Роберт МакКаммон - Они жаждут

• Название: Они жаждут
• Автор: Роберт МакКаммон
• Жанр: Ужасы

Роберт Маккаммон, “гений из Алабамы”,– один самых популярных авторов романов мистики и ужаса. Уже первой книгой “Ваал” (1978) обратил на себя внимание, попал в число хорошо продаваемых авторов, но стал поистине знаменит после романа “Они жаждут” (1981). “Ваал” был распродан в количестве 300 000 экз., что по американским меркам для начинающего автора очень неплохо. После “Они жаждут” МакКаммон стал считаться “именитым” автором – то есть автором, книги которого обречены на хорошую продаваемость.

* * *

Он явился из глубины темных веков – вечно юный, вечно жестокий, с вечной жаждой крови и власти.

Он называет себя хозяином, он расчетливо и бесстрастно правит легионами созданий Тьмы.

Он не знает, что такое жалость, но зато хорошо знает, чего хочет,– обратить современный Лос–Анджелес в королевство живых мертвецов, вампиров, что пьют вместе с человеческой кровью человеческие души.

Он все ближе, и сила его все больше...

ОЗОН

---

– Я спала, но проснулась,– сказала она, зевнув. – Когда ты думаешь ложиться?

– Еще несколько минут. Я проверял кое–какие счета. Этот кровопивец Вонг опять сидит на моей шее. – Он посмотрел на мерцающие ночные огни города и подумал: “Там кто–то умирает как раз сейчас. И вот что я сделаю… Я обслужу вас по специальной таксе… За тенистый участок на кладбище, за дубовый гроб с шелковой обивкой в стиле “Конкистадор”…” Он почувствовал запах воска, слабый, сладкий и одновременно кисловатый. Он посмотрел на руку, которая только что сжимала рукоять лопаты.

– Как ты здесь насорил,– сказала жена, неодобрительно цокая языком. – Сколько стаканов ты выпил?

– Что? А, всего один, не больше. Осторожней, дорогая, смотри под ноги. Нет, оставь, пускай этим займется Натали утром. Ей все равно нечего делать, кроме как вытряхивать пепельницы и смотреть оперы по телевизору.

Эстелл молча смотрела на него несколько секунд:

– Ты странно выглядишь, Митч. У тебя все в порядке?

– Странно. В каком смысле?

– Обеспокоенный, встревоженный… не знаю. Если вдруг плохо будет с делами, ты же мне скажешь, правда?

– Конечно, скажу…

“Черта лысого я скажу,– подумал при этом Гидеон. – В последний раз, когда я пытался рассказать тебе о положении дел, ты заснула и только продолжала для вида кивать головой”.

Казалось, теперь никакие проблемы Гидеона больше не интересуют, за исключением Карен, его двадцатилетней любовницы, которая жила на Маринадель Рей. С ней он снова чувствовал себя молодым, хотя многие ночи они проводили только разговаривая, вместо того, чтобы заниматься любовью. У Эстелл тоже любовники. Митчел всегда мог определить, когда у нее вспыхивало новое увлечение, потому что тогда она снова принималась усердно посещать занятия в клубе здоровья Беверли–Хиллз. Как правило, это были здоровенные молодые парни с загаром. Теннисисты, телохранители, пляжные завсегдатаи. Он ничего не имел против, потому что знал Эстелл достаточно хорошо. Она была умна, чтобы не допустить не одного из них слишком близко к своему кошельку. Это было нечто вроде твердого соглашения. У него свои, у нее – свои. Но по–своему они друг друга любили, пусть и не физически. Они были хорошими друзьями. И развод бы обошелся Митчелу дорого – ведь он построил свое дело на те средства, что получил от отца Эстелл еще тогда, в Нью–Йорке.

– Здесь так холодно,– сказала Эстелл,– пойдем спать.

– Да–да, сейчас. – Он стоял неподвижно, ощущая спиной массу замка Кронстина, который притягивал его, будто магнит. – Что–то потустороннее,– прошептал он.

– Что потустороннее, Митч? Ты услышал что–то по радио о новом преступлении этого ужасного Таракана?

– Нет, не это. Проклятье, что произошло с Митци? Нам уже давно должны были что–то сообщить.

Она пожала плечами:

– Иногда собаки просто убегают от хозяев.

– Сторожевые собаки не должны убегать просто так. За эту суку я выложил три сотни зеленых. И ты говоришь, что четыре года спустя она может просто сбежать?

– Может, кто–то ее украл? Я уже слышала о таких случаях. Похищение собак. Они особо охотятся за доберманами.

– Как же, похищение! Попробовал бы только кто–нибудь сунуть Митци в машину! Она бы ему обе руки откусила! Просто, в проклятом городе нет больше безопасного места. В дома врываются квартирные воры, по всему каньону всякий ненормальный, вроде Таракана, гуляет на свободе, и полиция не знает, в какую сторону смотреть. – Его взгляд потемнел. – А ты помнишь, что случилось в замке Кронстина?

– Это было одиннадцать лет назад,– напомнила ему жена.

– Одиннадцать лет или одиннадцать дней, все равно это произошло, верно? Боже, мне–то положено знать! Я видел тело бедного старика… то, что от него осталось. – Во рту у Гидеона стало сухо, вдруг появился привкус чего–то напоминающего бальзамирующую жидкость. Эх, зря он разбил тот стакан, сейчас ему срочно необходим еще один глоток “Шива”. Он подавил желание повернуть голову и посмотреть в ночь, туда, где огромной горой камня и бетона поднимался в двух милях от него замок. Если здесь и есть место с лучшим видом на Лос–Анжелес, чем его терраса, подумал Митч Гидеон, то это замок. Копы так и не нашли тех маньяков, которые совершили преступление. Наверное, никогда уже не найдут.

