Котаро Исака - Кузнечик

• Название: Кузнечик
• Автор: Котаро Исака
• Жанр: Триллер
• ISBN: 978-5-04-178188-0

ПРЕДЫСТОРИЯ ЭКШЕН-ТРИЛЛЕРА В СТИЛЕ ТАРАНТИНО «ПОЕЗД УБИЙЦ». НАЦИОНАЛЬНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР ЯПОНИИ. В чудовищном человейнике Токио, занятые каждый своим делом, как кузнечики мечутся по городу четыре почти не связанных между собой человека. Но скоро их связь станет столь очевидной, что разорвать ее сможет только смерть… Судзуки – бывший школьный учитель, одержимый жаждой мести за убийство жены. С этой целью он проник в мир якудза. Но что может человек, не способный раздавить даже букашку? Хиёко – помощница главаря якудза. Хитрая бестия подыскивает для Судзуки такое задание, которое определит: либо он с ними, либо он труп. Цикада – наемный убийца без нервов и морали. Именно ему поручают самые грязные преступления. Гораздо выше людей этот психопат ценит… устриц, живущих у него в аквариуме. Кит – специалист экстра-класса, вынуждающий людей кончать жизнь самоубийством. Или он шизофреник, или и вправду способен видеть призраков своих жертв и разговаривать с ними. А пока… сын главаря якудза погибает под колесами машины, куда его толкнул легендарный наемник по кличке Толкатель. И этот Толкатель по разным причинам становится крайне нужен всем четверым. И тогда они начинают неумолимо двигаться навстречу друг другу и своей судьбе…

---

– Кадзи всегда поручает тебе подобную работу?

– Впервые.

Это чистая правда. Другой член парламента, знакомый с Китом, порекомендовал его, и Кадзи вышел с ним на контакт три дня назад.

– Он не показался мне особенно приятным человеком, но работа есть работа. Я взялся за нее.

– Если бы мы во всем спокойно разобрались, я уверен, мы решили бы этот вопрос, это не такая уж серьезная проблема. – В голосе мужчины появляются нотки отчаяния, он говорит быстро, его глаза краснеют. – Этот… этот Кадзи, он просто запаниковал и закатил истерику на ровном месте, хотя все еще можно было исправить.

– Ты сам нанялся секретарем к подобному человеку, так что единственный, кого ты можешь упрекнуть, – это ты сам.

Мужчина начинает задыхаться, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

– Но это бессмысленно! – восклицает он – и тотчас пугается того, что повысил голос.

– Преследования ослабнут, – коротко поясняет Кит.

– Что?

– Когда кто-то совершает самоубийство и берет на себя вину, так и происходит.

– Даже если все понимают, что это ничего не значит? – На лице мужчины написано отчаяние человека, только что узнавшего, что его предали.

– Я занимаюсь этим уже пятнадцать лет.

– Заставляешь людей убивать себя?

– Если б не было результатов, я остался бы без работы. – Кит присаживается на кровать. Его рост сто девяносто сантиметров, весит он около девяноста килограммов, – кровать прогибается под ним, раздается скрип пружин. Он достает из внутреннего кармана своего темно-серого пиджака, застегивающегося на три пуговицы, книгу в мягкой обложке. И, не обращая внимания на умоляющий взгляд мужчины, принимается читать.

– Что… что это за книга? – спрашивает мужчина. Должно быть, ему не столько интересна сама книга, сколько он просто боится быть оставлен наедине со своими мыслями.

Не произнося ни слова, Кит приподнимает книгу так, чтобы мужчина мог прочесть название. Обложка книги изрядно потрепана.

– О, я тоже ее читал, когда был подростком. – Глаза мужчины загораются, словно он сделал важное открытие – общий интерес, благодаря которому они могут найти общий язык. «Мы не такие уж разные, давай пожмем друг другу руку». – Это классика. Нет ничего лучше классики, верно?

– Из всех романов на свете этот – единственный, что я читал.

Мужчина в удивлении приоткрывает рот.

– Это не преувеличение, не бахвальство и не самоуничижение, – Кит находит объяснения обременительными, но он уже в них пустился. – Просто я никогда не читал ничего, кроме этого.

– Ты много раз ее читал?

– Когда мой экземпляр слишком изнашивается, чтобы его перечитывать, я покупаю новый. Это уже пятый по счету.

– В таком случае, наверное, ты уже выучил весь текст наизусть, – мужчина старается изо всех сил придать своему лицу жизнерадостное выражение. – Кстати, если в названии этой книги на японском слоги переставить местами, то получится «Слюни и мед», ты знал об этом? «Преступление и наказание» – это «Цуми то бацу», а если иначе прочесть, получится «Цуба то мицу», понимаешь… это должно быть смешно… – Его пронзительный от волнения голос дрожит, как тростник на ветру; в нем отчетливо сквозит отчаяние, как будто эта дурацкая шутка – самая важная вещь на свете, которую он должен был рассказать.

Кит медленно поднимает глаза от текста и смотрит на написанное иероглифами заглавие книги:

– В самом деле.

Неожиданно память возвращает его в прошлое. Лет десять назад он думал, что человек, который тоже любит эту книгу, мог бы стать его другом. Это было ошибкой, плачевной ошибкой. Так что больше он на это не купится. Есть бесчисленное множество людей, читавших одну и ту же книгу. Это не делает ни одного из них родственной тебе душой. Но тогда он этого еще не понимал.

