Юлия Резник - Всё сложно

• Название: Всё сложно
• Автор: Юлия Резник
• Жанр: Любовный роман

– Нет… Нет. Какого черта ты делаешь? – На что это похоже? Мое сердце колотится так сильно, что заглушает звук воды, текущей из крана. Пар оседает в легких, наполняет их тяжестью. – Олег, ты спятил? – мой голос дрожит. – Нет. Но, кажется, до этого недалеко. Два года без… Он не договаривает, бьет кулаком в стену. И судорожно всхлипывает, уткнувшись лбом мне в плечо. – Она моя дочь! – Вот и помоги ей. – От его шумного, срывающегося от эмоций дыхания у меня шевелятся волосы. А ещё от осознания того, к чему он меня подталкивает. – Лучше ты, чем какая-нибудь незнакомка, правда? – Нет! – отрезаю я жестко. – Да. Саша, да… В глубине души ты это понимаешь.

---

Много раз, после нашего развода, я задавалась вопросом, как так вышло, что я, воспитанная в достаточно строгих традициях девочка, так быстро под него легла. В конце концов, я пришла к выводу, что к этому меня подтолкнул страх. Уже тогда я понимала – Боре не составит труда найти кого-нибудь посговорчивее, если я сама не стану такой. Честно, я вообще не уверена, что мы бы оставались вместе, если бы я практически сразу же не залетела.

Интересно, теперь он хоть когда-нибудь танцует? Под Bon Jovi. Или кого-то еще…

– Мам…

– М-м-м? – осоловело моргаю, возвращаясь в реальность.

– Я говорю, мы, наверное, пойдем. У Олега завтра важное совещание, к которому ему нужно подготовиться.

– Да, конечно. Когда вас с вещами ждать? – вымученно улыбаюсь.

– С какими еще вещами? – вступает в разговор Борис.

– Ой, я тебе не сказала, да? Мы у мамы пока поживем. Так удобнее выстраивать логистику.

– И как вы здесь все разместитесь?

Почему-то вопрос бывшего меня злит. Да, до развода мы жили в огромном особняке за городом. И, может, моя нынешняя квартира не сравнится с ним, но… Я купила ее сама, на собственные деньги. Не взяв с этого урода ни копейки отступных! И если его что-то не устраивает в моей жилплощади, то лучше бы ему держать свое мнение при себе.

– Я освобожу им свою спальню, а сама переберусь в кабинет.

– Мам, мы не хотели выживать тебя из твоей спальни!

– Это временно. К тому же, в противном случае, вам действительно будет негде расположиться.

– Мы могли бы спать в гостиной. – Котька с сомнением пялится на виднеющийся в дверном проеме диван.

– Она проходная. Не чуди. Все нормально.

– Правда?

– Ну, конечно. В кабинете у меня хороший диван. Там даже матрас какой-то ортопедический.

– Тогда мы завтра и переберемся.

– Отлично. Я как раз свободна весь день.

– А как же твои фитнес-клуб и йога?

– Ничего со мной не случится, если я разок пропущу занятие.

– Это точно! – Котька завистливо вздыхает. – Фигура у тебя – отпад. Подтвердите!

Я не знаю, от кого она ждет подтверждений, от отца или мужа, но, черт его дери, все равно краснею.

– Я много приседаю. И, кстати, давно зову тебя ко мне присоединиться.

– Я и спорт – понятия несовместимые, – морщит Котька нос, – хотя, если я еще хоть немного поправлюсь, может, и придется.

– Ты красавица! – горячо возмущаюсь я.

– Угу, – мямлит Котька и следом, будто кое-что вспомнив, щелкает пальцами. – Извините, нам с мамой нужно посекретничать. – А потом хватает меня, как в детстве, за руку и тянет за собой. Останавливаемся мы лишь в самом конце коридора.

– Что такое? – удивляюсь я.

– Ты уже слышала?!

– Что?

– Папа бросил эту малолетнюю шлюху.

– Котя!

– Ой, мам, перестань! Мне уже двадцать лет.

– Это не дает тебе право так отзываться о… эм… избранницах отца.

– Ты серьезно?! Избранницах? Мам, камон! Я слышала, как ты ее называла в разговорах с подругами.

– Это другое! – душно краснею я.

– Ай, ладно. Неважно. Я вообще ведь о другом. Может, тебе стоит поговорить с ним? Ну, знаешь, поддержать. Сходить куда-нибудь, вспомнить молодость…

– Мне тридцать восемь, Котька. Молодость у меня в самом разгаре.

– Ты поняла, о чем я!

– Не совсем. Хочешь, чтобы мы с твоим отцом помирились?

– Почему нет? Ты одна. Он один… – Котька с намеком шевелит бровями. – Я подслушала, как он говорил дяде Косте, что развод с тобой был большой ошибкой. А дядя Костя ему знаешь что на это ответил? Что упустить такую горячую бабу мог только дурак. Так и сказал! И я с ним согласна. Ты у меня, мамуль, вообще огонь.

Комплимент Котьки заставляет меня вымученно улыбнуться. Я отвожу глаза в сторону и натыкаюсь на безэмоциональный взгляд зятя. Интересно, как много успел он услышать? Обсуждали ли они с Котькой наше потенциальное воссоединение с Борисом? Наверняка… Господи, как же неловко!

– Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет, – бормочу я, чтобы не разбивать Котькины мечты так уж сразу. Если ее греет мысль о нашем воссоединении с Борисом, если она приносит ей радость – пусть. Моей девочке сейчас, как никогда, нужны положительные эмоции.

