Татьяна Коростышевская - Сковородка судного дня

• Название: Сковородка судного дня
• Автор: Татьяна Коростышевская
• Жанр: Любовное фэнтези
• Год: 2021

Панна Моравянка, что держит трактир в славном городе Лимбург, видит призраков. Об этом почти никто не знает. Зато почтенные горожане осведомлены о наличии у панны наглых манер, острого языка и поставленного хука справа. Ну а призраки больше всего боятся попасть под удар ее карающей сковородки.

---

Тетки спорили, Гражина басила, что не позволит Адичке свою красоту на презренный металл менять, и что скажут люди. Рузя возражала, что менять не придется, что в крайнем случае он все равно женится. «Здоровая уже девка вымахала, двадцать три годочка, замуж давно пора». Представив себя замужем за бургомистром, я вздрогнула и жалобно попросила:

– Можно я часик без вас подремлю? Ночью не спала, а вечером в трактире между столами бегать.

Уже сквозь сон я почувствовала, как кто-то из родственниц ослабил мне шнуровку жилетки. Хорошо. Она жесткая, как настоящий корсет, и натерла мне бока по жаре. Делать-то что? Крыша протекает, до осени ее нужно перекрыть, иначе через год весь дом отсыреет и зарастет плесенью. Я рассчитывала привлечь к этой работе Анджея… Ладно, все как-нибудь образуется. После праздника уже решать буду.

Проснулась я в сумерках, снизу из трактира доносился гул разговоров и звон посуды.

– Ополоснись, Адичка, – предложила тетка Рузя из соседнего кресла, – и блузку на свежую смени.

Я зевнула и поплелась в ванную. Покойная матушка, когда дела в трактире шли хорошо, то есть давно, оборудовала в доме прекрасную водопроводную систему. Пока я стояла под прохладным душем, тетка меня одобрительно разглядывала:

– Пан наш Спящий и женки его хорошим телом тебя, Адичка, одарили.

– Если вы опять про замужество…

– Проснулась? – возникла рядом Гражина. – Хороша.

– Внизу все в порядке? – спросила я, вытираясь полотенцем. – Гося справляется?

– Поздравления принимает, – наябедничала тетка. – Узел уже справа завязала.

Гражина имела в виду завязку фартука. По старинному тарифскому обычаю она обозначает семейное положение женщины. Если узел слева – девица свободна, справа – обручена или замужем, вдовы завязывают фартук сзади, ну а невинные девицы, вроде меня, по центру, на пупке. Я надела пышную юбку, блузку (кажется, кто-то поработал над вырезом, декольте явно с последнего раза углубилось почти на пол ладони), жилетку-корсет, завязала передник. Костлявые пальчики Рузи расправили мой подол. Надевать чулки не хотелось – жарко. Но пришлось, тарифская юбка заканчивается на высоте пинтовой пивной кружки, поэтому открывает взорам женские щиколотки.

Из трактира донесся взрыв смеха.

– Марек, – сказала Гражина, прислушиваясь, – такой балабол.

– Тот парень, что у старой Агнешки остановился? – уточнила я, укладывая вокруг головы косы.

Волос было много, будь моя воля, я бы их давно отстригла, но обе родственницы, когда я высказала свое желание, закатили мне такую истерику с угрозами…

– Тот самый. – Гражина кивнула Рузе, чтоб тетка заколола мой непослушный локон. – Из-за него в трактир сегодня народу набилось… Франчишка расфуфырилась. Монист вокруг шеи накрутила, сидеть ровно не может, набок заваливается.

Тетка Рузя посмотрела в мое декольте:

– Нам-то монисты без надобности?

– Особенно по причине их отсутствия, – улыбнулась я.

Последние драгоценности из маменькиной шкатулки я продала еще в прошлом году, когда с гор сошла снежная лавина и половина города осталась без средств к существованию. А город – без бургомистра, его вместе с домом снесло, насмерть. Потом нам из столицы новое начальство прислали, пана Килера с помощницей, панной Ясной.

– Марек… – сказала тетка Гражина и замолчала.

– Чего?

– А ну-ка, Рузька, распусти ей волосы.

Я попыталась увернуться, но от костлявых ручонок тетки еще никто не уходил, блестящий черный водопад упал на плечи и спину до самой талии. Из зеркала на меня посмотрела лохматая румяная девица с большим ярким ртом, густыми изогнутыми бровями и карими глазами. Внешность у меня не тарифская, спасибо пану Спящему и супругам его – феям.

– То есть, – спросила я недовольно, беря волосяную щетку, – мы сейчас ради балабола-Марека стараемся?

– Хлопец в работники хочет наняться, говорит, туда пойдет, где невесты самые пригожие. Думаешь, почему панна мясникова расфуфырилась?

– И чем же этот работник так ценен? Силен? Мастер своего дела?

– Красавчик? – предположила сентиментальная Рузя.

– Женщины, – пробасила Гражина, – не на пригожесть падки. А нам этот Марек нужен, потому что чаровник.

– Маг? Как дорогая тетенька это поняла?

