Дэвид Митчелл - Утопия-авеню

• Название: Утопия-авеню
• Автор: Дэвид Митчелл
• Жанр: Современная зарубежная литература
• ISBN: 978-5-389-19280-5

Впервые на русском – новейший роман современного классика Дэвида Митчелла, дважды финалиста Букеровской премии, автора таких интеллектуальных бестселлеров, как «Сон № 9», «Облачный атлас» (недавно экранизированный Томом Тыквером и братьями Вачовски), «Голодный дом» и других. И хотя «Утопия-авеню» как будто ограничена во времени и пространстве – «свингующий Лондон», легендарный отель «Челси» в Нью-Йорке, Сан-Франциско на исходе «лета любви», – Митчелл снова выстраивает «грандиозный проект, великолепно исполненный и глубоко гуманистический, устанавливая связи между Японией эпохи Эдо и далеким апокалиптическим будущим» (Los Angeles Times). Перед нами «яркий, образный и волнующий портрет эпохи, когда считалось, что будущее принадлежит молодежи и музыке. И в то же время – щемящая грусть о мимолетности этого идеализма» (Spectator). Казалось бы, лишь случай или продюсерский произвол свел вместе блюзового басиста Дина Мосса, изгнанного из группы «Броненосец Потемкин», гитариста-виртуоза Джаспера де Зута, из головы которого рвется на свободу злой дух, известный ему с детства как Тук-Тук, пианистку Эльф Холлоуэй из фолк-дуэта «Флетчер и Холлоуэй» и джазового барабанщика Гриффа Гриффина – но за свою короткую историю «Утопия-авеню» оставила неизгладимый след в памяти и сердцах целого поколения… «Замечательная книга! Два дня не мог от нее оторваться…» (Брайан Ино)

---

Эльф не может припомнить.

– А почему же ты мне ничего не сказала?

– Из тактичности. – Беа допивает кофе. – Брюс умеет очаровывать, но наличие такой способности у парня – тревожный сигнал. Как черные и желтые полоски у пчелы предупреждают: осторожней, в этом меде скрывается жало.

Эльф дрожит, сама не зная почему. Ее взгляд устремляется к «Моне Лизе» над кассой миссис Биггс. Знаменитая улыбка словно бы говорит: «Из всего, что обещает нам жизнь, гарантировано только одно – страдание».

– Ох, мне пора. – Беа встает, надевает пальто. – Иди записывай свой шедевр. Сказать Имми?

– Да, пожалуйста. – (Это путь наименьшего сопротивления, но так будет легче.) – И маме тоже.

– Если хочешь, после прослушивания я загляну к тебе домой.

– Да, конечно. – Эльф смотрит на часы: 8:58. – Беа, а скажи мне, пожалуйста… Вот я училась в университете. Я бросила университет. Я уже четвертый год держусь на музыкальной сцене. А ты еще школьница. Откуда ты так много знаешь? И почему я знаю так мало? Как так получается?

Беа обнимает сестру:

– В общем и целом я не верю людям. – Она разжимает объятья. – А ты в общем и целом веришь.

Рай – это дорога в Рай Вторая сторона

Свадебный гость

В конце своего восьмиминутного путешествия от Солнца свет проходит через витражное стекло церкви Святого Матфия в Ричмонде (Лондон) и попадает в темные комнаты Джасперовых глазных яблок. Фоторецепторные палочковые и колбочковые клетки сетчатки преобразуют свет в электрические импульсы, которые по оптическим нервам попадают в мозг, а тот определяет различную длину световых волн как «лазурь Девы Марии», «багрянец крови Христовой», «зелень Гефсиманского сада», а затем распознает образы двенадцати апостолов, по одному в каждом сегменте розеточного окна, похожего на тележное колесо. Зрение рождается в сердце Солнца. Джаспер отмечает, что ученики Христа, в сущности, были хиппи: длинные волосы, балахоны, лица как у укуренных, нерегулярная занятость, духовные убеждения, сомнительные места для ночлега… и гуру. Колесо окна начинает вращаться. Джаспер закрывает глаза и, чтобы не соскользнуть, мысленно перебирает имена двенадцати апостолов, вспоминая давние уроки Закона Божьего и церковные службы: Матфей, Марк, Лука и Иоанн, они же – Великолепная Четверка; Фома, который больше всех нравится Джасперу, за то, что потребовал доказательств; Петр, у которого сложилась самая успешная сольная карьера; Иуда Фаддей и Матфий, сессионные исполнители; Иуда Искариот, которого садистски подставил наш Отец Небесный, преследуя собственные цели. Джаспер не успевает перечислить остальных, потому что слышит стук. Ритмичный, слабый, на пару звуковых уровней ниже голоса викария. Тот самый.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Он открывает глаза. Розетка окна больше не вращается.

Стук тоже стихает. «Но я его слышал. Он проснулся».

Джаспера предупреждали, что этот день настанет. Что ж, по крайней мере, муки неведения прекратились. «У меня всего-навсего была ремиссия». Он косится вправо, где Грифф в обтрепанном выходном костюме легонько барабанит пальцами по коленям. Слева Дин пытается вращать одним указательным пальцем по часовой стрелке, а другим – против часовой стрелки. «Мне нравится с ними играть. Я не хочу, чтобы это кончилось».

Может быть, квелюдрин замедлит развитие симптомов.

