Ирина Мельникова - Бесы Черного Городища

• Название: Бесы Черного Городища
• Автор: Ирина Мельникова
• Жанр: Детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-09193-9

Новое увлечение появилось у молодежи города Североеланска: и студенты, и молодые чиновники, и даже барышни из благородных семей, подпоясавшись специальными кушаками, лазают по скалам. И никто из них не знает, что в облюбованном ими Черном Городище скрывается целая банда… Она хорошо организована, ею руководит человек необыкновенно хитрый и коварный. Агенту сыскной полиции Алексею Полякову удалось выйти на нее, но главаря взять не удавалось. А доказательства того, что именно он причастен к серии страшных убийств, потрясших Североеланск и окрестности, у Алексея неопровержимые. Злодей меняет имена и профессии, но не может изменить лишь одного — своего прошлого. Но именно прошлое этого человека и позволило Алексею Полякову взять его след…

---

Нянька, будто почуяв неладное, никуда не ушла и только вскрикнула испуганно и перекрестилась, когда он открыл двери и сухо сказал:

— Отец скончался! Позови кого-нибудь.

Он заметил, что нянька косит взглядом за его спину. Видно, поняла старая, что не могла подушка сама по себе переместиться из-под головы несчастного на пол. Но она о своих догадках промолчала, а Александр не посчитал нужным оправдываться. Он просто перешагнул порог и быстро пошел в противоположную от няньки сторону, туда, где когда-то находилась его спальня. Только сейчас он понял, как ему хочется спать, не есть, не пить, а именно спать, спать и спать!

Проснулся он от детского плача. В комнате было темно, и Александр, открыв глаза, некоторое время лежал без движения, соображая, где он находится и чей это плач. Наконец вспомнил. Голова, отягощенная изрядным количеством спиртного, которое он выпил в одиночку, не зажигая света и лишь на ощупь отыскивая бутылку, соображала медленно, и все же Александр понял, что проснулся в своей бывшей спальне, а плачет его сестра Полина.

Тогда он спустил ноги с кровати и, не зажигая свечи, направился в одной ночной рубахе и босиком к двери. Коридор был освещен одной свечой, от чего дальний конец его, там, где находилась детская, прятался в темноте. Александр потер лоб: голова просто раскалывалась, но сестра продолжала плакать, и он двинулся дальше. Мягкий ковер заглушал звук шагов, и он отметил для себя, что, пока спал, ковер успели вычистить.

Он миновал одну дверь, другую, третью и, остановившись возле четвертой по счету, прислушался. Плач раздавался из нее. И молодой человек недолго думая толкнул ее и вошел в комнату.

Это действительно оказалась детская, она освещалась слабым огнем лампады у образов. Рядом с маленькой кроваткой стояла на коленях женщина с распущенными по плечам волосами и в длинной простой рубахе из дешевого холста. Она испуганно оглянулась на скрип двери, и Александр узнал ее. Это была Настена. Она вскочила на ноги и прижала руки к вороту сорочки. Руки ее тряслись, когда она зажгла свечу в медном подсвечнике, который стоял на маленьком столике рядом с кроваткой Полины. Зыбкий свет отразился в широко раскрытых глазах девушки. Оба молчали.

— Я думал, Полина одна, — наконец сказал Александр и двинулся по направлению к Настене. Она ойкнула, отступила на шаг назад и наткнулась спиной на стену. — Что с ней? — спросил Александр, не спуская глаз с юной няньки. Высокую грудь не могли скрыть даже складки широкой рубахи.

Настя была босиком, и ступня у нее оказалась узкой, с высоким подъемом, а щиколотка не по-деревенски изящной. Молодой человек судорожно сглотнул слюну и почувствовал мгновенную сухость во рту и тяжесть в паху.

— Видно, во сне что-то привиделось, — пряча глаза, объяснила торопливо Настя. — Плакала, а сейчас затихла. По маменьке очень скучает, кажную ночь ее зовет.

Александр не ответил и подошел к кроватке. Маленькая девочка с круглощеким раскрасневшимся лицом разметалась на постели. Крепкая ножка с крошечными пальчиками выглядывала наружу, и брат накрыл ее одеялом. А после нагнулся и поцеловал сестру в теплую, пахнущую молоком щечку.

Настя осмелела, подошла и встала рядом. От нее тоже пахло кипяченым молоком и какими-то травами. И Александр мгновенно вспомнил: так пахло на сеновале, где они впервые поцеловались. Ему тогда едва исполнилось шестнадцать, Насте — четырнадцать. И грудь у нее была маленькая, умещалась под его ладонью…

Он скосил глаза. В вырезе виднелась ложбинка и верхняя часть груди, а под самой рубахой угадывалось сильное молодое тело. Все это через полмесяца станет собственностью толстого самодовольного приказчика, который даже не поймет, каким богатством овладел.

Александр задрожал от предчувствия близости с желанной женщиной, которая и не подозревала о его тайных мыслях. Он сделал осторожный шажок и коснулся своим бедром бедра Настены. Девушка мгновенно отстранилась. Но он уже потерял голову. Недолго думая схватил Настю за плечи, затем переместил руки на тонкую талию и резко притянул к себе.

