Виталий Мелентьев - Сухая ветка сирени

• Название: Сухая ветка сирени
• Автор: Виталий Мелентьев
• Издательство: «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
• Жанр: Детектив
• Год: 1978

---

И Грошев не столько понял, сколько почувствовал – вот это и есть русская сирень. Неприхотливая, собранная, друж­ная и потому сильная. Пока биолог возился с листьями и соцве­тиями, Николай осмотрелся. Пологие скаты лощины были пере­черкнуты уже давним, скрытым травостоем, росчерками танко­вых гусениц – они только угадывались по более высоким вер­шинкам трав и цветов, по кромкам. Один из таких росчерков пересекал старый окоп.

30

Вспомнив Тихомирова и его восклицание о минувших боях, Николай всмотрелся в окоп. Да. Бои здесь шли осенью и, види­мо, после дождей: гусеницы вдавались глубоко. А окоп уже в то время был старым, оплывшим, потому что след гусениц прерывался только на его середине, поближе к краю. Впрочем… Впрочем, за три года между боями оборонительными и боями наступательными так глубоко окоп, пожалуй, не оплывет. Зна­чит, он был осыпан. И еще. Если бы это был свежий окоп, лю­бой танк не просто перемахнул бы его, а обязательно поелозил, чтобы гусеницами сровнять землю бруствера, а вместе с ней и защитников окопа. Тот безвестный танкист, что провел маши­ну несколько десятилетий тому назад, не сделал этого. Видимо, окоп был уже не страшен ни танку, ни идущей следом пехоте. Он уже тогда был пуст и полузасыпан.

Да, тот танкист был опытным водителем, умеющим мгновен­но учитывать обстановку. Он прошелся гусеницей по окопу, потому что не боялся подорваться на мине или застрять – окоп обязательно был полузасыпан. Если бы он был нетронут, неизвестный механик-водитель наверняка бы принял левее, чтобы не попасть в ловушку, и подмял бы под себя кусты сире­ни. Но механик был уже из тех, кто впитал в себя опыт войны, а вот те, кто в самом начале войны вырыл этот окоп, по-види­мому, опытом не отличались. Делать окоп на целое отделение возле ориентира – сиреневых зарослей – можно только при неопытности или в крайней спешке. Недаром и воронок здесь побольше, чем в иных местах. Противник бил по ориентирам – сиреневым кустам.

Старый окоп сорок первого года как наглядное пособие рассказал Николаю о своих защитниках. Об их желании драть­ся, но неумении сделать это, об их бесстрашии и силе врага. А танковый след рассказал о тех, кто был и бесстрашен, как его старшие товарищи, и так же жаждал боя, но уже умел мгновен­но ориентироваться, учитывая десятки важных деталей. Это были уже мастера своего дела.

– Да! – все так же торжественно произнес биолог. – Это она! Именно та сирень, которую мы ищем.

К биологу пришла минута его торжества, и отказаться от нее он не мог, но, когда почувствовал, что, кажется, перебор­щил, смутился и отошел в сторонку. Грошев сложил ладони рупором и закричал:

– Ого-го-го!

С той стороны лощины стали спускаться люди из группы Радкевичиуса. Николай сказал биологу:

– Если это единственный куст, то, кажется, начинается са­мое важное.

– Не знаю… Вы думаете, что есть еще один?

– Во всяком случае, проверим этот вариант. – В Грошеве все нарастало щемяще-тревожное нетерпение. – Мне кажется, что именно здесь мы можем найти нечто инте­ресное.

– А что? – совсем по-мальчишески спросил биолог и оста­новился с приоткрытым ртом.

Он смотрел на Николая с ожиданием и в то же время с легким испугом, как смотрят на следственных работников очень честные, благополучно прожившие жизнь люди. Все, что ка­сается преступлений, кажется им невероятным, а те, кто зани­мается их раскрытием, – необыкновенными.

– Не знаю… еще не знаю… – вздохнул Николай. – Но чув­ствую. Точнее, логика подсказывает… Впрочем, посмотрим.

Ему удалось подавить и волнение и нетерпение, и он опять стал собранным, чуть суховатым и зорким.

Подъехал Тихомиров и передал сделанный им из проволоки щуп, подошла группа Радкевичиуса, и старичок-любитель сразу, еще не доходя до кустов, определил:

– Вот это – она!

– Внимание, товарищи! Выслушайте мою легенду. Вер­сию, – чуть повысил голос Грошев. – Волосов что-то спрятал в этой лощине. Поскольку в его бывшей машине мы обнару­жили немалые деньги, можно быть уверенным, что это «что-то» имеет ценность. Время, как вы видите, сглаживает следы, и чтобы чем-то отметить свой тайник, он высадил неподалеку необычный в этих местах куст сирени. Оговорюсь сразу – мне непонятна такая его скрупулезность. Свой тайник, да еще такого сорта, человек, по логике вещей, должен помнить днем и ночью. Однако найденная нами схема и ветка сирени – как образец – показывают, что Волосов почему-то думал по-иному. Почему – разберемся позже. Сейчас попробуем найти и вскрыть этот тайник. Александр Иванович, как по-вашему, могут быть в этом старом окопе мины или снаряды?

