Олег Рой - Прости

• Название: Прости
• Автор: Олег Рой
• Жанр: Современная русская литература
• Год: 2022
• ISBN: 978-5-04-166970-6

Новинка одного из самых популярных российских авторов – Олега Роя. Когда-то у Олеси было все: музыка, блестящее будущее, любовь. Но в один миг жизнь закончилась, и остался лишь страх. Привычный мир Саши разрушился после того, как его дед попал в больницу. Теперь весь смысл его жизни сузился до одной цели – сделать все, чтобы любимый дед поправился, а значит, во что бы то ни стало разыскать неведомую Тосю, почему-то очень важную для деда женщину из прошлого. Судьба столкнет этих героев, тесно переплетет их пути и все повернет по-своему: превратит потери в обретения, а беспомощность сделает силой. Давая ответы на загадки прошлого и избавляя героев от их страхов, Рой изящно вплетает в повествование размышления на многие болезненные темы: предательство, вседозволенность и бесправие, домашнее насилие, выученная беспомощность жертв и безнаказанность тиранов. Нетривиальные повороты сюжета, глубоко проработанные персонажи и живой, образный язык – отличительные черты прозы Роя, которой зачитываются люди всех поколений. «Прости» – его типичный роман, оставляющий долгое послевкусие.

---

Пил, как будто работу работал. Валялся на диване, пялился в какие-то сериалы и шоу. В пьяной полудреме казалось, что Кира опять вытащила его на очередную модную постановку, опять на сцене вопят, раздеваются догола, мужики целуются с мужиками и крутят в сторону зрителя странные, но многозначительные жесты. Потом обнаруживал, что вопит телевизор (пару-тройку раз соседи приходили, чтоб звук убавил), заливал в себя очередную порцию «топлива» и оказывался «в домике».

– Ты что, так ее любил?

В первый момент пробуждения Александр тогда решил, что дед ему тоже снится. Но тот оказался вполне настоящим, сидел в старом кресле у дивана, на котором валялась бренная Александрова тушка, и смотрел молча. Вот только и спросил про «любовь».

Да еще холодно было, как на улице, – дед распахнул все окна, словно не подумав, что на дворе зима и минус. А может, как раз подумал. В вытрезвителях, говорят, тоже холодом очухивают. В вытрезвителе Александру бывать не приходилось, а на явившегося некстати деда он глядел, чуть не молясь про себя: уходи, ну уходи же, тошно мне, сейчас глотну и тогось оно все конем!

– Ты не понимаешь! – простонал он. – Я все, все потерял!

– Зажрался, – констатировал дед, имея в виду явно не алкогольное «нажрался». – Жив, фактически здоров. Пока здоров, такими темпами до цирроза рукой подать, а то почки еще отвалятся, тоже весело. Крыша над головой есть, и даже не барак, а вполне приличное жилье. Деньги? Как пришли, так и ушли, сегодня есть, завтра нет. Кира? Скажи спасибо, что сейчас сбежала, да и не ободрала до трусов, тоже, можно сказать, удача. Или у тебя любоф? – Он так и произнес, «любоф», нажав на финальное «ф», что почему-то прозвучало очень обидно.

Наверное, потому что было правдой. Саша мотнул бы головой, мол, к лешему в ангидрид такую «любоф», но голове было совсем плохо. Дед на попытки внука поднять себя с дивана глядел молча, но сквозь укоризну просвечивало пусть не сочувствие, но – понимание.

На кухне, несмотря на распахнутое окно, висел тяжелый алкогольный дух. Возле мойки громоздились два огромных пакета с пустыми бутылками. И только тут Александр осознал, что сильнее всего спиртным несет из раковины, куда дед опорожнил все стратегические запасы.

И застонал.

– Переживешь, – раздался из-за спины голос деда. – Никто не умер. И не война. С остальным разберешься.

Ну да, на висках уже серебро мелькать начинает, и не говорите, что некоторые в двадцать лет седеют! Его «двадцать» остались в дальнем далеке, а ему, значит, жизнь с нуля строить?

– Будем? – Иван успел плеснуть в бокалы очередное «по чуть-чуть». – За бог с нами и хрен с ними! – бодро сообщил он и вдруг съежился, увидев опять появившуюся в дверях комнаты Татьяну.

