Ивонн Овуор - Голос моря

• Название: Голос моря
• Автор: Ивонн Овуор
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2023
• ISBN: 9785001953944

Роман взросления от одной из самых удивительных писательниц, появившихся в Африке за последние годы. Несколько культур сплетаются в одну Вселенную, в которой главная героиня, пройдя череду испытаний, обретает дом. На острове Пате, у берегов Кении, живет одинокая упрямая девочка Аяана и ее мать Мунира. Их семью недолюбливают и стараются держаться от них подальше. Но по мере того как Аяана взрослеет, всё вокруг начинает меняться: на остров прибывают новые люди, с ними и новые истории, а в жизни их маленькой семьи появляется моряк по имени Мухиддин – чужак, в котором Аяана неожиданно находит отца. Позже Аяана отправится в путешествие на корабле на Дальний Восток, где повстречает друзей и врагов, переживет множество приключений, познакомится с обычаями и людьми из разных стран и постарается найти свое место среди красоты и опасностей этого мира. Для кого эта книга Для читателей современной зарубежной прозы и тех, кто интересуется Африкой, Востоком и его экзотическими традициями. Для тех, кто любит семейные драмы на фоне масштабной исторической панорамы событий. На русском языке публикуется впервые.

---

– Wee! Mwana kidonda! – «Кыш, дитя раненой!» – И отломил прут от куста неподалеку, чтобы пригрозить девочке.

Сначала одноклассники Аяаны только хихикали и перешептывались, но затем две девочки залились слезами, не понимая, что именно произошло, но уверенные, что что-то плохое. И дочь Муниры, кидонды, побежала домой по узким улочкам и проскользнула в полуоткрытую дверь, дрожа от невидимого ужаса, который так пугал и возмущал других, но неспособная ничего с ним поделать.

Вечером вернулась Мунира, неся две рыбины, новый набор платков лесо и ароматическое растение. Она шагнула за порог и позвала дочь:

– Аяана!

Не получив ответа, Мунира хмыкнула и уже направилась к гостиной, когда заметила скорченную фигурку на выцветшем голубом кресле, отложила покупки и приблизилась к девочке. Та прижималась лбом к потрепанному зелено-золотому фотоальбому и кусала губы, время от времени утирая слезы с лица. Мунира не сразу сумела отвести взгляд от осколка прошлого, с привычным болезненным уколом вспомнив, что застывшие на снимках люди уже не являются частью ее настоящего и вряд ли будут присутствовать в будущем. Она не рассказывала о них дочери. Позднее, намного позднее Мунира вновь спрятала альбом в самом дальнем, самом темном углу шкафа, по-прежнему не в состоянии избавиться от этого осколка прошлого, и взмолилась, чтобы время или термиты сделали это вместо нее. Сейчас же она опустилась на колени перед Аяаной и осторожно вытащила альбом из рук спящей дочери. Она подняла голову и уставилась на мать такими пустыми и несчастными глазами, что та едва сумела сдержать крик от вида безутешного горя на маленьком личике. Мунира слишком хорошо знала эту переданную предками скорбь, это наследие прошлых ошибок, это невосполнимое отсутствие любимых, а потому на секунду задохнулась, не находя нужных слов.

– Ма, а у меня есть отец? – в конце вопроса голос Аяаны надломился.

Мунира не произнесла ни звука.

– Ма, mababu wetu walienda wapi? – «Мама, где наша семья?» – снова попыталась дочь.

Мунира лишь высоко подняла подбородок.

– Ма, а какая у нас… у нашей семьи фамилия? – прошептала Аяана.

Мунира закрыла глаза и будто наяву услышала голос убитого горем отца, говоривший: «Ты выбросила на ветер право называться моим ребенком». Из почтения к его разбитому сердцу она приняла этот болезненный разрыв, это отпочкование от разветвленного семейного древа, отстранение от древней родословной, которая веками открывала все двери и давала доступ к тайным местам по всему свету. Отрезанная. Теперь они с дочерью обречены плыть по течению в бездну неизвестности.

– Они… – Аяана махнула рукой в сторону выхода, в сторону внешнего мира. – Они прогнали меня.

– Кто? – спросила Мунира, уже зная ответ.

– Взрослые.

– Как?

Эта игра, эта чехарда преследовала Аяану всю жизнь. Прыжок – остановка. Идем ловить головастиков, убирайся прочь. Давай бросать мраморные шарики, проваливай. Бежим собирать ракушки, ступай домой. Айда копать червей, исчезни с наших глаз. Спрятаться в мангровых зарослях… Взрослые никогда не искали ее там.

Аяана повернулась к матери и осмелилась спросить то, чего больше всего боялась:

– Я плохая? – Лицо девочки напряглось в попытке сдержать слезы, но они все равно вырвались на волю. Тогда ребенок продолжил рассказывать, отстраненно, будто сообщал о преступлении: – Би Амина… Она говорит мне: «Аяана, кидонда! Аяана, кидонда! Кидонда».

Мунира вздрогнула, как от удара.