– Там, где были бои, они могут быть в любом месте. Но… в свое время эту местность тщательно обследовали саперы.

– И кроме того, здесь ползали танки, рвались снаряды. Они подорвали мины. Наконец, здесь стояло немало подбитых танков. После войны их вывозили в металлолом. Значит, мест­ность опять проверяли. Мне думается, шанс попасть на мину – ничтожный. А вот неразорвавшийся снаряд…

– Не исключено. Но я думаю о другом. Если здесь прошли саперы, может быть, они уже нашли то, что вы ищете?

– Не думаю. Если бы это было так, Волосов не жил бы в этих местах и не пошел бы на убийство человека, который мог разгадать его тайну. И еще. Насколько я знаю саперов, они не такие уж непонятливые люди, чтобы обследовать место, где прошла танковая гусеница.

– Думаете, это окоп? – быстро спросил Тихомиров.

– Скорее всего.

– Почему? Ведь бои сорок пятого года…

– Вы думаете, сорок пятого? – перебил его Грошев.

– Н-ну… может быть, и сорок четвертого. Но все равно. Это значит, что Волосов спрятал нечто после войны. В это я слабо верю хотя бы потому, что куст русской сирени явно моложе соседних. Во всяком случае, вначале проверим куст.

И, пользуясь тем, что щуп был в его руках, Тихомиров быст­ро воткнул его в основание куста. Щуп входил трудно, но глу­боко.

– Не тратьте силы, Александр Иванович, – покачал голо­вой Грошев. – Посмотрите как следует окоп.

Радкевичиус сразу определил особенности окопа:

– Это окоп сорок первого года. Его правая сторона засыпана, и по засыпке прошел танк. Очевидно, уже во время на­ступательных боев. Значит, в окопе либо захоронили безвест­ного солдата, точнее красноармейца, в те годы солдат еще не было, либо…

– Вот именно! Так вот это мы и проверим. Дайте щуп, Александр Иванович, – попросил Грошев.

– Но ведь окоп – это заметно! На это сразу обратят вни­мание.

– Как раз наоборот. Давайте порассуждаем. Чтобы выко­пать тайник, нужно время. Окоп – готовый тайник, его нужно только зарыть. Кто из посторонних людей обратит внимание на полузарытый окоп в местах жестоких боев? По-моему, никто. Их слишком много вокруг, этих полузарытых окопов. Ну, а если обратят? Решат, что здесь или захоронение, или мина, – лучше не тревожить. И правильно решат. Возиться с обвалившимися окопами или землянками всегда опасно. Мало ли какие взрыв­ные сюрпризы устанавливали в них во время боев. Саперы обеих сторон пускались на любые хитрости. Значит, окоп наиболее подходящ для тайника. Особенно если его устроитель спешил.

– Да, но под кустом…

– Вот. А теперь разберем этот вариант. Чтобы располо­жить тайник под кустом, нужно вырыть яму, уложить то, что требуется спрятать, зарыть, наверху посадить куст, выбросить подальше оставшуюся землю… И все-таки полной уверенности у строителя такого тайника не будет: куст может не прижиться. Главная отметка исчезнет. Тайник затеряется.

– Что ж… Действуйте, – нехотя согласился Тихомиров, передавая щуп Николаю.

Грошев чуть не ответил: «Слушаюсь». Только теперь он понял, что, рассуждая, он, в сущности, докладывал инженер-подполковнику свои соображения. И то, что как-то так получи­лось, что они постепенно поменялись ролями и Александр Ива­нович словно принимал решения, а Николай их выполнял, даже не вызвало улыбки: все правильно. Солдат всегда солдат и звание всегда звание.

Николай медленно подошел к старой, заброшенной дороге, заглянул в окоп и, чуть помедлив, прикидывая, все ли он про­думал, спрыгнул вниз. Первый же укол щупа у стенки окопа насторожил его: щуп уперся во что-то твердое. Николай сделал еще один укол, и щуп опять уткнулся в твердое.

Как ни старался Грошев быть спокойным и собранным, сердце у него заколотилось, а во рту пересохло. Он выпрямил­ся, чтобы перевести дыхание. Биолог спросил:

– Есть?

Шершавый язык, кажется, не мог повернуться во рту, и Грошев только кивнул, нагнулся и стал оконтуривать уколами находку. Получился довольно солидный квадрат. Вытирая разом выступивший пот, Николай осторожно сказал:

– Похоже, нужно копать.

Силы оставили его, и он сел на смятый дождями бруствер старого окопа Тихомиров встретился с ним взглядом и, сразу поняв его состояние, молча повернулся и трусцой побежал к машине за лопатой. Биолог озабоченно уточнил: