Кристофер Сэнсом - Стенание

• Название: Стенание
• Автор: Кристофер Сэнсом
• Жанр: Зарубежные приключения
• Год: 2021
• ISBN: 978-5-389-20334-1

Англия, 1546 год. Последний год жизни короля Генриха VIII. Самый сложный за все время его правления. Еретический бунт, грубые нападки на королеву, коренные изменения во внешней политике, вынужденная попытка примирения с папой римским, а под конец – удар ниже пояса: переход Тайного совета под контроль реформаторов… На этом тревожном фоне сыщик-адвокат Мэтью Шардлейк расследует странное преступление, случившееся в покоях Екатерины Парр, супруги Генриха, – похищение драгоценного перстня. На самом деле (Шардлейк в этом скоро убеждается) перстень – просто обманка. Похищена рукопись королевы под названием «Стенание грешницы», и ее публикация может стоить Екатерине жизни… В мире литературных героев и в сознании сегодняшнего читателя образ Мэтью Шардлейка занимает почетное место в ряду таких известных персонажей, как Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро, Ниро Вулф и комиссар Мегрэ. Ранее книга выходила под названием «Плач».

---

Гай грустно улыбнулся:

– Помню, в монастыре у нас был такой же эконом. Совершенно замечательный человек. Просто он считал, что никогда не следует фамильярничать с вышестоящими.

– Как дела в больнице Святого Варфоломея? – спросил я.

Старая лечебница для бедных, одна из немногих в Лондоне, закрылась, когда король ликвидировал монастыри, но несколько добровольцев вновь открыли ее, чтобы обеспечить хоть какой-то уход за больными. Одним из этих добровольцев был Гай. Я невольно испытал угрызения совести, вспомнив, что, когда три года назад умер мой друг Роджер Эллиард, я пообещал его вдове Дороти продолжить работу покойного мужа по открытию новой больницы и организовать сбор средств. Но потом началась война, все страдали от непомерных налогов и обесценивания денег, которое так и продолжалось с тех пор, и никто не хотел жертвовать на больницу.

Малтон развел руками:

– Каждый делает что может, хотя, видит Бог, этого мало. Говорят, что городские власти собираются поддержать наше начинание. Они получили деньги от короля, однако пока еще эти бюрократы раскачаются…

– Я смотрю, в городе с каждым днем все больше нищих.

– Нищих и больных, – ответил медик.

Мы немного помолчали, а потом, чтобы поднять другу настроение, я сказал:

– У меня хорошая новость: Тамазин снова беременна. Ребенок должен родиться в январе.

Малтон широко улыбнулся, сверкнув крепкими белыми зубами:

– Слава богу! Передай ей, что я буду рад снова наблюдать ее.

– Нас обоих приглашают на первый день рождения Джорджа. Двадцать седьмого числа.

– С радостью приду. Это, стало быть, через десять дней. – Гай снова взглянул на меня. – А на следующей неделе, в понедельник, будет… – Он некоторое время помолчал в нерешительности. – Годовщина печального события…

– Да, помню, ровно год, как затонула «Мэри Роуз». Сколько же людей тогда погибло, я и сам чуть не пошел на дно вместе с остальными. – Я понурился и печально покачал головой. – Кажется, мирный договор подписан. Наконец-то.

– Да. Говорят, король сохранит за собой Булонь или то, что от нее осталось, еще на десять лет.

– Небольшое достижение, если учесть, какую цену пришлось заплатить за это: сколько народу зря угробили, я уж не говорю про крушение денежной системы.

– Да уж, это верно, – согласился Гай. – А как у тебя, возникает еще чувство, что земля внезапно уходит из-под ног, как бывало после гибели корабля?

Я поколебался, вспомнив, что испытал нынче на казни:

– Бывает иногда, но теперь уже очень редко.

Доктор Малтон пристально посмотрел на меня, а потом произнес более веселым тоном:

– Маленький Джордж – восхитительный сорванец. Полагаю, что, когда у него появится братишка или сестренка, он начнет ревновать родителей, обижаться, что теперь ему уделяют меньше внимания.

Я криво усмехнулся:

– Братья и сестры… Да уж, они не всегда ладят между собой.

И, не называя имен, я рассказал Гаю кое-что про тяжбу миссис Слэннинг. Он внимательно слушал, и в сгущающихся сумерках его темные глаза блестели в свете свечей.

– Я считал, что эта женщина просто злобная карга, которая получает удовольствие, всячески понося родного брата, но после того, что она сказала сегодня, заподозрил, что на самом деле тут может крыться нечто большее.

Гай задумался и печально произнес:

– Похоже, эта ссора имеет давнюю историю.

– Думаю, да. Я даже хотел потолковать об этом со своим коллегой-оппонентом, он человек здравомыслящий, – посмотреть, не сможем ли мы их примирить. Но, строго говоря, это станет нарушением профессиональной этики.

– Да и вряд ли поможет. Некоторые ссоры зашли так далеко, что их не уладишь миром. – Лицо Малтона стало еще более печальным.

Мартин и Агнесса принесли очередную перемену блюд – тарелки с курицей и беконом и миски с разнообразными овощами.

