Даниэль Шпек - Улица Яффо

• Название: Улица Яффо
• Автор: Даниэль Шпек
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2022
• ISBN: 978-5-86471-920-6

Третий роман автора больших бестселлеров «Bella Германия» и «Piccolа Сицилия». «Улица Яффо» продолжает историю, которая началась в романе «Piccolа Сицилия». 1948 год. Маленькая Жоэль обретает новый дом на улице Яффо в портовом городе Хайфа. В это же время для палестинки Амаль апельсиновые рощи ее отца в пригороде Яффы стали лишь воспоминанием о потерянной родине. Обе девочки понятия не имеют о секрете, что не только связывает их, но и определит судьбу каждой. Их пути сойдутся в одном человеке, который сыграет определяющую роль в жизни обеих – бывшем немецком солдате Морице, который отказался от войны, своей страны, от семьи в Германии, от своего имени, от самого себя. И всю жизнь Мориц, ставший Морисом, проведет в поисках одного человека – себя настоящего. Его немецкая семья, его еврейская семья, его арабская семья – с какой из них он истинный, где главная его привязанность и есть ли у него вообще корни. Три семьи, три поколения, три культуры – и одна общая драматичная судьба. Даниэль Шпек снова предлагает погрузиться в удивительную жизнь Средиземноморья, но полифоничность и панорамность в его новом романе стали еще шире, а драматизм истории Морица-Мориса и его близких не может оставить равнодушным никого.

---

И, не дожидаясь ответа, направилась к дому. Она с самого начала держалась с Каталано отчужденно, хотя он не давал к этому повода. Он был вежлив и тактичен, но тем не менее именно нотариус стал вестником новости, которую она не хотела слышать. Ее отец принадлежал ей, и любой, кто разрушал ее воспоминания, ее надежду, что отец все еще жив, грубо вторгался в сокровищницу ее души. Второму мужчине она и вовсе не уделила внимания. Но я почувствовала, что о тайне дедушки мог знать именно он, а не нотариус. Каталано поспешил за Жоэль, нагнав ее у двери. Мы с Бишарой стояли на месте.

– Вы пойдете с нами? – спросила я.

Наши взгляды встретились, темно-зеленые глаза задержались на мне на мгновение дольше ожидаемого. Потом он покачал головой. Я ощутила инстинктивную неприязнь – точно у зверя, который избегает чужой территории. Каталано позвал меня, и я пошла к дому, оставив Бишару у ворот. Такой была наша первая встреча, три чужака у двери дома исчезнувшего человека, под пальмами, ветреным весенним днем.

Глава 2

Его тело уже увезли. Мы стоим в прохладной гостиной, как будто нас сюда пригласили, но не встретили, вдыхаем запах его кожаных кресел и ковров, разглядываем его фотографии на стенах и его книги на полках. Без сомнения, он здесь жил, вот фотографии, но я признаю его лишь в черно-белом юноше на мостках в Вензее, по пояс голый, он скептически смотрит в камеру. Наверно, его фотографировала моя бабушка, она рассказывала мне, как впервые встретила там этого тихого мальчика, который держался в стороне, всегда носил с собой фотоаппарат и снимал исключительно хорошие портреты. На поздних фотографиях я почти не узнаю его. Вот пожилой человек пропалывает клумбу с розами. Согнутая спина, седые волосы. А вот более ранняя: у него еще темно-каштановые и густые волосы, он хорош собой, в летней рубашке с закатанными рукавами около коричневого «ситроена» – наверно, это конец семидесятых. Он смотрит в камеру, опять скептично улыбаясь, словно не совсем доверяя фотографу. Я пытаюсь понять, где сделана эта фотография, но номер машины не виден, и рядом никого – ни жены, ни детей, только резкие, очевидно южные тени. Из таких черепков мне ничего не собрать.

– А как вы вообще нашли нас? – спрашиваю я у нотариуса.

– Синьор Райнке указал ваши адреса и телефоны в завещании.

– C’est impossible![1]

Жоэль в полном смятении. Как и я. Мне горько от мысли, что он знал, где меня найти, но никогда не пытался встретиться. И меня это злит.