– Вот тебе и Калифорния,– тихо и назидательно сказала Эстелл. – Край экзотических фруктов.

– Край маньяков и убийц. Не знаю, дорогая, что происходит, но в последние дни я страшно необычно чувствую себя. Я словно напуган или что–то в этом роде. – Он провел ладонью по лбу и волосам. Кончики пальцев были совершенно онемевшими, как в той игре в “руку мертвеца”, когда ты сжимаешь большой палец до тех пор, пока не побелеет полностью, не станет холодным и словно мертвым. Как будто совсем не человеческим. – С нами может случиться примерно то же, что случилось со стариком Кронстином. Что–либо подобное может случиться с кем угодно в любой момент.

– Но он был ненормальный,– сказала жена и зябко поежилась. – Какой–то ненормальный убил другого ненормального. Пойдем в дом. Сильный ветер.

– Митци,– прошептал Гидеон. – Что за дьявол, что случилось с моей собакой?

– Ты можешь купить себе другую. – Жена протянула руку и взяла его за локоть. – Пойдем, ляжем спать.

Ее рука показалась Гидеону восхитительно теплой. Он взглянул на нее, открыл было рот, чтобы рассказать о том странном чувстве, которое испытывал в последнее время… о жутком видении, в котором он сам работал лопатой у конвейера, по которому один за другим двигались гробы… о том, как ему показалось, будто бы его имя прошептал холодный ветер, воющий в каньоне, или о том, что даже днем, находясь в одном из своих шести моргов, разбросанных по всему Лос–Анжелесу, он вдруг ловил себя на том, что, стоя у окна, не отрывал глаз от холма, где молча и бесстрастно в лучах осеннего солнца стоял замок известного актера, исполнителя ролей в фильмах ужасов. Он хотел рассказать жене о том, как он напуган, больше, чем когда–либо за всю свою жизнь, больше…

Но глаза Эстелл уже почти закрывались, веки опустились, словно мясистые дверки. Она сонно улыбнулась и сказала бледным на фоне бело–зеленого лица ртом:

– Пойдем, дорогой, давно пора спать.

– Ага,– сказал он, кивая. – Ладно.

Когда он вошел обратно в комнату и, повернувшись, начал запирать скользящую по направляющим стеклянную дверь, он подумал: “Представить только – я, погребальный король Митчел Гидеон, порчу добрый товар, собственноручно швыряя в него лопатами грязь. Боже, это же грех!”

Он задернул шторы и последовал за женой в дом. Золотые цепочки у нее на шее поблескивали, словно высохшие кости.

Темная фигура, которая сидела на корточках точно над тем местом, где стоял на террасе Митчел Гидеон, взлетела в струях ветра, развернув большие глянцевые кожаные крылья.

4.

– О–о–о–о–х,– простонала Гейл Кларк, глядя прямо вверх, на потолок, ощущая, как бурлит в ее жилах сладостный огонь. – Это было о–о–очень хорошо!

– Я знал, что тебе понравится,– сказал мужчина, лежавший на пересечении двух сторон буквы “Y”, которую образовывали бедра лежавшей на спине Гейл. Он некоторое время ласкал ее живот, потом наклонился вперед и продолжил то, что делал до этого. Его язык нападал, дразнил, отступал и ласкал. Гейл все крепче и крепче сжимала его плечи, ногти ее впились в кожу. Он в буквальном смысле слова кончил ее, выписав потрясающую медленную восьмерку. Она задрожала в судороге чистейшего наслаждения, когда третий за эту ночь оргазм, подобный приливной волне, прогремел сквозь каждую клетку ее тела.

– Боже… – прошептала она. – Это… это… – и в следующую секунду она уже ничего не могла больше сказать, потому что по всему ее телу разлилась слабость усталости, и она почувствовала себя сорванной с ветки, осенним листком, который порывом ветра занесен в эту постель.

Секунду спустя рядом с ней опустился на простыни Джек Кидд и заключил Гейл в крепкие объятия своих сильных худощавых рук. Гейл уткнулась носом ему в грудь, пододвинулась поближе, как это она всегда делала после того, как их занятие любовью пройдет свой пик. Теплые жесткие волосы щекотали ей нос.

Джек поцеловал ее в лоб, потом перегнулся через край кровати, потянувшись к бутылке “Шабли” в пластиковом охладителе. Он налил в стакан вино, отпил, потом начал тихо лизать ухо Гейл, пока она не зашевелилась.

– Что ты задумал?

– Вино и мочка уха. Грандиозная комбинация!

– Не сомневаюсь. – Она протянула руку за стаканом и отпила. – Ух, я устала. Большое спасибо.

– К вашим услугам. Всегда готов.

– Отмечено, зарегистрировано, отклонено. – Она зевнула и потянулась до хруста в суставах. У нее было гибкое податливое тело, хотя ее можно было назвать маленькой – ростом всего пять футов – к тому же она иногда испытывала непреодолимое влечение к пирожным “Ореко” и шоколадкам “Марс”. Она много играла в теннис, нерегулярно бегала трусцой и, будучи в одиночестве, проводила время, слушая записи группы “Звездолет Джефферсона” или читая Франца Кафку. В сентябре ей исполнилось двадцать два, и если ее нельзя было с полным правом назвать калифорнийской красавицей – из–за слишком широкого рта и темно–карих глаз, в которых постоянно, казалось, таилась искра сердитости – то по крайней мере, ее можно было назвать очень привлекательной и живой. Длинные каштановые волосы, отблескивающие золотом, клубились вокруг плеч.