Алекс Норич - Тихая семейная история

• Название: Тихая семейная история
• Автор: Алекс Норич
• Жанр: Триллер
• Год: 2021

Странная смерть бывшей звезды большого тенниса, дочери владельца крупной компании и жены талантливого инновационного предпринимателя поставила в тупик и полицию, и ее собственную семью. Обстоятельства смерти указывают на самоубийство, хотя, на первый взгляд, у Виктории Гольдкорн не могло быть причин для такого радикального решения. Пытаясь понять, что заставило молодую успешную женщину совершить необратимый поступок, члены ее семьи погружаются в атмосферу взаимных подозрений. Каждый из них начинает осознавать, что многого не знает о самых близких людях, и ни один из них больше не чувствует себя в безопасности.

---

– Без компании сдувшихся некоторые дальше полуфинала не проходят! Сдувшиеся, похоже, чей-то талисман.

Наивная перепалка близнецов казалась совершенно безобидной, привычной манерой общения. В ней было много детской неуклюжести и ни капли конкуренции или зависти. Этот вывод меня неожиданно обрадовал. По отдельным фразам Вики и говорящему молчанию Лики я начал было подозревать, что отношения между близнецами довольно противоречивые. А мне необъяснимо хотелось видеть девушек идеальными во всем.

Позже, когда мы с Ликой кружили по переулкам между Фрунзенской и Плющихой, я осторожно спросил ее, почему она умолчала о сестре-близнеце.

– Повода не было. – Лаконично ответила она, не глядя на меня. А потом вдруг обернулась и горячо заговорила, остановившись посреди тротуара.

– Думаешь, так легко быть близнецом? Ошибаешься! Ты вот, например, знаешь, что уникален, со всеми своими достоинствами и недостатками. А теперь попробуй себе представить: ты настолько не уникален, что тебя все время путают с другим человеком. Называют тебя чужим именем, интересуются у тебя чужими делами, поздравляют с чужими успехами. А бывает и хуже: многие нас воспринимают как единое целое. Даже собственные родители! Никто никогда не использует наши полные имена, Виктория и Александра, только Вика и Лика. И это в лучшем случае. С нашими одинаковыми светлыми шевелюрами мы во всех постоянных компаниях всегда были просто Пшенички. А иногда вообще Пшенки, для краткости. Сначала мы ходили в одну школу, потом начали заниматься у одного тренера, и вообще у нас почти одинаковый образ жизни. Папа очень хочет, чтобы мы добились успеха в теннисе, вместе или по отдельности. И ему, в принципе, все равно, какая из Пшеничек прорвется наверх. Мы для него единый проект, в котором кто-то должен взлететь, а кто-то сядет на скамейку запасных. Ни у отца, ни у матери в нашей паре нет любимчиков, представляешь?

Я взял ее за локоть и тихонько подтолкнул вперед: наша резкая остановка посреди тротуара уже вызвала пешеходную пробку. Меня поразила неожиданная для юной девушки проницательность. Похоже, не только Вика в этой паре одарена вполне взрослым критическим мышлением.

– Ну не знаю… Лично я вполне себе вижу разницу между вами.

Лика удивленно и чуть недоверчиво распахнула и без того огромные глаза.

– Правда? И в чем же она?

– Вы по-разному думаете и, кажется, немного о разном. Первое проявляется в том, как вы разговариваете, а второе – в темах, которые вы выбираете. Хотя, конечно, мне сложно судить: тебя я знаю пять дней, а Вику – десять минут.

Выражение ее лица потеплело.

– Значит, ты все же заметил разницу! Так и есть: мы действительно думаем о разном, а если об одном и том же, то по-разному. Мы с Викой это знаем, но больше почти никто.

Лика

Одиночество. Абсолютное, полное, нерушимое одиночество. Оказывается, я воспринимаю его как глухую тишину, пронзительный свет и бестелесность. Оказывается, одиночество – это свобода. Ты пыль, взвешенная в воздухе, не укорененная травинка, лодчонка без якорей. Оказывается, ни я, ни Вика не догадывались, что были единым целым: в каждой из нас больше Пшенички, чем самой себя. Чтобы осознать наше единство, нужно было остаться одной. Никто больше не уравновешивает меня в этой жизни, и я абсолютно свободна. Хотя… я смотрела на Егора, который разговаривал по телефону, поминутно бросая на меня встревоженные взгляды. Вот человек, с которым я связана намертво, сильнее, чем была связана с сестрой-близнецом. Он просто до боли красив, он стал даже еще красивее с тех пор, как я увидела его впервые, в кабинете отца. С возрастом ярче проявился рельеф скул и жесткая линия челюсти, а очертания рта утратили юношескую мягкость. Взгляд тоже изменился: в нем стало больше иронии и меньше нежности. С тех пор, как Егор несколько лет назад приобщился к теннису, упорные тренировки превратили его красивую фигуру в совершенную. Я смотрела на мужа, но думала о другом человеке. О невысоком, нескладном, уютном Дане, который сейчас, как и я, пытается смириться с внезапным одиночеством. У Дани приятное округлое лицо с крупным, породистым носом и глубокие, умные, проницательные глаза. Интеллект – главная его черта, которая сквозит буквально во всем: в том, как он разговаривает и двигается, как улыбается и даже молчит. Уютный Данька, лишившийся одного из главных смыслов жизни – Вики. Он, конечно, справится, рано или поздно. Но каково ему будет все время смотреть на меня, точную копию его жены?