– Да он сам… – Внизу опять захохотали, и до нас донеслась музыка.

«Пан Рышард гармонику принес», – решила я.

– Что сам? – не выдержала Рузя.

– Сказал пану Богуславу, что-де для девиц Лимбургских опасности не представляет, потому как на горах священных с паннами-феями жил, и поэтому в миру ничего уже накуролесить не может. Мясника, похоже, и успокоил, только поспорю, что теперь каждая девушка мечтает с волшебными паннами сравниться, в чреслах Марека огонь зажечь.

Я хихикнула, а тетка Рузя серьезно закивала:

– Всем известно, что феи абы с кем не играют, значит, парень – чародей. Постарайся, Адичка, улыбнись нежно, сразу за сковородку не хватайся, пусть сначала наймется, договор в магистрате подпишет.

Маг… Я отложила щетку. Это любопытно. Если у него еще и руки из нужного места растут, нам этот Марек подходит.

Я вышла из комнат, задержалась наверху лестницы, осматривая трактирную залу. Гося сновала по ней, нагруженная тарелками и гроздьями пивных кружек. Еще один бочонок прикатить надо, нет, лучше два, и послать Анджея в пекарню, пусть возьмет полтора десятка брецелей, соленых кренделей, поднос с нашими уже опустел.

Бум! Бум! Бум! Это гости стучали по столам в такт залихватской мелодии.

На гармонике играл не пан Рышард, а чернявый улыбчивый парень. Не красавец, совсем нет, но женщины поглядывали на него с вожделением – и панны, занявшие отдельный девичий столик, и почтенные горожанки, пришедшие в трактир со своими супругами. Песня была, разумеется, фривольной: о том, как некий рыцарь по вечерам развлекался с молоденькой служанкой, и к чему это привело. Понятно, к чему – забеременела девица. Голос у Марека был приятный, когда все начали орать припев: «Тебе я кнехта дам в мужья и талеров пять сотен!», он оторвал одну руку от гармоники и опрокинул в себя пинту пива, кадык дернулся на жилистой шее. Раньше в наших краях именно так работников выбирали: кто мог одним глотком кружку опустошить, тот и подходит. Меня же интересовало совсем другое.

– Адичка, – шепнула у плеча тетка Гражина, – ты что-то видишь?

Я ждала: в зале было несколько голодных приблуд. Одна из них оседлала Франчишку мясникову, прижалась к ней: похоже, сосала девичье жаркое томление, другая сидела на шее Петрика, парень трясся от ревности. Злыдни мелкие и почти не опасные, но их здесь, если этот болтун-Марек действительно чародей, быть не должно.

– Тетечка ошиблась, – наконец вздохнула я.

Но тут Франчишка подошла к музыканту, изогнулась, чтобы грудь ее оказалась перед длинным носом Марека, стала промокать его лоб платочком, и Петрик не выдержал, бросился в драку.

– Ах, нет, ошиблась как раз я. Он нам подходит, – сказала я Гражине.

Приблуда Франчишки улепетнула за два шага до музыканта, вторая не успела. Подручный мельника стремительно боднул головой соперника, злыдня развеялась, коснувшись мага. Гармоника жалобно всхлипнула, Петрик работал кулаками, Франчишка визжала. Кто-то предлагал раздвинуть столы, чтоб освободить место. Шутка ли, настоящая драка.

– Почтенные горожане! – сказала я очень громко, тетка прибавила гулкое эхо и поток ледяного воздуха, она это умеет. – Попрошу все ваши разногласия решать вне моего заведения.

В звенящей холодной тишине я спустилась по лестнице.

– Панна Моравянка…

Я подошла к драчунам, Марек смотрел на меня так, будто на моей голове росли рога: почти с ужасом, держался за живот. Наверное, успел туда получить.

– Адель! – пискнула Франчишка. – Выгони Петрика, запрети ему к тебе в трактир приходить!

Я посмотрела себе под ноги, передвинула носком туфельки осколок пивной кружки:

– Два талера за битую посуду.

Петрик отдал деньги Госе, он почти остыл, как обычно и бывает с жертвами злыдней. Пока она на шее у тебя сидит, твоя злоба бурлит, учетверяется, а потом просто наваливается слабость. Он бы и с дракой дело замял с удовольствием, да гонор не позволял. Многие гости уже выходили на улицу, чтоб занять лучшие зрительские места. Франчишка со своим платочком хлопотала вокруг чернявого, он разогнулся, но выглядел, как будто его довольно долго колотили по голове сковородкой, и он еще не понял, что перестали. Его черные как ночь глаза смотрели на меня, почти не мигая.

– Это дуэль, – сообщила я с улыбкой, – и вам, вельможный пришлый пан, придется в ней участвовать.

Он моргнул, улыбнулся:

– Дуэль? За честь прекрасной дамы?

Франчишка примерила на себя это звание и осталась довольна:

– Ты сразу в живот бей, у Петрика там слабое место.

Марек отмахнулся:

– Прекрасная Адель…

– Панна Моравянка, – поморщилась я, – не нужно панибратства, пан пришлый.