– У тебя-то как дела? – Александр тоже не знал, о чем говорить, и следовал вежливому протоколу.

– Кручусь. Техникой всякой занимаюсь…

Это могло означать что угодно: от управления техническим обеспечением условного «газпрома» до должности продавца-консультанта в салоне сотовой связи.

– На жизнь-то хватает? – Саше, честно говоря, было почти наплевать: по столу судя, не голодают, из окон не свищет, полы не проваливаются. Но для поддержания вежливой беседы сойдет.

– Да вроде не жалуемся… – Иван как-то замялся. – Ты прости… Сам знаешь, кризис везде. Так что пойми, сам ремень потуже затягиваю.

Бросив взгляд на не то чтоб внушительное, но заметное брюшко над упомянутым ремнем, Александр постарался не хмыкнуть. Наоборот, улыбнулся вполне по-доброму:

– Не-не, у меня все норм. Не поверишь, но доволен. Как подумаю, что пришлось бы голову ломать, как работников своих обеспечить, – ну его в пень! Сам за себя – оно спокойнее.

– И жениться еще раз не думаешь?

– Дай после Киры отдохнуть! – засмеялся Александр, впервые произнеся имя бывшей жены без малейшего трепета. Надо же, нигде ничего не кольнуло.

– Вот и правильно! – радостно подхватил Иван. – Да и поздно нам уже резвиться-то, а? Мой-то уже сам скоро за девками бегать начнет.

– Ой, – спохватился Александр. – Я ж ему… – он полез в пакет и торжественно водрузил на стол яркую коробку.

– Спасибо, – кивнул лучший друг и заорал: – Вадька! Вадим!.. Да вылези из берлоги своей!

На пороге комнаты появился щуплый нескладный парнишка. Явно стесняясь незнакомого гостя, он глядел в пол, переминаясь с ноги на ногу.

– Вот! – гордо махнул на него Иван. – Наследничек! Вадим!

– Здравствуй, Вадим! – улыбнулся Александр. – Совсем большой уже. Боюсь, не прогадал ли я с подарком, – он протянул мальчишке коробку.

– Спасибо, – вежливо кивнул тот.

– Чем увлекаешься-то? – Александр продолжал отрабатывать протокол «в гостях у старого приятеля»: положено проявлять неравнодушие к чужим детям, значит, проявим.

– Историей, – буркнул парень и почему-то покраснел.

– История большая. Каким периодом?

– Древностями. Ну когда люди среди дикой природы выживали. Ну и вообще… Знаете, был такой пират Генри Морган? Он сперва просто разбойник был, а потом губернатором его сделали, а один писатель про него книжку написал. Ну не совсем про него, но там в предисловии написано, что основным про-то-ти-пом, – он выговорил трудное слово по слогам, – был Генри Морган. «Одиссея капитана Блада» называется.

– Отличная книжка! – обрадовался вдруг Александр. – Я когда-то под одеялом читал, с фонариком, мне ее на одну ночь дали, потом дед в букинистическом мне в подарок купил. Хочешь, подарю?

– Я в библиотеке взял, – Вадим почему-то посмурнел. – У нас хорошая библиотека.

– Иди, читатель, про уроки не забудь, – Иван подтолкнул сына к выходу и, повернувшись к приятелю, покачал головой. – Помнишь нашу библиотеку? Ну, в крайнем подъезде твоего дома?

– Да так, более-менее, – кивнул Александр. Признаваться, что после школы ни разу туда не заглядывал, не хотелось, да и зачем? Машину с другой стороны ставил, так что даже мимо не ходил. И не вспоминал, что с той стороны дома библиотека.

– Он туда как на работу шастает.

– Может, влюбился? Помнишь, Юрка в новую географичку втрескался? А твой в библиотекаршу.

– Лишь бы не в Эльвиру Валерьевну! – гулко захохотал лучший друг, на миг превратившись из огрузневшего мужика средних лет в того мальчишку, с которым Александр кидал водяные бомбочки с верхнего этажа и… ох, чего они только тогда не творили.

И Эльвиру Валерьевну вспомнил вдруг. Она возвышалась за своей стойкой, как танкист из люка. И не просто танкист, а танковый генерал! Ее боялись самые отпетые, Александру даже, уже после школы, кошмары снились: забыл сдать книги, Эльвира Валерьевна требует, а он их найти не может. Ужас!

