Джон Маррс - Последняя жертва

• Название: Последняя жертва
• Автор: Джон Маррс
• Жанр: Зарубежные детективы
• ISBN: 978-5-04-175310-8

ОТ АВТОРА БЕСТСЕЛЛЕРА «THE ONE. ЕДИНСТВЕННЫЙ», ЛАУРЕАТА ПРЕМИИ INTERNATIONAL THRILLER WRITERS AWARD 2021. В моем мире не бывает совпадений. Только тщательно выстроенные сценарии… Одну жертву убийца парализовал прямо на переполненной платформе метро в час пик – и сбросил под поезд. Вторую утопил в алкоголе. И это только начало. Каждое убийство экзотично и не повторяет другие. Кажется, между ними нет связи. Но она есть… Для детектива Бекки Винсент это расследование может стать скачком в карьере. Требуется «самая малость»: найти нужное лицо среди моря лиц на камерах подземки. Бекка обращается к Джо Расселу из полуофициального отдела лондонской полиции, сотрудники которого известны как супер-распознаватели. Их феноменальная память содержит огромную базу лиц разных людей, позволяет проводить распознавание эффективнее компьютера и выстраивать недоступные обычному человеку цепочки ассоциаций. Рассел включает свои уникальные способности на полную. Но время не на их стороне. Убийца вычеркивает из своего списка всё новые и новые имена, действуя по лишь одному ему ведомой логике. Как найти связь между жертвами, пока он не добрался до последней из них? Атмосферный триллер о серийном убийце с оригинальным нарушением законов жанра от звезды психологического саспенса. «Живая и напряженная книга. Неудивительно, что Маррс столь популярен – с такими-то органичными персонажами, замечательными идеями и блестящим повествовательным даром». – Sunday Express «Грандиозный, пронзительный триллер». – The Sun «Одна из тех книг, которые побуждают пренебречь домашними и рабочими обязанностями, отложить прием пищи и сон». – The Irresponsible Reader «Маррс поистине блестящ в лихих поворотах сюжета и адреналиновой гонке повествования». – Питер Джеймс «Шок на каждой следующей странице». – Wall Street Journal

---

Глава 11

Почти всю ночь сон бежал от Бекки. Как бы она ни пыталась уснуть, образ Никки Пенна не давал ей этого сделать.

Всякий раз когда она погружалась в дрему, ей снилось, что Пенн нависает над ее кроватью, брызжа слюной и рыча, словно бешеный зверь. Духота в комнате, которую не в силах был развеять легкий ветерок, влетающий в открытые окна, тоже мешала заснуть. В конце концов, разозлившись на себя, Бекка сдалась и лежала с открытыми глазами, глядя в потолок.

Она спросила себя, почему позволила Пенну проникнуть в ее подсознание. Не то чтобы он был чем-то уникальным – за годы жизни Бекка много раз сталкивалась с такими, как он. Но при виде синяков на лице его девушки она вспомнила, почему так ненавидит подобных мужчин. Будучи сломаны, они не в состоянии достичь равновесия, пока не сломают тех, кто пытается вернуть им целостность.

В начале третьего Бекка откинула тонкое одеяло, которым укрывалась, открыла гардероб и достала коробку из-под обуви, спрятанную в дальнем его уголке под старым полотенцем. В коробке лежал бурый конверт из тонкого картона. Бекка включила прикроватную лампу и начала рассматривать – одну за другой – фотографии, сделанные почти семь лет назад.

Если б она не знала, кто изображен на этих фотографиях, определить пол жертвы по внешнему виду было бы трудно. Это была женщина, настолько сильно избитая, что жизнь в ней едва теплилась. Голова распухла в полтора раза по сравнению с обычным размером, а волосы на левой стороне были сбриты во время операции по откачиванию жидкости из мозга. Лицо ее походило на гобелен из черно-синих кровоподтеков, темных швов и красных порезов. Воспаленные веки были крепко сомкнуты, а ко рту вела белая трубка, позволяющая ей дышать. Бекка до сих пор невероятно отчетливо помнила звук, который издавала кислородная маска, и неустанное «бип-бип-бип» прибора, следящего за деятельностью сердца. Все они провели много дней в отделении интенсивной терапии, молясь о чуде, которое так и не произошло.

Когда-то Бекка надеялась, что ей никогда не придется делать подобные снимки, но в этом присутствовала некая неизбежность. В глубине души она уже тогда знала, что когда-нибудь это случится. Время от времени, когда начинала сомневаться в выборе профессии, она рассматривала эти снимки, и к ней возвращалась твердость духа.

Неожиданно из открытой двери спальни у нее за спиной раздался голос, заставивший Бекку вздрогнуть. Она быстро сунула фотографии обратно в конверт и спрятала под кровать, подальше от глаз.

– Мамочка, я не могу заснуть, – начала Мэйси.

– А почему не можешь, солнышко? – спросила Бекка, когда дочь забралась на кровать. Бекка присоединилась к ней, и Мэйси свернулась в клубок, положив голову на живот матери.

– Мне приснился плохой сон – про большую собаку, – сказала она. – Она хотела меня укусить, и я испугалась.

– Не волнуйся, я не позволю никакой большой собаке обидеть тебя, – успокаивающе ответила Бекка. – Я никогда не позволю, чтобы с моей малышкой случилось что-нибудь плохое.

Бекке было ненавистно то, что ей приходится лгать Мэйси. На работе она слишком часто видела, как с хорошими людьми случаются плохие вещи. И обещать шестилетней девочке защиту от этого жестокого мира значило выдавать желаемое за действительное. Но она все равно сделала это.