— Александр… — вскрикнула было девушка, но он зажал ей рот своими губами, а рукой тискал грудь и теснил Настену, теснил к двери, а после придавил к косяку и распахнул створку свободной рукой. Теперь он освободил Настины губы. Она что-то сердито выговаривала ему полушепотом, вырывала руку, просила пощадить, но он ничего не слышал, а тащил ее, упирающуюся и плачущую от отчаяния, по коридору.

В спальне по-прежнему было темно, но ему не требовалось огня. Он втолкнул Настю в комнату, закрыл дверь на задвижку и набросился на нее с той жадностью, с какой голодный зверь бросается на добычу. Он повалил ее на постель и принялся рвать на ней рубаху, рыча и задыхаясь от вожделения.

Настя все еще пыталась сопротивляться, но он ударил ее по лицу, раз-другой, и когда снова приник к Настиным губам, то почувствовал вкус крови. Она теперь лежала молча, лишь застонала, когда он стал мять и покусывать пышную грудь. Он зажимал упругую плоть между пальцев, девушка извивалась от боли и шепотом просила пожалеть ее. Но он знал, что самое главное впереди, и все оттягивал и оттягивал тот воистину сладостный миг, который должен снять с него страшное напряжение и боль в чреслах.

Наконец он почувствовал, что больше не в силах терпеть.

Тогда его рука скользнула между девичьих ног. И он засмеялся. Как бы Настя ни показывала, что не желает его, скрыть это было невозможно. Его пальцы ощутили, что она хочет его едва ли не больше, чем он сам. И тогда без предупреждения вошел в нее, резко и сильно. Настя вскрикнула. Ее горячее тело, влажное от пота и его поцелуев, изогнулось. И он задвигался в ней, заботясь скорее о своих ощущениях, чем о чувствах той, что извивалась под ним от боли и глухо при этом стонала. Ее голова металась по подушке, а руки судорожно цеплялись за спинку кровати.

Но эти движения и стоны только сильнее распаляли его.

И он, уже не помня себя, не ласкал, а ломал это тело, и чем громче его жертва стонала, тем острее и необычнее были его ощущения. Ему хотелось кусать, рвать зубами упругую влажную плоть, но остатки разума удержали его в последний момент. Грязно выругавшись, он подхватил Настену под ягодицы. Его движения стали еще резче, а толчки сильнее. Наконец, он нанес последний, решающий удар. Девушка закричала, забилась под ним, но силы уже оставили его, и он растянулся рядом с ней, мокрый от пота, изможденный и расслабленный.

Только теперь Александр понял, что сбросил с себя рубашку.

И совсем не помнил, где это произошло: то ли в коридоре, то ли в спальне, а может, не приведи господь, в детской?

Настя тоже лежала без движения, но когда он положил ладонь на ее грудь, слегка отодвинулась. Тогда он обнял ее за талию и прошептал:

— Чего, дурочка? Не понравилось?

Но она в ответ заплакала.

Александр рассердился.

— Чего воешь, как по покойнику?

— Дак мне замуж выходить, — разобрал он сквозь ее рыдания, — а вы меня потревожили. Что я теперь скажу Любиму Ерофеевичу?

— О черт! Сама виновата! — рассердился Александр. — Что ж не сказала, что с мужиком ни разу не спала?

— А вы будто слушали? — запричитала девушка. — Вы ж за руку меня уцепили и волокли в спальню, как сучку дворовую. В тот раз не получилось, так теперя взяли свое. — И она разрыдалась, чуть ли не в голос. — Возьмите меня с собой, не хочу я за Любима. Постыл он мне. Старый да жирный! А вы мне любы, с тех самых пор…

— Нет, взять с собой я тебя не могу!

Александр встал с кровати и зажег свечу. Две рубахи, его и изодранная в клочья Настина, валялись на полу. Девушка уже не лежала, а, сжавшись в комок, сидела, натянув на себя одеяло, в углу кровати.

— Чего прячешься? — усмехнулся он и рванул с нее одеяло. Но под ним, оказывается, скрывалось пятно крови — подтверждение тому, что он совершил еще один грех, обесчестив чужую невесту.

Однако Александр не испытал угрызений совести.

— Люб, говоришь? — судорога вновь исказила его лицо. — Что ты знаешь про любовь? Вот она — вся любовь, — кивнул он на пятно. — Любовь и кровь! Не зря они рядом стоят. Одно без другого не бывает. — И засмеялся, закинув голову назад. — Грязно все, паскудно! Кровь-любовь!.. Похоть и разврат — вот что движет миром!

Звуки, казалось, булькали и клокотали в его горле. И Насте почудилось, что он захлебывается. Она протянула руки, пытаясь остановить его, но Александр подумал, что она хочет обнять его, ударил ее по щеке и заорал не своим голосом:

— Не смей! Кто тебе позволил меня обнимать? Грязная тварь! — И снова ударил Настю теперь по другой щеке, затем второй раз, третий… И когда она отпрянула от него, закрыв лицо руками, вырвал из-под нее испачканную простыню, скрутил жгутом и принялся хлестать по голове, плечам, спине…

Настя только охала и вскрикивала жалобно, но кричать в полный голос не решалась, видно, боялась, что он еще сильнее распалится или их возню услышат в доме. Но это избиение привело неожиданно к другим результатам. Александр вновь набросился на Настену. Его уже ничто не сдерживало, и он взял девушку грубо, без всякого снисхождения к ее мольбам и крикам: