Юлия Резник - Дороже всех побед

• Название: Дороже всех побед
• Автор: Юлия Резник
• Жанр: Любовный роман

Мэйсон Хилл привык быть первым. Но он никогда не думал, что станет первым у Кэти – дочери человека, которому обязан всем. Эта девочка превратилась в женщину у него на глазах и неожиданно забрала его сердце. Запретные чувства вспыхнули и подчинили себе, но на пути любви встали ошибки прошлого. Сумеет ли он исправить их и обрести ту, которая для него стала дороже всех побед?

---

– Мэйсон! Мэй! Я тебя не слышу…

– Извини, детка. Какие-то помехи. Так что ты говорила?

– Может быть, ты заедешь к нам? Поговоришь с Кэти… Тебя она уж точно услышит. Ты же ей как отец…

Мэйсон откинулся затылком на стену и провел ладонью по бритой почти под ноль голове. Еще сутки назад просьба Кристел не вызвала бы в нем ничего, кроме понимания. Но сейчас… черт. Он не представлял, как себя вести. Знала бы Кристел, что он вчера натворил, и близко бы не подпустила его к своей малышке. Мэйсон чувствовал себя ужасно виноватым. И грязным… Будто вывозившимся в сточной канаве.

– Э-э-э… А ты сама не пыталась?

– Она меня не слышит, Мэй. После гибели Шона мы так сильно с ней отдалились… – Кристел всхлипнула.

Женские слезы Мэйсон не выносил. Поэтому поспешил согласиться:

– Окей, детка. Как скажешь. Я подъеду… когда тебе удобно?

– В любой момент! Ты же знаешь, что двери нашего дома всегда для тебя открыты. Если поторопишься, успеешь к обеду. Могу попросить Пилар приготовить фахитас…

– Черт, ты знаешь, как меня соблазнить.

Теплый, немного влажный от слез смех Кристел зазвенел в динамике колокольчиком. Мэйсон был рад, что понемногу эта женщина опять училась смеяться. Уж не преувеличивала ли Кэти, когда намекнула на проблемы матери с алкоголем? А если нет? Что ему делать? Мэйсон чувствовал, что не справляется, и это давило на него так сильно! Он мог подхватить команду после ухода великого игрока… Мог даже превзойти его достижения на футбольном поле, но во всем остальном и на миллиметр не приблизиться к идеальному во всех отношениях Шону Майлзу – любимцу Америки. Вот кто ни в чем и ни разу не оплошал и всегда оставался чистым. В отличие от самого Мэйсона, который хоть и вычистил грязь Алабамы из-под ногтей, но, похоже, так и не отмыл от неё свою черную душу.

– Тогда ждем тебя. До встречи.

Вызов прервался. Мэйсон сунул телефон в карман, покосился на собственное отражение в зеркале и, решив, что не станет переодеваться, накинул бомбер с эмблемой Святых прямо поверх выбранного для пробежки наряда – широких оранжевых шорт и черной найковской майки с большими вырезами на спине.

Мэйсону повезло – ему почти не пришлось стоять в пробках по дороге. Спустя каких-то полчаса он припарковался у дома и, как делал это тысячи раз, взлетел вверх по ступенькам крыльца. Если бы с ним был Шон, он бы непременно сказал:

– Дорогая, я дома! – и Кристел вышла бы его встречать. Вся такая свежая и холеная. А следом, сверкая огромными, как у олененка, глазищами, выскочил бы Тони и со всех ног бросился бы к отцу. Но этому уже никогда не бывать… Дом встречал Мэйсона гробовой тишиной.

– Кристел! Есть кто-нибудь? Кристел…

Мэйсон прошел через просторный холл, украшенный огромными полотнами экспрессионистов, в мазне которых он не видел ровным счетом ничего, а Шон – все и сразу, спустился на три ступени (дом располагался на нескольких уровнях) и очутился в просторной кухне. У плиты, мурлыча что-то под нос, пританцовывала дородная мексиканка. Мэйсон бесшумно подошел к ней и, будто она ничего не весила, хотя на самом деле в Пилар Гонсалес было без малого двести фунтов, подбросил вверх, как не делал еще ни разу со дня похорон. Домработница Майлзов завизжала, схватилась за увесистую сковородку и, отчаянно жестикулируя руками, принялась его отчитывать на испанском, которым, в отличие от Шона, Мэйсон не владел.

– Что за шум? – улыбнулась Кристел, заглядывая в кухню.

– Этот безобразник снова меня хватает!

– Разве это не ты сказала, что выйдешь замуж лишь за того, кто будет носить тебя на руках? – игриво вздернул бровь Мэйсон. По дороге сюда он решил, что пора бы им всем возвращаться к нормальной жизни – так почему бы не начать это делать прямо сейчас?

– Помимо этого, у меня еще много требований к кандидату! – вздернула нос Пилар.

– Например?

Зная, как домработница Майлзов это ненавидит, Мэйсон схватил кукурузную лепешку и быстро окунул в кипящий на плите соус. Пилар беззлобно ударила его по рукам полотенцем:

– Например, он не должен бегать за каждой юбкой! И уж точно у него должно пообсохнуть молоко на губах.

– Это томатный соус, детка, – облизался Мэйсон. – Но, чтоб ты знала, твои слова разбивают мне сердце! Пожалуй, я еще не встречал такой несговорчивой женщины!