Часы тоже показывали какой-то ужас. Как он не заметил? Впрочем, раз они коньяк усидеть успели, значит, впрямь времени изрядно прошло.

– Засиделся я, – улыбнулся он. – Пора.

– Ты заходи еще, – Иван, подмигнув и опять превратившись на миг в Джонни, нырнул к нижнему отделению шкафа, выудил оттуда плоскую «фляжку», торопливо разлил. – Давай на ход ноги, пока… – он опасливо обернулся, но Татьяны в дверях не было.

Бедный Джонни, сочувственно качал головой Александр, спускаясь по лестнице, отыскивая в темноте отпирающую подъездную дверь кнопку, останавливаясь на крыльце. Бедный Джонни. И вроде все ж у мужика хорошо. А он фанфурики от жены ныкает. И не потому что алкоголик, а потому что она ему на плешь капает: ты что, алкоголиком стать хочешь? Хорошо, что Кира сбежала, а то так же капала бы. Кстати, плешь-то у Ваньки уже имеется. Вот Александру с генетикой повезло, шевелюра как в молодости. А то, что седина на висках мелькает – сколько ее там? С его мастью и незаметно. Да и было бы заметно – подумаешь! Типа снежком присыпало.

Надоело уже, к слову: вечером снег, красиво даже, а поутру – слякотная слякоть. Может, этот, сегодняшний, уже останется?

Глава 4

Может, этот снег уже останется? Не умрет? Даже когда весь ноябрь черный и слякотный, не так тяжело. А если посыплет, укроет, обнадежит – и назавтра опять темнота и грязь? Так еще хуже. Может, этот уже удержится? Так красиво… Как в «Зиме» Вивальди. Стоишь, а сверху белые хлопья сыплются. А тебе совсем, совсем не холодно!

Пять лет назад

Телевизионщики – наверняка приглашенные владельцем автосалона – не опускали камер. Для рекламного ролика (и тем паче для новостей) и пяти минут довольно, но какой оператор откажется от красивой картинки? Мало ли где и когда пригодится. Олеся наблюдала из-под полуопущенных ресниц – со стороны, должно быть, это казалось полным погружением в музыку. Хотя «Зиму» из «Времен года» Вивальди она сыграла бы даже во сне. Пальцы сами бегут, захочешь – не собьешься. Как говаривала знакомая девочка с филфака: корову с мягким знаком написать – да я столько не выпью!

Не нужно думать ни о чем – ни об аппликатуре, ни об акцентах, все настолько выучено, прожито, пережито (да и пьеса-то, как ни крути, несложная), что именно задумаешься – собьешься. Как сороконожка с ее «какая нога следующая». Автоматизм – вовсе не помеха вдохновению. Когда можно уже не думать, а лишь чувствовать, лишь плыть и лететь по этим волнам. Музыка возникает словно бы сама собой. Смычок летает – и словно повинуясь его взмахам, с высоких перекрытий, кружась, падает «снег» (совсем как настоящий). И легкие белые их платья (Карина придумала), расшитые серебром и совсем чуть-чуть жемчугом, тоже летят, взвиваются (не так высоко, как на знаменитом фото Мэрилин Монро, у них-то платья в пол, но так даже красивее), словно кружатся две девушки вместе со снегом. Это владелец салона (как же его зовут-то? договаривается всегда Карина, а у Олеси череда заказчиков сливается в одну сплошную массу) предложил поставить сбоку от скрипачек тепловую пушку, все-таки в заставленном сверкающими машинами гигантском «ангаре» было не то чтобы холодно, но и не жарко, а платья тонюсенькие. Получилось не только практично, но и красиво. Для открытия «предрождественской» распродажи – самое то. И нужды нет, что до Рождества еще далековато. Бизнес – дело такое, кто первый встал, того и тапки, вот владелец и подсуетился. Очень красиво получилось: спящие покуда железные «звери» (стоимостью в годовой бюджет какого-нибудь Люксембурга), сияющие разноцветным лаком, вьющийся над ними снег – и две тоненькие девушки: беленькая и темненькая, но прически одинаковые, и диадемы над нежными высокими лбами – тоже.