Я познакомилась с ними одновременно, однако почти не заметила его тогда, настолько ошеломляющее впечатление произвел на меня Егор. По-настоящему я рассмотрела Даню уже во время нашей следующей встречи, ставшей первой для него и Вики. Мало что в этом мире я люблю больше, чем весну. Не какую угодно, а именно нашу, московскую, полностью преображающую огромный город. Весна начинает мне сниться с сентября, а ее предчувствия я ловлю всю долгую зиму, чуть ли ни каждое утро проверяя, как увеличилась длина светового дня. Вика была другой: она обожала солнечную осень, но даже и к дождливой относилась неплохо. Ей было уютно смотреть на дождь за окном. А весна, с ее «глуповатым птичьим и человечьим чириканьем», Вику раздражала. Для меня же весна – единственная гарантия счастья. В жизни можно потерять все, но весна все равно наступит вновь, когда придет ее час в вечном цикле сезонов. Вот только со мной никогда не случалось весной ничего знаменательного, за исключением встречи с Егором.

Пять весенних дней после нашего знакомства стали камертоном счастья: Егор, весна, озаренная солнцем Москва и длинные вечерние тени на нагретом асфальте. И свобода. Свобода будущего, распахнутого навстречу миру, а не свобода пустоты, в которую я погрузилась теперь. Наши встречи прекратились, как только мама с Викой вернулись из Хорватии, а мы с отцом переехали обратно. Но у меня не было сомнений в новой встрече с Егором. Несмотря на свои пятнадцать лет и сумбур в голове, я прекрасно понимала, что произошло между нами в отцовском кабинете. Я видела ошеломленную неподвижность его позы и расширенные зрачки, превратившие его темные глаза в черную бездну. Я влюбилась в него молниеносно и знала, что с ним произошло то же самое. Егор явно принадлежал к числу людей, готовых на многое ради достижения своих целей. Если я стану его целью, то он от меня не отступится, несмотря на мой возраст, отношения с Соней и пугающую удаленность наших миров.

Конечно, в моих рассуждениях было много эгоцентричной детской самоуверенности, но в итоге я оказалась права. Пару недель мы переписывались в WhatsApp, изо всех сил делая вид, что между нами решительно ничего не происходит. «Как тренировка?» – «Отрабатывала дроп-шот, пока рука не оторвалась» – «дроп што?» – «Вырастешь – узнаешь. А у тебя што?» – «def __call__(self,*dt,**mp)» – «Барабанишь по клаве, как дятел? – «Сама дятел: весь день стучишь по мячу». Вся эта бессмыслица доставляла мне огромное удовольствие, но в ней также прятался скрытый тактический смысл: мы ждали момента, когда будущая встреча сама собой, с неумолимой закономерностью зародится в паутине словесного пинг-понга и станет неизбежной. Прямого пути ни у меня, ни у Егора не было. Отец точно не одобрил бы мой подростковый флирт со взрослым парнем старшей сестры, а у Егора ставки были еще выше. Мы с Викой рано сообразили, что ни при каких обстоятельствах не можем доверять свои тайны виртуальному пространству. В семь лет, едва научившись внятно излагать свои мысли в письменной форме, мы со вкусом обсуждали в личной переписке в Инстаграме побег из летнего дома в Испании и паломничество в Сантьяго да Компостелла. И были очень удивлены, когда нам сочно влетело от мамы за день до запланированного выступления. Запертые в четырех стенах до конца каникул, мы напрягали скромные аналитические способности семилеток в попытках вычислить, каким образом мама могла узнать нашу страшную тайну. И догадались, наконец, что за ее неожиданной осведомленностью стоит отец, пожелавший остаться в тени. В интернете для него не существовало недоступных закоулков, поэтому мы больше никогда не выходили в виртуальное пространство, если хотели сохранить свои мысли и действия в тайне. Только невинный и тщательно дозированный детский щебет, чириканье, призванное продемонстрировать нашу нормальность, обычность и полное соответствие возрастным особенностям. Тренированная осторожность помогла нам сохранить тайну намного более грозную, чем наивные детские побеги из дома. Лишь много позже, поняв, что мои личные секреты никому больше не интересны, я стала понемногу нарушать табу.

Повод для встречи представился недели через три после знакомства. Помимо учебы и работы в «Айвилисе», Егор с Даниилом входили в «dreamteam» факультета и год за годом занимались организацией дней мехмата и прочих студенческих тусовок, неотразимо привлекательных для таких общительных от природы, но зажатых в тисках экстерната и спорта подростков, как мы с Викой. Вообще я тайно мечтала поступить в МГУ (все равно на какой факультет: у меня были туманные представления обо всех областях деятельности, кроме тенниса) и жить задорной, шумной, упоительно беспечной студенческой жизнью, какой она представлялась мне в моих далеких от реальности фантазиях. Когда Егор описывал мне детали планируемого мероприятия, я изнемогала от зависти к участникам феерии, посвященной техническим фантазиям двадцатого века. А потом в среде «оргов» очень кстати случился форс-мажор: одна из двух студенток-близняшек, которым предстояло участвовать в сцене телепортации, сделала татуировку на руке. Необходимо было срочно спасать номер – и Егор обратился ко мне. Точнее, к нам с Викой. От нас ничего не требовалось, никаких репетиций. Наша задача оказалась легче легкого: одна должна была в нужный момент зайти в «кабину телепортации», похожую на телефонную будку, а вторая – выйти из такой же кабины, стоящей в десяти метрах от первой. «Короткой репетиции перед началом программы будет достаточно!» – заверил меня Егор.