– Мам, ну ты чего? Мы сейчас уйдем. Вы останетесь одни… Когда такое было в последний раз? До моего рождения? – брови Котьки исполняют причудливый танец. Тут и намек, и сарказм, и вызов.

– Кать, думаю, Александра Ивановна все поняла. Я правда спешу.

– Ой, прости! – Котька суетливо одевается, и совсем скоро за нею с мужем закрывается дверь. Мы остаемся в квартире вдвоем с Победным. И впрямь впервые за долгое-долгое время. Спрашивается, какого черта он решил задержаться? У меня, может, последний свободный вечер. Который я смогу провести в одиночестве. А тут он. И дождь. И чертовы воспоминания.

В действительность меня возвращает звон посуды. Это еще что? Иду на звук. Победный достал из моего! холодильника жаровню и теперь выкладывает на тарелку голубцы. В нем всегда просыпается аппетит, когда он нервничает. Аппетит к еде. Или к сексу. Стоит об этом подумать, и у меня начинает сладко сжиматься низ живота. Это рефлекс. Чертов рефлекс. Не более.

– Приятного аппетита! – рявкаю я, с грохотом закрывая жаровню крышкой.

– Ой, мне стоило спросить, да?

– Да. Какого черта ты хозяйничаешь в моем доме?

– Ты что, никак меня не простишь?

– А ты только сейчас решил это обсудить? Неужели появилась какая-то причина?

Аппетит Победного не может испортить даже скандал. Он демонстративно ставит тарелку в мою! микроволновку и, отвернувшись к ней, замечает:

– Значит, ты в курсе новостей? Ленка донесла?

– Уже поздно. Ешь и уходи. Не стоит давать детям повод…

– Повод для чего?

– Повод думать, что мы можем помириться.

Микроволновка дзынькает. Победный вынимает тарелку и ставит на стол. Ненавидя себя, я достаю из холодильника сметану – голубцы он любит есть так. И подаю приборы.

– Я разговаривал с Мироном по поводу учебы в Англии.

Замираю с занесенной над чайником рукой. Мы много раз это обсуждали. И, может, я в самом деле какая-то несовременная, но мне сложно представить, как можно отпустить от себя десятилетнего сына в чужую страну, пусть даже для получения образования. Наливаю в чайник воды и щелкаю кнопкой:

– Ты знаешь, как я к этому отношусь. Мое мнение не поменялось.

– Если Котьке придется туго, это может стать лучшим выходом.

Я понимаю, на что он намекает. И почти ненавижу его за это. За то, что он допускает саму мысль о таком.

– Мы сделаем все, чтобы этого не случилось.

– Да. Но не факт, что нам это удастся.

– Даже слышать ничего не хочу.

– Черт его дери! Я не господь бог! Все, что я хочу – иметь план. План на случай, если что-то пойдет не так.

Знаете, что я поняла, дожив до тридцати восьми лет? Что все наши планы на жизнь – полная херня. Создание видимости контроля там, где от нас на самом деле ничего не зависит. Просто потому, что осознавать последнее – все равно, что смотреть в глаза бездне.

– Вот если что-то пойдет не так, тогда и будем решать.

– Даже не спросишь, что на этот счет думает Мир?

– О, уверена, ты сумеешь ему внушить, что думать…

– Я не давил на него! Он сам загорелся этой идеей. Подумай, Саш. Впереди лето, и время на это есть.

– Мое решение не изменится.

– Так и будешь держать парня у своей юбки?

– Ты забываешься, Победный.

Моему голосу недостает силы. Я чертовски устала, от выпитого с Ленкой начинает болеть голова. Хочется вымыться, выпить таблетку и забыться хотя бы до утра.

– Я говорю правду. И ты это прекрасно знаешь.

– Что я знаю?

– То, что ты банально боишься остаться одна. Совсем одна, да, Саша? Именно поэтому ты никуда Мира и не пускаешь.

Он бьет по больному ногами. Я опускаю голову, делая вид, что хочу добавить сахар в свой чай. Хотя Борис прекрасно знает, что я его не употребляю уже лет восемь. Я сейчас могу дать слабину. Сказать что-то вроде «Поел? Тогда убирайся!», а вместо этого я демонстративно сексуально облизываю ложку и, округлив глаза, невинно интересуюсь:

– А с чего ты взял, что я одна, Борь?

Темные глаза Победного превращаются в две маленьких щелочки, через которые на меня глядит тьма…

– Хочешь сказать, что у тебя кто-то появился?

– То, что я не выпячиваю на каждом углу свою личную жизнь, еще не означает, что у меня ее нет, – ухожу от прямого ответа. – Меня пока миновал кризис среднего возраста, знаешь ли. Нет необходимости доказывать всем и каждому, что я еще о-го-го, при помощи малолетки рядом.

– Думаешь, мне хотелось что-то доказать?

– Я вообще о тебе не думаю.

Кажется, уже сказано все. И сделано. Он доел. Мы обменялись уколами. Словом, выполнили обязательную программу. Теперь можно и уходить. Но почему-то он не торопится. Смотрит на меня злющими глазами. И как будто чего-то ждет.

– У тебя правда кто-то есть?

– Ну, это же просто смешно, Борь, – я действительно вполне искренне смеюсь. Все-таки мужики – это нечто. Ну, еще бы. Так-то он у меня первым и единственным в общем зачете числился. И, вероятно, ему это как-то льстило.