Мэйси почти сразу успокоилась и замурлыкала, когда Бекка стала гладить ее по голове. Постепенно ее дыхание сделалось тихим и ровным – девочка погрузилась в сон. У нее были каштановые вьющиеся волосы и привычка совать в рот большой палец, и она была ужасно рада, когда Бекка вчера вечером вернулась домой с работы.

Хелен, мать Бекки, несколько раз писала ей, спрашивая, в каком часу она придет. Но та не хотела называть точное время или бросать расследование. Она была слишком сосредоточена на своем участии в следствии по делу об убийстве и знала, что старший суперинтендант Уэбстер внимательно за ней наблюдает. Одно неверное движение – и ее отстранят от дела.

К вечеру, когда родительский долг все же взял верх, Бекка оставила Джо за своим столом – изучать видеозаписи, чтобы посмотреть, откуда и куда направлялись оставшиеся два свидетеля, – и вернулась к своей семье. Ей было нелегко переключаться из режима детектива в режим мамы. Она хотела бы позволить себе маленький переходный период – принять ванну с пеной и выпить стакан красного вина, но в дверях ее встретила дочь, которая отказывалась ложиться спать, пока перед сном ей не прочитают три сказки.

Почти весь остаток ночи Бекка дремала, не в силах погрузиться в настоящий глубокий сон. В конечном итоге она сдалась и решила начать день пораньше. Сделала и упаковала обед, который Мэйси должна будет взять в школу, загрузила грязное белье в стиральную машинку, а немытую посуду – в посудомойку. Раздвигая шторы, Бекка надеялась увидеть затянутое облаками небо, сулящее облегчение от жары. Но над лондонским горизонтом вновь поднималось яркое солнце.

Бекка прищурилась, глядя на силуэт, видневшийся в конце улицы. Издали было похоже, что это мужчина, который стоял, прислонившись к перилам и глядя в ту сторону, где находился дом Бекки. Однако с такого расстояния рассмотреть его лицо было невозможно. Почему-то его присутствие обеспокоило Бекку, хотя она не могла сказать точно почему.

– С каких это пор ты стала такой хозяйственной? – спросила ее мать.

– Я не могла уснуть, – ответила Бекка, повернув к ней голову.

– Что ж, если это дает такой результат, будем надеяться, что у тебя почаще будет бессонница. – Хелен запахнула халат, вошла в кухню и включила чайник. Бекка снова посмотрела в дальний конец улицы, но там уже никого не было.

Глава 12

Он широко открыл рот и потянулся, зевая. Зевок был настолько огромным, что закружилась голова. Возможно, виной тому был и кокаин, недавно занюханный с поверхности грязного туалетного бачка, – он не мог точно сказать. Но ему отчаянно нужно было взбодриться.

Сидя за столиком в кафе, где ложки и тарелки были вымыты небрежно, он смотрел через витрину на здание в георгианском стиле[17], выстроенное из грубо обработанного камня, и на автостоянку напротив. Позади него группа строительных рабочих во флуоресцентных желтых жилетах и тупоносых башмаках буйно ржала над подробным рассказом своего товарища о том, что с ним проделывала проститутка в амстердамском квартале красных фонарей во время недавней поездки на выходные. Судя по рассказу строителя, это было лучше, чем все, на что способна его будущая жена. Она воздерживалась от близости с тех пор, как несколько месяцев назад родилась их дочь.

Слушая это хвастовство, он чувствовал, как закипает кровь. Хотелось схватить длинный алюминиевый уровень, лежащий на полу у ног рабочего, и приложить того по голове. Он ненавидел неблагодарность, как и тех, кто не понимал, насколько им повезло, что у них есть любящие их люди.

Он отпил глоток чая с молоком и продолжил смотреть наружу, гадая, сколько еще придется ждать, прежде чем в поле зрения появится третье имя из его списка.

Однако что-то в похвальбе строителя задело его сознание, и перед внутренним взором внезапно встал образ Зои, его девушки. Он понимал, что ведет себя так же бесчестно, как этот рабочий, позволяя ей думать, будто между ними действительно существуют искренние отношения. Однако все было сложно: начавшись как одно, это развилось в нечто совершенно другое. И Зои понятия не имела, что у их отношений есть срок годности – и дата окончания уже близится.

За свои тридцать восемь лет он редко в кого-либо влюблялся, и предметы его влюбленности обычно практически не замечали его. В школьные годы чувства приходили и уходили, но никогда не были взаимными. Для соучеников он был словно окрашен в бежевый – скучный, невыразительный цвет, которому никто не уделяет внимания. Он не вызывал ни у кого ни симпатии, ни неприязни, ни любви, ни ненависти, ни интереса, ни презрения. Он просто… был.

Когда он стал подростком, его перестали замечать даже дома. К тому времени мать полностью посвятила все свое время выпивке и постоянно была слишком пьяна, чтобы колотить, пинать или хотя бы ругать его. Он расценивал ее побои как своего рода извращенную привязанность, и когда лишился даже этого, у него не осталось ничего.

Когда он думал о своем будущем под одной крышей с ней, видел лишь, что вся его жизнь пройдет в отравленной атмосфере с постоянно повторяющимися событиями; жизнь, полную упущенных возможностей. Он желал получить больше. Лучшим способом было сдать все экзамены на высший балл, покинуть Лондон и начать жить заново в кампусе какого-нибудь университета. Но высшее образование было дорого, и, к несчастью, в первый же год его учебы правительство повысило плату. От семьи он не мог ожидать финансовой поддержки. Любые государственные пособия попадали прямиком из кошелька его матери в кассу местной пивнушки или винного магазина.