«Может быть…»

Джасперу было пятнадцать. Вишни вокруг крикетного поля покрылись цветами, белоснежными, как свадебное платье. Джаспер был не сложен для регби и не обладал выдержкой для гребли, зато у него были координация, скорость и терпение, идеально подходившие для стартового состава школьной крикетной команды. Джаспер был полевым на задворках. Шел матч между школой Епископа Илийского и школой Питерборо. Трава была свежескошенной, солнце – жарким. Илийский собор Ноевым ковчегом высился над рекой Уз. Капитан команды, Уайтхед, взял разбег и пустил долгий мяч под ноги бэтсмена. Бэтсмен отбил в сторону Джаспера. Раздались выкрики. Джаспер уже бросился наперерез, перехватил мяч на бегу, в нескольких шагах от границы поля, сэкономив своей команде четыре рана. Точный переброс Уайтхеду заслужил одобрительные хлопки болельщиков. За аплодисментами – или в них, или среди них – Джаспер впервые услышал «тук-тук, тук-тук, тук-тук», что определило, преобразило, изменило и едва не оборвало его жизнь. Звук был похож на легкое касание костяшек пальцев к двери в конце длинного-предлинного коридора… Или на стук крошечного молоточка за дальней стеной. Джаспер огляделся, ища источник звука. Все зрители толпились на противоположной стороне питча. Ближе всех к Джасперу, шагах в сорока от него, стоял Банди, одноклассник.

– Банди! – окликнул его Джаспер.

– Что? – Из-за сенной лихорадки голос Банди звучал гнусаво.

– Слышишь?

– Что?

– Стук.

Они вслушались в первозданную музыку кембриджширского утра: трактор в полях, машины на дорогах, вороны. Соборные колокола начали вызванивать полдень. И за всем этим: тук-тук… тук-тук… тук-тук…

– Какой стук? – спросил Банди.

– Да вот этот – тук-тук… тук-тук…

Банди опять прислушался.

– Скажи, а если у тебя крыша поедет и за тобой придут дядьки в белых халатах, можно я заберу твою биту?

Реактивный самолет размыкал застежку неба. За канатом, над кружевными белыми зонтиками купыря, порхала голубая бабочка. Джаспер чувствовал то, что чувствуют, когда кто-то выходит из комнаты.

Уайтхед начал длинный пробег. Стук прекратился. Или исчез. А может, у Джаспера просто очень хороший слух, а где-то рубили дрова. А может, ему почудилось.

Брошенный Уайтхедом мяч ударил по калитке. Калитка рассыпалась. Деревянные столбики подскочили в воздух.

«Как так?!!»

– Дарами можно наслаждаться всю жизнь или сразу же о них забыть.

Викарий церкви Святого Матфия говорит, как премьер-министр Гарольд Вильсон. Голос звучит плоско, глухо жужжит, словно пчела в жестянке.

– Дары вручают искренне или из желания подольститься. Дары могут быть материальными. Дары могут быть невидимыми: услуга, доброе слово, прощенная обида. Воробей в кормушке. Песня по радио. Еще один шанс. Беспристрастный совет. Согласие. Благодарность – тот самый дар, который позволяет распознавать любые другие дары. Жизнь – бесконечная череда вручения и принятия даров. Воздух, солнечный свет, сон, пища, вода, любовь. Для христиан Библия – дар Слова Божьего, и в этом неоглядном даре скрыты драгоценные слова о дарах, посланные апостолом Павлом страждущей церкви в Коринфе: «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал, а как стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познáю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь, но любовь из них больше».

Джаспер, прижавшись ухом к каменной колонне, слышит биение сердца.

Викарий продолжает:

– «Но любовь из них больше». Когда вера отворачивается от вас, советует апостол, обращайтесь к любви. Когда надежда угасает, обращайтесь к любви. Истинно скажу Лоуренсу и Имоджен, что в те дни, когда супружество перестает напоминать благоуханный цветник – а такое случается, – обращайтесь к любви. Просто обращайтесь к любви. Истинная любовь – обращение к любви. Любовь, обретенная без усилий, столь же маловероятна, как сад, возделанный без трудов…

Джаспер глядит на цветы у алтаря. «Вот это и есть свадьба». Он вспоминает маму, задумывается, мечтала ли она о такой свадьбе. Наверное, когда выяснилось, что она беременна, все ее мечты развеялись. Если верить книгам, романтическим комедиям и журналам, день свадьбы – самый счастливый день в жизни женщины. Гора счастья. Целый Эверест. Все очень серьезны в церкви Святого Матфия. «В церкви, в западном Лондоне, на огромном каменном шаре, летящем сквозь космическое пространство со скоростью 67 000 миль в час…»

– А вот и загадочный запоздалый сотрапезник. – Человек в банкетном зале Эпсомского загородного клуба еле помещается на стуле. – Дон Глоссоп, «Дорожные шины „Данлоп“». Старый друг отца Лоуренса. – Его рукопожатие как тиски.

– Здравствуйте, мистер Глоссоп. Я вас помню.

– Да? – Дон Глоссоп выпячивает нижнюю челюсть. – Откуда?

– Я видел вас в церкви.

– Ага, значит, предысторию мы выяснили. – Дон Глоссоп выпускает руку Джаспера. – А это Бренда, моя лучшая половинка. Ну, мне так говорят. Она же сама и говорит.

У Бренды Глоссоп налаченная укладка, броские драгоценности и зловещая манера говорить: «Очарована знакомством».

– Скажи мне, пожалуйста… – начинает Дон Глоссоп и тут же чихает, трубно всхлипывая, как осел. – Вот с какой стати в наши дни молодые люди выглядят как девчонки? Мне, например, зачастую трудно понять, кто есть кто.