Андрей Булычев - Егерь Императрицы. Ваше Благородие

• Название: Егерь Императрицы. Ваше Благородие
• Автор: Андрей Булычев
• Жанр: Историческая фантастика

Вторая книга авторской серии "Егерь Императрицы".

---

«А „картограф“-то, далеко не простой человек, – опять убедился в правильности своих прежних мыслей Лёшка. – С виду ведь чистый добряк и открытая душа, а внутри-то его вон какой „волкодавище“ лютый сидит. Такому бы лучше в пасть не попадаться, вмиг на мелкие лоскуты порвёт. Ладно, будем теперь иметь это в виду».

– Ну ладно, не буду тебя задерживать, Алексей, ведь у молодого офицера впереди столько дел и забот, да, и это тебе, – и фон Оффенберг протянул Алексею письмо со знакомым почерком. – Мы тут решили, что тебе будет приятно получить весточку из дома, всё равно ведь там наши люди с оказией проездом были. – И барон милостиво кивнул. – Идите, прапорщик Егоров, идите. Идите и готовьте свою команду, через пару недель перед выходом на Журжи всех наших войск вы мне там очень понадобитесь.

Лешка, выйдя из кабинета «главного картографа», надорвал склеенные концы письма и, открыв внутреннюю его часть, жадно вчитался в строчки, выведенные батюшкой. В поместье, по его словам, всё было хорошо и в порядке. Сестру Аннушку просватал давеча весьма уважаемый в обществе отставной полковник Ляпин, проживающий в самом уездном городке Козельске. Свадьбу сыграли на прошлой неделе на Казанскую, как раз перед приездом господина капитана Ильи Михайловича Ветрова, что приехал из полка Алексея да привёз ему добрую весточку о сыне. Господин Ветров был настолько любезен, что, оставаясь в Козельске по делам службы всю эту неделю, он раза три наведывался в Егоровское и много чего доброго рассказал о службе младшего отпрыска. От всего этого у старого отставного елизаветинского майора на душе теперь стало легко и умиротворённо. Все дети, по его словам, теперь были пристроены, и в дальнейшем оставалось лишь полагаться на милость Божию, да надеяться, что и в будущем с ними со всеми всё тоже сложится удачно. Алексею давался наказ служить матушке-императрице верой и правдой, но, однако же, и вперёд без головы в жарких баталиях не лезть, дабы оную голову сохранить для будущих дел и, бог даст, для продолжения дворянского рода Егоровых.

В общем-то, на этом само письмо и заканчивалось, а на душе у Лёшки было как-то спокойно и печально, как будто бы тёплым ветерком пахнуло на него из такого недалёкого детства.

Некоторые опасения о судьбе близких ему людей у Алексея были. Наступил тяжёлый 1771 год. Год последнего прихода чумы в Европу и страшного своим безумием «Чумного бунта» в Москве. Год, когда эта страшная болезнь, проникшая в центральные губернии России с юга, из района боевых действий русской и турецкой армий, выкашивала, по словам современников, по тысяче человек в день. И которая вызвала, кроме того, этот самый разрушительный «Чумной бунт». 15 сентября тысячи людей, вооружённых дубинами, кольями и топорами, ворвались в Московский Кремль, взяли приступом Донской монастырь и убили там архиепископа Амвросия, после чего начали грабить дворы состоятельных горожан, громить карантинные дома, госпитали и больницы. Только лишь решительные действия графа Орлова и генерала Еропкина сумели погасить этот разрушительный бунт и позволили властям развернуть широкие карантинные меры против самой болезни. Но десятки тысяч людей на тот момент уже успели покинуть старую столицу и разнести страшную болезнь по стране. Всех сильнее тогда от эпидемии пострадала центральная Московская губерния, куда, собственно, и входил Козельский уезд – малая Родина Алексея.

Оставалось только надеяться, что его родным удастся отсидеться в своих имениях в этой провинциальной глуши и что чёрная беда с косой пройдёт мимо них стороной.

У интенданта при штабе армии Филиппова Алексей ознакомился с формулярами по штатному расписанию своей команды, нормами положенности вещевого, провиантского и денежного обеспечения. Всё было на уровне егерских команд пехотных полков. По денежному же обеспечению полагалась надбавка в четверть прибавки к обычным пехотным егерям. Интендант был уже весьма и опытный, и искушённый за долгие годы службы тыловик, и выпросить с него лишнего у Лёшки ничего не получилось. «Всё как положено», – был лишь один его ответ.