– Неужели вы совсем не общались? – спрашивает Каталано.

– Нет! – выкрикивает Жоэль.

– Как он смог нас найти? – удивляюсь я.

– Не знаю, – отвечает Каталано, – но в наши дни не очень-то сложно разыскать такую информацию.

Жоэль опирается на диван, а потом, обессилев, садится.

– Тебе нехорошо?

– Нина, ты что-нибудь понимаешь?

– Нет.

– Давайте я отвезу вас в отель, – говорит Каталано и направляется к двери.

Он ведет себя с какой-то странной властностью. Будто это его дом.

– Мы останемся здесь, – решительно отвечает Жоэль.

Каталано вопросительно смотрит на меня. Я совсем не уверена, что хочу ночевать здесь, в доме мертвеца.

– Но где вы собираетесь спать? Гостевая комната не приготовлена.

– Мы разберемся, – говорит она.

– Но вам, наверно, нужно поесть?

– Мы сами себе приготовим.

– Синьора, простите, все же вам нельзя здесь оставаться, – продолжает настаивать нотариус. – Это место преступления. Уголовная полиция…

– Я думала, это было самоубийство? – прерывает его Жоэль.

– Но и в этом случае полиция должна…

– Я хочу увидеть тело.

– Конечно, синьора, завтра мы можем пойти к судмедэксперту. Однако в этом доме… Я вынужден просить вас…

Она резко встает:

– Это дом моего отца. Разумеется, я буду спать здесь.

Она бросает на меня взгляд, говорящий, что я тоже останусь здесь, и идет к лестнице. Вздохнув, Каталано беспомощно разводит руками. Через окно я вижу на террасе доктора Бишару. Он поливает растения. Очевидно, наблюдал за нами. Каталано машет ему и выходит на улицу. Я не слышу их разговора, но по жестам понимаю, что Бишара успокаивает нотариуса. Когда я выхожу на террасу, Бишара говорит:

– Все в порядке. Добро пожаловать.

– Она так давно его ищет, – объясняю я. – И всегда надеялась еще увидеть его, живым.

– Понимаю, – отвечает Каталано. В его тоне отчетливо слышится «однако…».

– Он ничего про нее не рассказывал?

– Очевидно, старик скрывал пару секретов. – В голосе Бишары явная ирония, но ни намека на удивление.

– Сарфати – это еврейская фамилия? – спрашивает Каталано.

– Да.

– Но Мориц…

– Мама Жоэль – еврейка.

Бишара слушает нас с любопытством, хотя не подает вида. Мне кажется, Каталано задал этот вопрос специально для него.

– Вы знаете, что мой дедушка был солдатом в Тунисе?

– Да.

– Там он и познакомился с матерью Жоэль.

– Ах вот что. Ты знал об этом? – спрашивает Каталано у Бишары.

Тот качает головой.

– Я тоже об этом не знала, – говорю я. – Он же считался пропавшим без вести. Я вообще не знала, что он делал на войне. Был он убежденным нацистом или нет. А потом я встретила Жоэль. И она рассказала, что случилось в Тунисе. Оказалось, он спас жизнь итальянскому еврею.

– Davvero?[2] – восклицает Каталано, словно не ожидал такого от Морица. – Bella storia![3]

Я вижу, что Бишара явно о чем-то размышляет.

– А потом ему самому пришлось прятаться, – продолжаю я, – и его укрыли у себя в доме родители этого человека. Там Мориц и влюбился в их дочь, в мать Жоэль.

– Тогда там жило много итальянцев, – подхватывает Каталано. – Евреи, католики, tutti quanti, все подряд. Они называли место La Piccola Sicilia, Маленькая Сицилия. От нас до нее ближе, чем до Рима. Это все, что нужно знать о нас, сицилийцах!

Он улыбается со значением, как будто только что объяснил мне устройство мира. Бишара смотрит на меня внимательно, но молчит. Не то чтоб он мне не верит, но как будто знает больше, чем я.

Со второго этажа раздается глухой грохот, словно что-то упало. Наверно, Жоэль что-то задела. Каталано, вздохнув, идет в дом. Он проходит внутрь гостиной, так что я его уже не вижу, однако слышу, как он закрывает раздвижную дверь к задней части комнаты, где стоит письменный стол.

