее апартаменты. Одним взмахом руки я стерла записи и огромными жирными буквами во всю доску написала: «СУКА».

Ночью после дискотеки выпал первый снег и тяжелым четырехдюймовым слоем укрыл кампус. В субботу утром мисс Томпсон собрала нас всех в комнате отдыха и попыталась выяснить, кто написал «сука» на ее двери.

– Я не злюсь, – заверила она. – Я просто не понимаю.

Сердце застучало у меня в висках. Я сидела, сцепив руки на коленях, и заставляла свои щеки не гореть.

После нескольких минут молчания мисс Томпсон сдалась.

– Мы можем спустить все на тормозах, – сказала она. – Но только на этот раз. Понятно?

Она кивнула, как бы подсказывая нам ответить «понятно». Возвращаясь наверх, я оглянулась и увидела, что она стоит посреди пустой комнаты, потирая лицо обеими руками.

В воскресенье днем я подошла к ее двери, и мой взгляд задержался на еще чуть заметной надписи «сука» на доске. Я почувствовала себя виноватой – не настолько, чтобы признаться, но достаточно, чтобы мне захотелось сделать ей что-то приятное. Мисс Томпсон открыла дверь в спортивных штанах и толстовке с надписью «Броувик», ее волосы были собраны в хвост. Она была без косметики, на щеках ее виднелись шрамы от акне. Интересно, видел ли ее такой мистер Стрейн.

– В чем дело? – спросила она.

– Можно я схожу с Мией погулять?

– Боже, она будет в восторге. – Мисс Томпсон оглянулась и позвала свою хаски, но та уже со всех ног неслась ко мне, навострив уши и распахнув голубые глаза, воодушевленная словом «погулять».

Пока я надевала на Мию шлейку и пристегивала поводок, мисс Томпсон напомнила, что скоро стемнеет.

– Мы далеко не пойдем, – сказала я.

– И не позволяй ей носиться.

– Знаю-знаю.

В последний раз, выгуливая Мию, я спустила ее с поводка поиграть, а она тут же кинулась в сад за корпусом искусств и вывалялась в удобрениях.

За ночь потеплело до десяти градусов, и снег уже растаял, оставив после себя топкую, скользкую землю. Мы двинулись по тропинке, вьющейся вокруг спортивных полей, и я удлинила поводок, чтобы Мия могла все обнюхать и порезвиться, скача из стороны в сторону. Я любила Мию, это была самая красивая собака, которую я когда-либо видела. Шерсть у нее была такой густой, что, когда я чесала ей холку, пальцы исчезали в ней по второй сустав. Но больше всего я любила ее за то, что у нее был сложный характер. Властный. Если она не хотела что-то делать, то принималась недовольно выть. Мисс Томпсон говорила, что у меня, наверное, дар ладить с собаками, потому что Мие не нравился никто, кроме меня. Но собак легко было завоевать – гораздо легче, чем людей. Чтобы собака тебя полюбила, достаточно было хранить в кармане угощение и почесывать ее за ушами или по крестцу. Когда собака хочет, чтобы ее оставили в покое, она не станет играть в какие-то игры – она даст понять, что к чему.

У футбольного поля дорожка разделялась на три тропки поуже. Одна вела назад в кампус, другая в лес, а третья – в город. Хотя я обещала мисс Томпсон не уходить далеко, я выбрала третью тропинку.

Витрины центральных магазинов были украшены пластиковой осенней листвой и рогами изобилия, а в пекарне уже повесили рождественские фонарики. Миа тянула меня за собой, а я рассматривала свое отражение в каждом окне: двухсекундный проблеск волос, развевающихся вокруг моего лица, – может, красивого, но может, и уродливого. Дойдя до публичной библиотеки, я остановилась. Миа нетерпеливо оглянулась на меня, поблескивая белками голубых глаз, а я стояла неподвижно, вглядываясь в дом напротив. Его дом – должен быть его. Дом оказался меньше, чем я думала, с посеревшими кедровыми дранками и темно-синей дверью. Миа робко подошла ко мне, уткнулась мне лбом в ноги. Пойдем.

Конечно, потому-то я и пошла этой дорогой. Вот почему я захотела погулять и попросила мисс Томпсон одолжить мне собаку. Я воображала, как пройду мимо, а он случайно окажется на улице, увидит меня и окликнет, спросит, почему я выгуливаю собаку мисс Томпсон. Мы бы немного поболтали на лужайке перед домом, а потом он пригласил бы меня зайти. Дальше моя фантазия выдыхалась, потому что, чем мы займемся дальше, зависело от его желаний, а о них я понятия не имела.

Но возле дома его не оказалось, и, кажется, внутри тоже. В окнах было темно, на подъездной дорожке не было машины. Он был где-то еще, жил своей жизнью, о которой я знала до бешенства мало.

Я повела Мию вверх по лестнице библиотеки. Нас никому не было видно, зато мы видели всю улицу. Я села и принялась скармливать ей кусочки бекона, которые стащила с салатной стойки в столовой; постепенно солнце зажглось оранжевым и стало клониться к закату. Может, он бы и не захотел звать меня к себе из-за собаки. Он ведь говорил, что их не любит, а я и забыла. Но он должен был хотя бы притвориться, что Мия ему нравится, если он чем-то занимался с мисс Томпсон, иначе как бы она с этим смирилась? Встречаться с мужчиной, который ненавидит твою собаку, – настоящее предательство.

Было уже почти темно, когда на подъездную дорожку свернул приземистый синий универсал. Двигатель выключился, дверца со стороны водителя открылась, и из машины вышел мистер Стрейн. Одет он был в джинсы и ту же фланелевую рубашку, в которой в пятницу был на дискотеке. Затаив дыхание, я наблюдала, как он перетаскивает пакеты с продуктами из багажника на крыльцо. У двери он принялся возиться с ключами, и тут Миа возмущенно взвыла, требуя добавки. Я дала ей сразу несколько кусков, и она торопливо их съела. Ее язык хлестал мне по ладони, пока я наблюдала, как окна домика загораются, когда мистер Стрейн переходит из одной комнаты в другую.

В понедельник я задержалась в классе после урока. Как только все разошлись, я закинула рюкзак на плечо и самым невозмутимым тоном спросила:

– Вы же напротив публичной библиотеки живете, да?

Сидящий за столом мистер Стрейн удивленно поднял на меня глаза.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– Вы как-то об этом упоминали.

Под его изучающим взглядом мне все сложнее было изображать невозмутимость. Я поджала губы, пытаясь не нахмуриться.

– Что-то я такого не припоминаю, – сказал он.

– Тем не менее это так. Иначе откуда бы мне знать?

Мой голос прозвучал резко, зло, и я заметила, что мистер Стрейн немного опешил. В то же время вид у него был добродушный. Казалось, он умиляется моей досаде.

– Может, я туда ходила, – добавила я. – Знаете, чтобы оценить обстановку.

– Ясно.

– Вы злитесь?

– Вовсе нет. Я польщен.

– Я видела, как вы достаете продукты из машины.

– Правда? Когда?

– Вчера.

– Ты за мной наблюдала.

Я кивнула.

– Тебе надо было подойти и поздороваться.

Я прищурилась. Не такой реакции я ожидала.

– А вдруг бы меня кто-нибудь увидел?

Он улыбнулся, склонил голову набок.

– А что такого в том, чтобы подойти и поздороваться?

Я сжала челюсти и принялась тяжело дышать через нос. Его простодушие выглядело наигранным. Он как будто дразнил меня, прикидываясь дурачком.

Все еще улыбаясь, он откинулся на стуле, и при виде того, как он отклоняется назад, скрещивает руки, мерит меня взглядом, как какую-то забавную диковинку, внутри меня вспыхнул такой сильный и внезапный гнев, что я сжала кулаки, чтобы не закричать, не схватить с его стола гарвардскую кружку и не запустить ею ему в лицо.

Я резко развернулась, вылетела из класса и понеслась по коридору прочь. Ярость не покидала меня до самого общежития, но стоило мне попасть к себе в комнату, как гнев исчез и осталось только ноющее желание увидеть смысл, мучившее меня уже несколько недель. Он сказал, что хочет меня поцеловать. Он ко мне прикасался. Теперь к каждому нашему разговору примешивалось что-то потенциально разрушительное, и с его стороны нечестно было делать вид, что это не так.

Я получила по геометрии двойку с плюсом за четверть. Когда миссис Антонова объявила об этом на нашем ежемесячном ужине в итальянском ресторане, все глаза устремились на меня. До меня не сразу дошло, что речь обо мне; мои мысли блуждали, я методично отрывала от ломтя хлеба кусочки и раскатывала их в пальцах.

– Ванесса, – сказала она, постучав костяшками по столу. – Двойка с плюсом.

Я подняла глаза и поймала на себе всеобщие взгляды. Миссис Антонова держала в руке листок бумаги – ее собственные отзывы.

– Значит, у меня теперь только один путь – наверх, – сказала я.

Миссис Антонова в упор посмотрела на меня поверх очков.

– Не факт, – сказала она. – Ты можешь провалить экзамен.