Андрей Красников - Федерация. Меньшее зло

• Название: Федерация. Меньшее зло
• Автор: Андрей Красников
• Жанр: Космическая фантастика

Издательство «МедиаКнига» представляет пятую книгу популярной серии «Федерация» известного российского писателя Андрея Красникова – «Меньшее зло» Жизнь за пределами Федерации полна трудностей. Колониальную Сферу сотрясают внутренние проблемы, звездные системы одна за другой становятся разменной монетой в противостоянии растущих империй, набирающий мощь Альянс пытается диктовать свою волю соседям… но это лишь одна сторона монеты. Два государства, ютящиеся на крошечном материке посреди океана, растянувшаяся на долгие годы война, человеческие жизни, тысячами сгорающие в огне ядерных взрывов… трагедия, скрытая от любопытных глаз равнодушной пустотой – вот истинный лик обретенной свободы. Читаем, лайкаем, активно комментируем! (16+)

---

– Мне сказали, что я должен делать все, как вы. Тогда выживу.

– Хорошо. Спи.

– Еще мне сказали, что вокруг вас гибнут люди. Каждый раз.

– Обсудим это вечером.

На этот раз мне удалось-таки заснуть. А когда я снова открыл глаза, вокруг уже сгустились сумерки.

– Происшествий на было, – ровным голосом доложил сидевший у противоположного склона оврага напарник. – Дождь только собирается.

– Хорошо.

Дождь – главный друг разведчика. Дождь заглушает звуки шагов, маскирует инфракрасное излучение, защищает от снайперов и автоматических систем. Отправляться в дальний рейд без его поддержки – самоубийство.

К счастью, дожди на нашей планете идут очень часто.

– Выйдем, когда стемнеет?

– Да.

Наступило тягостное молчание. Проснувшийся раньше меня Скотт явно хотел о чем-нибудь поговорить, но сдерживался. Мне же общаться не хотелось. Абсолютно.

– Скажите, вы когда-нибудь видели самолет? Или флаер?

– Что? – я удивленно глянул на спутника и взялся за фляжку. – При чем здесь флаеры?

– Ни при чем. Извините.

Ко мне совершенно внезапно пришло осознание того, что рядом находится обычный двадцатилетний мальчишка. Закончивший специальные курсы, умеющий стрелять и драться, но по своей сути так и оставшийся ребенком. Ребенком, мечтающим когда-нибудь посмотреть на настоящий самолет.

– Да, я видел самолеты. Но сам никогда не летал.

Скотт кивнул и промолчал.

Откуда-то издалека донеслись первые раскаты грома. Мне на руку упала тяжелая капля.

– Сегодня нужно дойти до Афин. Это тридцать километров.

– Я знаю. Там все еще радиация?

– Мы пройдем по окраинам.

– Ясно.

Меня всегда интересовал вопрос – почему самые первые колонисты решили назвать свои города в честь оставшихся на Земле столиц. Нехватка воображения, ностальгия или какой-нибудь хитрый план, призванный укрепить связи между планетами? Если учесть, во что превратилось наше существование за последние два столетия, то этот план явно провалился.

– Выдвигаемся через полчаса.

– Ясно.

Дождь, поначалу робкий и незаметный, быстро набрал мощь. В несущихся по небу тучах стали одна за другой вспыхивать длинные ленты молний. Все вокруг заполнил шелест разбивающихся о землю капель.

Ориентироваться в такую погоду достаточно сложно. Когда-то летавшие над планетой спутники давно уничтожены, использовать электронные устройства слишком опасно, так что приходится рассчитывать лишь на собственное знание местности и самый обычный компас.

Впрочем, к этим неудобствам я уже привык.

– Вперед.

Барабанящий по капюшону ливень и хлюпающая под ногами грязь не способствуют излишней болтливости. Ты часами идешь сквозь потоки воды, пытаешься сохранить равновесие на скользких камнях, время от времени проверяешь курс – и незаметно втягиваешься в этот монотонный ритм, отрешаясь от всего происходящего. Из глубин разума всплывают давно забытые лица и события, окружающая действительность тускнеет, отдаляется, приобретает иллюзорность…

– Вижу деревья. Обойдем?

Тихий голос напарника вернул меня к реальности. Я остановился, сверился с компасом, а затем уставился в темноту, ожидая новой вспышки молнии.

– Сержант?

– Тихо…

В небесах сверкнул очередной разряд, давший мне возможность рассмотреть обнаруженный Скоттом лес.

Темная колышущаяся полоска находилась в нескольких километрах от нас и выглядела совершенно инородным пятном среди мрачного каменного царства – хотя заселившие планету колонисты десятилетиями боролись с местной природой, заставляя ее принять земную растительность, результаты оказались не слишком-то впечатляющими.

Впрочем, вырастить на безжизненных скалах настоящие деревья – тоже подвиг.

– Пройдем насквозь. Там нет ничего опасного.

– Ясно.

По мере приближения к деревьям закрепленный на моем запястье браслет начал едва заметно светиться, сигнализируя о возросшем радиационном фоне. Я оставил это без внимания, но Генри, посмотрев на свой собственный индикатор, заметно встревожился:

– Излучение?

– Слабое. Взрыв был в километре отсюда.

Вряд ли эти слова как-то успокоили напарника, но возражать против выбранного маршрута он не стал и продолжил путь, молчаливой тенью двигаясь рядом со мной.

Камни и грязь незаметно сменились упругой подстилкой из перегнивших листьев. Появились небольшие островки травы. А затем мы пересекли опушку и вокруг сомкнулись настоящие заросли – мокрые и темные.

– Мне нужно что-нибудь знать об этом месте?

Я глянул на Скотта, после чего одобрительно кивнул – парень окончательно взял себя в руки, перестал идти на поводу у эмоций и начал вспоминать то, чему его учили на подготовительных курсах.

Информация – прежде всего.

– Греческий лес – одно из самых безопасных мест на Полосе. Здесь нет устоявшихся путей, так что закладывать мины не имеет особого смысла. Деревья маскируют тепло и звуки, а также мешают визуальному наблюдению. В результате встретиться здесь с кем-то можно лишь случайно. Главная опасность – выход на открытое пространство. На другой стороне хватает удобных позиций для снайперов.

– Понял. Радиацию не учитывать?

– Нет.

Как назло, дождь закончился именно в тот момент, когда мы подошли к противоположному краю чащи. Я остановился рядом с кряжистым дубом, кинул взгляд на быстро светлеющее небо и развернулся:

– Отдыхаем здесь.

Возражений не последовало – напарник не хуже меня понимал, что лучше провести несколько часов в холоде и сырости, чем угодить на тот свет. Мы отошли на сотню метров вглубь зарослей, съели по энергетическому батончику, а затем начали готовиться к дневке.

Я ждал новой серии вопросов – и дождался. Оставшись без дела, Генри какое-то время ворочался и старался расположиться поудобнее, но в конце концов все-таки не выдержал:

– Скажите, вы ходите здесь с самого начала войны?

– Почти.

– А как все начиналось?

– У меня амнезия. Помню только госпиталь, какую-то рыжую медсестру и капельницу.

– А дальше?

– А дальше мне было нечего есть. И я отправился в армию.

Скотт чуть-чуть помолчал, но спустя несколько секунд вздохнул и признался:

– В нашей семье тоже с едой плохо. Работы нигде нет, переехать нельзя…

– Хватит. Нам нужно выспаться.

Ответ получился излишне грубым, однако прямо сейчас у меня не было никакого желания копаться в прошлом или ворошить настоящее. Тем более, что впереди оставалась самая неприятная часть пути – зона, находящаяся под условным контролем противника.

– Извини. Я не люблю пустые разговоры.

– Так точно, сержант.

Ближе к вечеру снова пошел дождь – мелкий и нудный. Вода мало-помалу просочилась сквозь неплотно запахнутый плащ, намочила куртку, добралась до тела, заставила меня открыть глаза…

– Происшествий не было.

Я кивнул, прислонился к стволу возвышавшегося рядом дерева и уставился на свои ботинки.

Левая нога чувствовала отвратительную сырость.

– Вот дерьмо.

Как правило, третий день похода – самый неприятный. Именно на третий день ты начинаешь ощущать, как сильно пропотела и загрязнилась твоя одежда, именно на третий день подкрадывается первая усталость. Спустя какое-то время ты привыкаешь к этим неудобствам и возвращаешься в рабочий ритм, но во время следующего рейда тебя ждет все то же самое. Третий день, усталость, грязь…

– Нужно будет сделать сухой привал. В поселке.

– Ясно.

Мокрые ботинки – верный путь к мозолям. А потертости значительно уменьшают скорость перемещения, снижают концентрацию и внимательность. Ты начинаешь искать более удобный путь, думаешь о том, куда лучше поставить ногу – и умираешь из-за того, что пропускаешь угрозу, которую обязан был заметить.

К счастью, высушить обувь достаточно легко. Правда, делать это под дождем не рекомендуется.

– Идем.

Добраться до расположенных в километре от лесной опушки строений удалось без каких-либо происшествий. Впрочем, я все равно побоялся лезть в уцелевшие дома и выбрал для стоянки максимально разрушенное здание, способное лишь частично закрыть нас от непогоды.

Обосновавшийся рядом Генри кинул на мои ноги задумчивый взгляд, почесал шею и уточнил:

– Это важнее нашей задачи?

– Да.

– Но спасти товарищей было не важно?

Вместо ответа я достал из каблука спрятанную там палочку, сломал ее и кинул внутрь ботинка. А затем начал тщательно протирать ступню.

– Вы о них уже забыли, верно?

– Нет.

– Но вам все равно?

Мне пришлось отложить воняющий спиртом кусочек ткани и посмотреть собеседнику в глаза:

– Ты прав. Я за свою жизнь видел столько трупов, что мне уже все равно. Что дальше?

Скотт заметно растерялся от такой искренности, но быстро пришел в себя:

– Ничего. Просто уточнил.

– Хорошо.

Весь остаток ночи я ощущал идущую со стороны напарника враждебность – он явно примерил мои слова на себя и получившаяся картина оказалась слишком далека от тех идеалов дружбы и товарищества, которые были привиты ему в учебке. Однако никаких глупостей не последовало и переход завершился благополучно.