Абрахам Меррит - Металлическое чудовище

• Название: Металлическое чудовище
• Автор: Абрахам Меррит
• Жанр: Фэнтези

---

А со всей длины колонны мириады крошечных глаз металлических существ смотрели на нас, озорно подмигивая; не могу объяснить это ощущение, но я чувствовал, что смотрят они с удивлением.

Колесо продолжало вращаться еще только несколько мгновений. Я видел, как камень растекается перед ним, как лава. И вдруг, словно получив приказ, оно резко остановилось.

Голова колонны наклонилась, смотрела на нас!

Я заметил, что режущий край колеса усажен меньшими пирамидами, а на вершинах этих пирамид чашеобразное покрытие, сверкающее тем же бледным светом, что и святилище конусов, в котором мы побывали.

Колонна продолжала сгибаться, колесо приближалось к нам.

Дрейк схватил меня за руку, оттащил назад в туман. Нас снова окружила полная тишина. Мы осторожно продолжали идти, высматривая конец уступа, чувствуя, как огромное лицо-колесо крадется за нами; боялись оглянуться, боялись сделать неверный шаг, чтобы не сорваться в пропасть.

Медленно, ярд за ярдом, продвигались вперед. Неожиданно туман поредел; мы вышли из него.

Хаос звуков окружил нас. Звон миллиона наковален; гром миллионов кузниц; громовые раскаты; рев тысяч ураганов. Грохот пропасти бил по нам, как в тот раз, когда мы спускались по длинной рампе в глубины моря света.

Этот гром был насыщен силой, это был сам голос силы. Оглушенные, нет, ослепленные им, мы закрыли глаза и уши.

Как и раньше, гром стих, повисла удивленная тишина. Потом в этой тишине послышалось мощное гудение, а сквозь него пробивались звуки, словно потекла река бриллиантов.

Мы раскрыли глаза, у нас, как рукой, перехватило горло.

Очень трудно, почти невозможно описать словами раскрывшуюся перед нами картину. Я все хорошо видел и все же не могу воплотить в словах увиденное, его суть, его душу, то невыразимое удивление, которое оно вызывало, всю потрясающую душу красоту и необычность, всю грандиозность, фантастичность и ужас чужого.

Владение Металлического Чудовища, оно было полно, как чаша, его волей, было ощутимым проявлением этой воли.

Мы стояли на самом краю широкого карниза. Смотрели вниз, в огромное углубление, в форме правильного овала, примерно тридцати миль в длину, по моему мнению, и вполовину этого расстояния в ширину, окруженное колоссальными вертикальными стенами. Мы были в верхнем конце этой обширной впадины, у окончания ее длинной оси; я хочу сказать, что она уходила от нас на свою наибольшую длину. В пятистах футах под нами находилось дно чаши. Исчезли светлые облака, закрывавшие дно прошлой ночью; воздух хрустально чист и прозрачен; каждая деталь видна со стереоскопической ясностью.

Вначале зрение улавливает широкую ленту сверкающего аметиста, опоясывающую всю стену. Лента тянется по горам на высоте в десять тысяч футов, и от нее спускается этот загадочный мерцающий туман, гасящий звуки.

Но теперь я видел, что не везде эта светящаяся завеса неподвижна, как та, через которую мы прошли. К северо-западу она пульсирует, как заря, и, как заря, пронизана быстрыми радужными вспышками, многоцветными спектральными сверканиями. И эти сверкания упорядоченные, геометрические, будто огромный призматический кристалл подлетает к краю завесы и тут же отступает в глубину.

От этой завесы взгляд переходит на невероятный город, возвышающийся в двух милях от нас.

Сине-черный, сверкающий, как будто отлитый из полированной стали, он вздымается в высоту на пять тысяч футов!

Не могу сказать, каковы его истинные размеры: мешают крутые края пропасти. Сторона, обращенная к нам, вероятно, не менее пяти миль в длину. Ее колоссальный откос действует на зрение, как удар; ее тень, падая на нас, заставляет останавливаться сердце. Он подавляет, этот город, ужасный, как полуночный город Дис в Дантовом аду.

Металлический город размером с гору.

Гладкая, без окон и выступов, огромная стена возносится к небу. Оно должно быть слепым, это огромное продолговатое лицо, но оно не слепо. В нем чувствуется внимание, бдительность. Оно смотрит на нас, будто на каждом его футе размещены часовые; невидимые стражники, пользующиеся иным, чем зрение, чувством.

Металлический город размером с гору – и чувствующий.