– Ты сегодня как-то непривычно пессимистичен, – сказал я Гаю. – А в жизни порой случаются чудеса. Вот, например, один человек, от которого я меньше всего этого ожидал, принес мне оливковую ветвь мира.

И я рассказал ему о записке от Билкнэпа и деньгах, которые он вернул спустя несколько лет.

Мой друг изумленно посмотрел мне в глаза:

– И ты поверил ему, Мэтью? Вспомни обо всем, что он сделал в прошлом!

– Похоже, он при смерти. Но… – Я пожал плечами. – Нет, даже теперь я не могу заставить себя поверить Билкнэпу.

– И умирающий зверь может укусить.

– Ты определенно нынче в мрачном настроении.

– Да, – кивнул врач. – В мрачном, это правда. Я все думаю о том, что произошло сегодня утром на Смитфилдской площади.

Я положил нож. В последние месяцы гонений я избегал обсуждать с Гаем религиозные вопросы, так как знал, что он всегда оставался убежденным католиком. Но, чуть поколебавшись, все-таки сказал:

– Я был там. Они сделали из этого целое представление – епископ Гардинер и половина Тайного совета смотрели на сожжение с большого крытого помоста. Меня заставил пойти туда казначей Роуленд: Пейджет, личный секретарь короля, потребовал непременно прислать представителей от каждого инна. И вот я сидел на лошади и смотрел, как четыре человека сгорают в муках на костре, потому что не верят в то, во что велит король Генрих. Правда, каждому из них повесили по мешочку с порохом на шею, и в итоге несчастным разнесло головы. Да, когда я был там, земля снова заколебалась у меня под ногами, как палуба того тонущего корабля. – Приложив руку ко лбу, я заметил, что она слегка дрожит.

– Да смилостивится Господь над их душами, – тихо произнес мой собеседник.

Я пристально посмотрел на него:

– Как это понимать, Гай? Ты думаешь, этим людям нужна милость Божья, что они нуждаются в снисхождении за то, что просто говорили то, во что верили? За то, что утверждали, будто священники не могут превратить кусок хлеба в тело Христово?

– Да, – тихо проговорил Малтон. – Я верю, что эти несчастные заблуждались, отрицая таинство мессы – ту правду, которой Бог и Церковь учили нас веками. И это опасно для наших душ. А ведь они заполонили весь Лондон, скрываясь в своих собачьих норах, эти протестанты, и даже хуже – анабаптисты, которые не только отрицают мессу, но и верят, что традиционное общество должно быть разрушено до основания, а все богатства надо разделить между людьми поровну.

– У нас в Англии за все время было только несколько анабаптистов, лишь горстка отступников-голландцев. Они воспитывались во зле. – Я сам услышал раздражение в своем голосе.

Гай гневно возразил:

– А эта женщина, Аскью? Она хвалилась своим отрицанием мессы. А ведь, между прочим, Аскью – это ее девичья фамилия, по мужу она Кайм, но эта особа бросила законного супруга и двоих малых детей, чтобы пойти в Лондон и произносить речи перед здешними жителями! Так ли должна вести себя женщина?

Я уставился на своего старого друга, чье величайшее достоинство заключалось в неизменной мягкости и доброте. Он поднял руку:

– Мэтью, это не значит, что их нужно убивать таким страшным образом. Нет, не подумай, я вовсе так не считаю. Тем не менее эти люди были еретиками, и их следовало… заставить молчать. А если ты хочешь поговорить о жестокости, вспомни, что творила другая сторона, радикалы. Вспомни, что делал Кромвель с теми, кто отказывался принять верховенство короля десять лет назад, вспомни монахов, выпотрошенных заживо в Тайберне[7]. – Его лицо пылало от возмущения.

– Если сложить два заблуждения вместе, они не составят истину.

– Да, согласен. Мэтью, мне, как и тебе, противна жестокость с обеих сторон. И я бы хотел увидеть, что этому пришел конец. Но, увы, ничего подобного не вижу. Вот что я имел в виду, говоря, что некоторые ссоры зашли так далеко, что их не уладишь миром. – Он посмотрел мне в глаза. – Но я не жалею, что король вновь обратил свой взгляд к Риму и поддерживает традиционную доктрину о таинстве мессы. Я мечтаю, чтобы он полностью вернул нас в лоно Рима, – продолжал мой гость, все более пылко и страстно, – а старые обиды, нанесенные католической церковью, сейчас заглаживаются, недаром же папа Павел Третий созвал Тридентский собор. В Ватикане есть люди, которые обратятся к протестантам и найдут способ наставить заблудшие души на путь истинный. – Он вздохнул. – Все говорят, что здоровье Генриха неуклонно ухудшается. А принцу Эдуарду еще нет и девяти. Я считаю глубоко неправильным, когда монарх провозглашает себя главой христианской церкви, объявляет, что он, а не папа является гласом Божьим в претворении церковной политики. Как же, скажи на милость, маленький мальчик будет осуществлять подобное главенство? Нет уж, Англии лучше воспользоваться возможностью вернуться в лоно святой Церкви.

– Церкви, которая почем зря сжигает людей во Франции и в Испании? А ведь святая инквизиция творит это там с намного большим размахом, чем здесь. Да еще вдобавок император Священной Римской империи развязывает новую войну против своих подданных-протестантов.