– Дам я тебе один совет, прапорщик, – проскрипел простуженным голосом Яков Семёнович. – Определи ты у себя для интендантских целей самого опытного в команде унтера. Это дабы у тебя самого были руки развязаны от множества хозяйских дел и чтобы ты сам мог свободно боевой егерской службой заниматься. Пришлёшь его ко мне завтра после обеда, а я уже ему сам всё здесь по делу растолкую. Велено мне свыше вашу команду ни в чём не ущемлять и лишь только всемерно способствовать. Так что всё, что только вам будет нужно, вы получите безо всякой обиды и стеснения и будете и далее так же всё получать сполна. И то первое, что сделает ваш интендант в своём деле, это подберёт вам новую форму и новую офицерскую амуницию. Негоже такому бравому офицеру да в унтерской рванине щеголять, – и он кивнул на Алексея.

– Да я только сегодня чин получил, – оправдывался в смущении Лёшка.

– Ну, вот и начните своё офицерство с приведения себя в приличный и в уставной вид. И пусть все ваши солдаты смотрят на вас и видят, что ими командует человек из приличного сословия, – поджав губы, проскрипел господин Филиппов.

– Команда, в одну шеренгу становись!

Лёшка оглядывал цепочку егерей, выстроившихся на ближайшем пустыре, заменявшем им во время зимнего постоя в Бухаресте строевой плац.

Всего их на сегодняшний вечер в строю было 15 человек, шестнадцатый, Ермолай, только лишь недавно пришёл в себя в госпитале, и лежать ему там ещё надлежало очень долго. Слишком много крови потерял солдат от двух полученных в лесу ран, ладно ещё хоть живым смогли его оттуда вытащить.

Все стоявшие в строю прошли с ним последние бои под Бухарестом. С кем-то он был ещё под Бендерами и в Кагульском сражении. Это была та основа, на которой и нужно будет создавать особую егерскую команду. Всё это своим солдатам и объяснил доходчиво Алексей.

– Приглашайте хороших стрелков из своих знакомых, братцы. Неделю нам дано на поправку и отдых после крайнего поиска, а там мы уже и снова к новому делу будем готовиться. Хорошо, когда рядом с тобой добрый солдат в твоих товарищах состоит, когда он умелый и надёжный воин, а главное, что он душою чистый и нравом пригож. Но вы и к молодым тоже присматривайтесь вокруг. Глядишь, из кого-нибудь и у себя в команде настоящим егерем со временем вылепим. А за эту неделю отдыха весть о наборе к нам разнесите, братцы, как можно шире. Знаю, что многих не захотят командиры к нам из полков отдавать, ну да и у нас уже при штабе есть те люди, кто это всё решить сможет. Вы же, главное, о них мне докладывайте, а там уж мы и посмотрим, как их забрать. Как вы уже ранее слышали, при награждении у нас будет 30 строевых рядовых егерей при трёх капралах и ещё трёх унтерах. Одного грамотного солдата мы подберём на должность барабанщика.

– Нашим главным интендантом с унтер-офицерским званием «подпрапорщик» я назначаю Лыкова Матвея Никитича. Тебе, Никитич, стало быть, теперь и надлежит быть нашим главным хозяйственником в команде, и барабанщик, которого мы подберём из обученных грамоте солдат, под твоей же рукой ходить будет.

– Из двух остальных унтер-офицеров Макарыч, вернее, Дубков Иван Макарыч, назначается моим первым помощником, и он получает следующее звание в производстве – каптенармус.

– Егор Архипович Свистунов, как и положено лучшему стрелку команды, назначается старшим по обучению всем тем егерским премудростям, что так важны в нашем деле. В случае же нужды он подменяет собой и главного унтер-офицера. А сегодняшним днём ему присваивается первое унтер-офицерское звание – фурьер.

Лёшка уже прекрасно ориентировался в достаточно непростой классификации нижних чинов Российской императорской армии. Первой ступенькой от рядового по старшинству был капрал, начальственный чин, особняком стоявший между солдатами и унтер-офицерами. Далее за ним шли унтер-офицерские чины: фурьер, потом каптенармус, подпрапорщик и все нижние чины закрывали звания старших унтер-офицеров – это младший и старший сержанты.

– Тридцать рядовых у нас делятся по трём отдельным десяткам под командой своих капралов, – продолжил он расстановку в команде. – И назначаю я сим днём капралами Карпыча, то есть Иван Карпыча Зубова, Ёлкина Потапа Савельевича и Осокина Тимофея Захаровича. Поздравляю вас, господа, с производством в начальственные чины! Не забудьте нашить знаки различия в виде галунов на воротнике, напоминаю, у капралов он серебряный, а у всех остальных унтер-офицеров – золотой.

– Штуцера, которых у нас без моего и без Егора числом пять, поделить примерно поровну по десяткам пока не получится, но я очень надеюсь, что со временем тут у нас тоже всё удачно решится. Вообще, я вижу всех вас в будущем вооружёнными отменным оружием и экипированными самым лучшим снаряжением и амуницией. У каждого третьего в команде будет штуцер. У всех как минимум один, а лучше даже, чтобы два надёжных пистоля. Плюс небольшой тесак или сабля для ближнего боя, а на боку ещё кинжал или швырковый нож на поясе.