У его основания – огромные отверстия. Повсюду сквозь них проходит множество металлических существ; большими и малыми группами, входя и выходя, они образуют у отверстий словно пену, как волны, врывающиеся внутрь, в пробитые океаном щели берега, а потом отступающие назад.

От огромного города взгляд перемещается на пропасть, в которой он находится. Поверхность ее похожа на декоративную тарелку, огромная гладкая плоскость, словно сошедшая с гончарного круга, не прерываемая ни холмиком, ни горкой, ни склоном, ни террасой; гладкая, горизонтальная, безукоризненно ровная. И никакой зелени: ни дерева, ни куста, ни травинки.

И на всей этой плоскости оживленное движение. Такое же целенаправленное, как и механическое, симметричное, геометрическое, упорядоченное…

Передвижение металлических орд.

Они двигались под нами, эти загадочные существа, в бесчисленных количествах. Маршировали навстречу друг другу батальонами, полками, армиями. Далеко к югу я увидел группу колоссальных фигур, похожих на подвижные замки или пирамидальные горы. Они с невероятной скоростью вращались друг вокруг друга, десятки пирамид плясали под огромной башней. От этой башни отделялись яркие вспышки, молнии, и вслед за этим громовые раскаты.

С севера приближалась группа обелисков, на вершине которых вращались пламенные колеса.

Металлические существа соединялись в невероятные фигуры, круглые, квадратные, острые, покрытые выступами; они быстро менялись, превращаясь в другие, и их были тысячи. Я видел, как они слиплись в чудовищную фигуру размером в десять небоскребов, потом эта фигура превратилась в химеру на десятках колоннообразных ног, и этот гигантский безголовый тарантул длиной в две тысячи футов куда-то стремительно направился. Я видел, как линия длиной в милю разбилась на круги, потом на ромбы и пятиугольники, потом собралась в большие колонны и взметнулась в небо.

И во всем этом непрекращающемся движении ощущалась целенаправленность, стремление к определенной цели; все это напоминало маневры, тренировку.

И когда позволяли эти многочисленные фигуры, я видел, что поверхность пропасти покрыта полосами всех цветов, эти полосы образуют гигантские ромбы и квадраты, прямоугольники и параллелограммы, пятиугольники и восьмиугольники, круги и спирали, шутовские, но гармоничные, гротескно напоминающие живописные опыты футуристов.

И всегда эти рисунки упорядочены, логически последовательны. Как страница с нерасшифрованным посланием чужого мира.

Откровения четвертого измерения, сделанные каким-то Эвклидовым божеством. Заповеди, данные богом математики!

И поперек всей долины, отходя от южного края завесы и исчезая в сверкании этой завесы на востоке, проходила широкая лента светло-зеленого гагата; проходила не прямо, а с многочисленными извивами и росчерками. Похожая на предложение в арабском письме.

Края ее были сапфирово-голубые. Вдоль всего ее протяжения небесно-голубые края сопровождались полосками черного цвета. Через ленту переброшены многочисленные хрустальные арки. Не мосты – даже с такого расстояния я видел, что это не мосты. Оттуда доносились хрустальные звуки.

Гагат? Река из гагата? Он должен быть расплавленным, потому что я видел в этой ленте стремительное движение. Это не гагат. Это река; река, напоминающая арабскую вязь.

Я взглянул вверх, на окружающие вершины. Они на мили уходили в ослепительное небо. Поднес к глазам бинокль. Похоже на огромный радужный цветок с многочисленными каменными лепестками; башни королевского пурпура, обелиски цвета индиго, титанические стены ярко-зеленого, лимонно-желтого и ржаво-рубинового цвета; сторожевые ярко-алые башни.

Среди них рассыпаны сверкающие алмазы ледников и бледные неправильной формы снежные поля.

Вершины окружали пропасть, словно диадема. Ниже проходило кольцо пламенеющего аметиста с его золотистым туманом. А между ними обширное пространство, покрытое неподвижными символами и необъяснимым движением. Между этими вершинами размещалась сине-черная металлическая масса Города.

От вершин, от обширной пропасти, от города исходило ощущение присутствия космического духа, недоступного пониманию человека. Как эманация звезд и пространства, это присутствие было алмазно-твердым и алмазно-прозрачным, кристаллическим и металлическим, подобным камню и одновременно – мыслящим!

От того места на карнизе, где мы стояли, вниз уходила крутая рампа, подобная той, по которой мы спускались ночью в темноте. Она опускалась под углом не менее сорока пяти градусов; поверхность у нее гладкая и полированная.

Сквозь туман за нашими спинами проскользнул сверкающий куб; остановился; повернулся к нам по очереди всеми своими шестью поверхностями.