– Что за шум? – повторяя слова матери, через раздвижные двери в кухню ворвалась Кэти, но, завидев Мэйсона, споткнулась о домотканую дорожку в мексиканском стиле и, тихонько выругавшись, присела, растирая ушибленную ногу.

– Твою мать!

– Кэти! Выбирай выражения…

Светлые брови Кэти мятежно сошлись над переносицей. Она резко вскинула голову, наверняка, чтобы огрызнуться. От этого заколка, удерживающая ее волосы, соскочила, и они упали на её загорелые плечи шелковым водопадом. Мэйсона будто пнули в живот. Он мог отрицать это сколько угодно, мог бежать от себя, но… Правда состояла в том, что в момент, когда их губы с Кэти встретились, для него все навсегда изменилось.

– Привет, Кэти, – хрипло поздоровался он.

– Мэйсон… Какими судьбами?

Взгляд Мэйсона вернулся к Кристел. Они переглянулись и вновь уставились на Кэти, которая, наконец, выпрямившись, подошла к огромному холодильнику, чтобы достать из него графин холодного чая.

– С каких пор Мэйсону нужен повод, чтобы заехать к нам? – грустно улыбнулась Кристел.

– И правда. – Кэти наполнила чаем стакан и жадно его осушила. И вроде в этом не было ничего сексуального. Так ведь? А у Мэйсона встал. Да чтоб его! Разве он приехал не для того, чтобы наставить малышку-Кэти на путь истинный? Так какого хрена он сам только и думает о том, как с него сойти?!

– Пойдем, прогуляемся… пока здесь все приготовится, – скомандовал он чуть более резко, чем следовало. Кэти приподняла брови. Из всех детей Шона она одна была его точной копией. Тем еще удивительней были вдруг вспыхнувшие к ней чувства Мэя.

Кэти настороженно замерла. Перевела взгляд на мать и, как жеребенок, переступила с ноги на ногу. Брелоки на тонком платиновом браслете, украшающем ее щиколотку, негромко звякнули.

– Я только с пляжа. И ужасно замерзла.

– Давай, котенок, не упрямься. Я дам тебе свою куртку…

Мэйсон заставил себя сойти с места и, подойдя к Кэти вплотную, закинул руку на ее хрупкие плечи. Ко всему прочему, от отца она унаследовала и рост, так что была под стать такому великану, как он.

– Кажется, ты еще немного подросла, – выдал Мэйсон, чтобы лишний раз себе напомнить о том, кем ему приходится дочка лучшего друга. Кэти вскинула недоверчивый взгляд.

– Ты серьезно вообще? Мне что, снова двенадцать?

Бровь Кэти поднялась так высоко, что Мэйсон не нашел ничего лучше, кроме как сделать вид, что на время лишился слуха. Без всяких церемоний он подтолкнуть девчонку к распахнутым настежь французским окнам, наконец, получив предлог разорвать их странные полуобъятья. От дома до широкой полоски пляжа идти было всего нечего. Несмотря на не желающую сдаваться жару, ветер с океана дул довольно прохладный. Кэти поежилась, Мэйсон скинул свой бомбер и небрежно накинул на плечи девушки. Она тут же зарылась носом в воротник, наверное, не понимая, как этот жест может расценить любой половозрелый мужчина.

– Если ты о вчерашнем, то…

– Нет! – резко остановился Мэйсон, но, не выдержав её взгляда, отвел глаза. – Я думал, мы с этим мы все решили, – бросил он, поддев небольшой камушек.

– Э-э-э… Да. Конечно. Тогда что ты хотел?

– Этот календарь, Кэти…

Теперь настал черед девушки отводить взгляд.

– И что? – ощетинилась она. – Это обычная рекламная фотосессия!

– Обычная?! – тут же вспыхнул Мэйсон, хотя тысячу раз давал себе зарок не орать и научиться, наконец, обуздывать свой бешеный темперамент. – Что обычного в том, чтобы трясти сиськами перед всей Америкой?! Шон бы…

– Папа умер! Заруби это на своем носу, Мэйсон, и прекрати, чуть что, взывать к нему, словно к богу! Тебе есть, что сказать мне?! Валяй! Но от своего чертового имени!

– Да как ты не поймешь, что я хочу тебе лишь добра! Я… люблю тебя…

– Еще скажи, как свою дочь.

Мэйсон стиснул зубы и от греха подальше сунул в карманы шорт стиснутые в кулаки руки. От этого движения резинка Найков съехала, открывая взгляду Кэти узкую полоску кожи на его твердом, как барабан, животе. Мышцы сужались клином и терялись под ярко-оранжевым коттоном. И хоть Мэйсон был черным лишь на четверть, этот цвет подчеркивал смуглый оттенок его кожи, как никакой другой. Может быть, поэтому он его и носил. Мистер Хилл гордился своими корнями.

Кэти сглотнула. Мэйсон проследил за её взглядом, и когда она, наконец, нашла силы поднять лицо, в его глазах читалось то же возбуждение, что и в её. В ушах Мэя взвыла пожарная сирена.

– Кэти…

– Ты такой сноб! Вы все…

– Сноб, потому что не хочу, чтобы девочка, которую я знал ребенком, выставляла себя… выставляла себя, как последняя…