На виске мужчины дергается жилка.

– Я действительно должен совершить самоубийство? Ты, должно быть, думаешь, что я просто жалок…

– Нет. Все так себя ведут.

– Пожалуйста, объясни мне, как самоубийство секретаря политика что-то изменит.

– Когда кто-то совершает самоубийство, это все усложняет. Вот как это работает.

Личный секретарь, утверждающий, что вся ответственность лежит на нем одном, – ложь столь очевидная, что даже школьник не попытался бы ею воспользоваться. Но когда секретарь вешается, градус критики и нападок на политика снижается. Это все равно как в случае, когда вокруг огромной корпорации поднимается шум по поводу загрязнения окружающей среды, и тут вдруг ее исполнительный директор бросается с небоскреба. Кто-то может заявить, что самоубийство – это малодушие, всего лишь трусливый шаг, чтобы избежать ответственности и замять последствия, однако большинство сходится на том, что можно забыть всю историю, и толки стихают.

– Когда кто-то приносит себя в жертву, даже если факты не сходятся, вести расследование становится труднее, – заключает Кит.

Мужчина стонет и закрывает ладонями лицо, затем медленно ложится головой на стол. Все так делают. Кит сидит на кровати, читая книгу и терпеливо ожидая, пока мужчина перестанет плакать. Когда всхлипывания и дрожь прекратятся, он хорошо себе представляет, какими будут его следующие слова.

Конечно, именно это он и говорит.

– Пусть мне придется умереть, но моей семье ничего не угрожает, верно?

Это знак того, что подготовительные мероприятия закончены. Теперь неизбежный ход событий набирает скорость, подобно вагонетке, катящейся под гору. Словно поторапливая Кита продолжать работу, за окном мигают красным вывески на зданиях.

– Тебе не стоит об этом беспокоиться. – Он кладет закладку на нужную страницу и поднимается с кровати. Подходит к мужчине. Постукивает пальцем по стопке почтовой бумаги. – Напиши предсмертную записку. Скажи в ней все, что считаешь нужным.

Мужчина смотрит на Кита как десятилетний ребенок, пытающийся угадать настроение своего родителя, ища у него защиты. «Убей себя. Если ты это сделаешь, мы гарантируем, что твоя семья будет в безопасности». В этих словах содержится и смутная угроза: «Если ты не сделаешь этого, твоя семья будет в опасности».

– Бывают ли люди, которые отказываются? – спрашивает мужчина.

– Бывают.

– Что с ними обычно происходит?

– Они погибают вместе со своими семьями в пожарах, возникших по неустановленным причинам.

Проблеск надежды в глазах мужчины угасает.

– Или пьяный водитель грузовика врезается в машину, в которой едет вся семья, и все до одного погибают в аварии. Или байкеры похищают единственную дочь человека и насилуют ее всей бандой. – Кит монотонно перечисляет примеры, словно распевая буддийскую молитву. Это все истории, которые он слышал, и он не знает наверняка, правда ли это. Но в его мире они кажутся более чем вероятными.

Мужчина медлит, его губы дрожат.

– Но если я сделаю все в точности как ты говоришь, моя семья будет в безопасности?

Кит кивает, хотя в действительности он никогда не пробовал удостовериться, всё ли в порядке с членами семей его жертв, и это его не волнует. Но он может предположить, что, скорее всего, все работает именно так. Политики и богачи не любят брать на себя неоправданные долги, даже если это долги перед мертвыми.

Плечи мужчины бессильно опускаются, словно становясь склонами холма, с которых соскальзывают все его надежды. Он берет ручку и лист бумаги из стопки.

Заставлять их писать предсмертные записки – тоже часть его работы. Некоторые пишут семьям, другие адресуют последние слова политикам или своим начальникам. Кит разрешает им писать все, что заблагорассудится, затем проверяет написанное, когда все готово. Все, что может вызвать проблемы, выбрасывает.

Он снова садится на кровать и возвращается к книге. Все, что нужно, – это открыть ее на нужной странице и прочесть одну-две строчки, чтобы вновь погрузиться в мир романа. Там он ощущает себя гораздо привычнее и комфортнее, чем в реальном мире.

Мужчина пишет в течение примерно тридцати минут. Несколько раз за это время он разрывает лист в клочья и сминает их в шарик. Но ни разу не впадает в ярость и не ударяет кулаком по столу. Закончив, поворачивается на стуле, чтобы взглянуть на Кита.

Дыхание Кита тихое-тихое, и он так беззвучно перелистывает страницы, – мужчина, быть может, решил, что он ушел из комнаты.

– Извини, но бывает ли так, что человеку трудно написать записку из-за того, что у него дрожат руки?

– Где-то около трети людей испытывают подобные проблемы, – Кит выныривает из мира своей книги.

– Что ж, значит, я неплохо справляюсь?..

– Да, это так, – он перелистывает страницу.

На этом этапе для них типично интересоваться насчет того, достойно ли они держатся. Несмотря на то что они смотрят в лицо собственной смерти, им все равно хочется удостовериться в том, что они превосходят других людей.

Кит помещает между страниц закладку и мягко закрывает книгу, затем убирает ее обратно в карман. Поднимается и объясняет мужчине дальнейший порядок действий: тот должен будет перенести стул, встать на него и накинуть петлю себе на шею. Кит уверяет его, что все будет кончено быстро.