– А вам он что рассказывал? – спрашиваю я у Бишары.

– Что он вернулся после войны обратно. В Берлин. У него там была семья.

Я не верю своим ушам. Это именно тот вариант его судьбы, о котором всегда мечтала моя мать. Но который так и не осуществился.

– Нет, он не вернулся. Ни живым, ни мертвым.

Не понимаю, зачем ему понадобилось обманывать Бишару.

– А сколько он здесь жил?

– Долго. Около тридцати лет.

– А вы… его врач?

Бишара кивает, хотя в мыслях он где-то далеко, не со мной. И похоже, рад, когда Каталано прерывает наш разговор. Нотариус по-прежнему надеется, что я все-таки поеду в отель. Говорит, что зарезервировал нам два номера. Но я отвечаю, что не могу оставить Жоэль одну. Хотя ситуация мне так же неприятна, как и ему. Зову Жоэль. Но она не откликается.

– Andiamo, Бруно, пошли! – торопит его Бишара. – Я должен еще забрать своих детей.

– Пожалуйста, только ничего не трогайте, – просит меня Каталано и, помедлив, добавляет: – Обнародование завещания… – Но не заканчивает фразу, подыскивая подходящие слова.

– Вы его уже читали? – спрашиваю я.

Он прячет глаза. Протягивает мне визитку:

– Приходите завтра в десять в мое бюро. Там мы обсудим… все.

– Arrivederci, – спешит закончить разговор Бишара.

Каталано с неохотой идет вслед за ним по саду. Прежде чем завернуть за угол дома, оборачивается. Ему не по нраву, что мы остаемся здесь одни. И опять во мне поднимается то чувство из детства – неопределенность, источником которой было исчезновение Морица; когда нет четких правил, каждый придумывает свои собственные, и я в этом теряюсь. Мне нужно, чтобы кто-то заполнил этот вакуум – спокойствием и надежностью. И я боюсь, что Жоэль, как бы ей этого ни хотелось, больше не в силах мне помочь.

* * *

Когда звук мотора стихает, на террасе появляется Жоэль. Она выглядит уставшей. Что-то в ней сломалось. Треснул тот крепкий фундамент, на котором покоилась ее беспечность. Я предлагаю пойти поесть куда-нибудь, но она словно в трансе подходит к гаражу и останавливается. Желтая оградительная лента, натянутая полицейскими, трепещет на ветру. Я встаю рядом, и мы вместе смотрим на белую дверь. Я рада, что гараж закрыт. Потом беру Жоэль под руку, и мы возвращаемся в дом.

Она распахивает все окна – высокие створки и деревянные ставни. Комната наполняется вечерним светом, шумом моря. Словно хочет прогнать смерть из покинутого дома. Но я на шаг впереди нее и чувствую, что он умер и бесполезно это отрицать. Открыв раздвижную дверь, Жоэль подходит к его письменному столу. Я и не пытаюсь остановить ее – бесполезно. Она выдвигает ящики, роется в бумагах, сама не понимая, что ищет, а на самом деле желая найти его – вроде такого близкого, но исчезнувшего. Мне не по душе вторгаться в его владения, пока он еще не погребен. Иду на кухню, чтобы сделать кофе. Мяукает кошка. В конце концов нахожу для нее в холодильнике мортаделлу. И вдруг замечаю на стене карандашную записку, написанную Морицем по-итальянски: «Сливочное масло. Петрушка. Стиральный порошок. Кошачий корм». Размашистый старомодный почерк, который кажется четким и энергичным. Я проверяю, нет ли на кухне следов женского присутствия, но ничего не вижу. Зато все чисто и убрано, как будто он не хотел оставлять после себя беспорядка. Обязательно надо спросить нотариуса, нет ли прощального письма – вдруг мелькает у меня в голове. А кофе он варил в старой закопченной caffetiera, гейзерной кофеварке. В воронке холодная кофейная гуща. Его последний кофе. Чуть поколебавшись, я выбрасываю гущу и зажигаю газовую плиту.