Кидонда – рана. Так часто повторяемое прозвище стало реальностью. Привычные уже щупальца всеобщего осуждения теперь тянутся и к ее дочери, охотятся за ней. Видя, как свет гаснет в глазах Аяаны, Мунира почувствовала закипающий гнев, обжигающий нутро. В этот момент она продала бы душу первому попавшемуся джинну, если бы тот научил, как избавить невинного ребенка от страданий, унаследованных по праву рождения. Отверженная, изгнанная обществом женщина проглотила ярость, разжала стиснутые кулаки и защитным жестом высоко вскинула подбородок. Решила тоже воспользоваться силой слов и вызвать к жизни иное имя, невозможное и всеобъемлющее, произнесла решительно:

– У нас есть фамилия. – Мунира помедлила. – Луна… – Она запнулась, колеблясь, но продолжила: – Луна дала ее нам. – Понизив голос до шепота, добавила: – Это имя принадлежит небесам, поэтому нельзя называть его вслух днем, чтобы они, – она махнула в сторону внешнего мира, – не украли его.

– Имя, принадлежащее небесам? – едва слышно переспросила Аяана, широко распахнув глаза, в которых вновь засветилась вера. – Какое? Какое?

– Ва Яуза, – Мунира проглотила соленый ком, вставший поперек горла – невысказанные проклятия жестокому миру, – и солгала, глядя в лучистые глаза дочери: – Ва Яуза. Орион. Название целого созвездия. Это наша фамилия. Наша тайна.

Аяана сжала вместе ладони, пытаясь осмыслить величественность этого знания. Это ощущение росло и росло, пока не заполнило сердце, пока не согрело душу, пока не заставило запрокинуть лицо вверх. С тех пор девочка никогда не переставала вглядываться в небеса.

Мунира схватила правую руку дочери, помогла ей встать и с притворной веселостью в голосе произнесла:

– Идем, лулу. Поможешь мне искать розы.

Аяана прерывисто, благоговейно выдохнула.

Срывая с кустов бутоны, источавшие сладкий запах, Мунира позволяла просочиться в сердце красоте, которой жаждала, как иссушенный жарой путник жаждет воды. В стремлении к прекрасному женщина рассматривала растения, пока не обнаруживала зеленые стебли, какими они были задуманы создателем. Она доверяла ароматам: незамутненные, неразбавленные, они несли в себе истину. Мунира ухаживала за цветами и травами, холила и лелеяла их, пока те не раскрывали свой дар – пробуждать новый взгляд на мир.

Аяане тоже нравилось проводить время в саду наряду с другими занятиями: считать волны в океане, предугадывать появление штормов, наблюдать на рассвете за превращением валунов в тени и заводить дружбу с остроухими кошками острова, в чьих больших глазах светилось древнее пророческое знание. Свойство этих животных исчезать вместе с приближением прилива в новолунье заставляло Аяану то обожать их, то ненавидеть, то снова обожать.

Мунира с дочерью отправились к древним гробницам и принялись собирать лепестки роз с диких кустов. Они цвели по-разному: иногда вырастали светлые цветки, дарящие сладость и утешение, а иногда – темные, которые призывали к раскаянию. Позднее собранная добыча превратится в розовую воду. Она поможет очиститься от стыда и чувства вины, наполнит оставленную печалью пустоту, укротит страхи и тоску.

Мунира с дочерью вернулись в свой прохладный дом с коралловыми стенами, неся найденные цветки. Мать поставила на огонь кастрюлю с водой, чтобы сразу же переработать половину розовых лепестков, и посмотрела на Аяану, дитя несдержанности, плод обманутых надежд и горьких потерь. Та округлила глаза, поглощенная процессом. Радость пришла на смену печали. Девочка перехватила взгляд матери и подняла голову. Мунира же опустила свою, прижимаясь лбом ко лбу дочери. Их ресницы переплелись, как и едва-едва соприкасающиеся души. Выключив закипевшую воду, женщина поставила ее остывать и со вздохом велела Аяане:

– Лулу, брось половину лепестков в кастрюлю. По одному.

Та выполнила указание. А заметив задумчивый, прикованный к горизонту взгляд матери, быстро сунула самый крупный из лепестков в рот, обжигая пальцы. Украдкой посмотрела на Муниру, какое-то время еще понаблюдала за розовевшей водой и снова вытащила блестящую сладость. В стоявшей рядом миске остальные цветки дожидались своей очереди поделиться ароматом. Они пойдут в разогретое кокосовое масло, которое после перегонки превратится в дорогостоящий эликсир. Мунира использовала их, чтобы сделать женщин красивыми. Даже тех, кто называл ее за глаза «благовонной шлюхой».

8

В воскресный полдень Мухиддин неторопливо шагал с побережья, насвистывая и помахивая четырьмя только что купленными рыбинами из недавнего улова, когда заметил Аяану. Она присела под старым изогнутым деревом иланг-иланга и сжимала в пальцах выщербленный голубоватый шарик из мрамора. Перед ней виднелась неглубокая выемка в пыли. Мухиддин улыбнулся и намеревался уже пройти мимо, когда услышал, как девочка всхлипывает и успокаивает сама себя:

– Нет, Аяана, нельзя плакать, что бы ни случилось.

Окруженный отголосками веселых криков играющих вдали детей, Мухиддин аккуратно отложил рыбу, встал на колени, осмотрелся по сторонам, притворяясь, что не видит девочку, потом заметил овальный черный камешек и выкопал его из песка.