Ида Мартин - Пусть это буду я

• Название: Пусть это буду я
• Автор: Ида Мартин
• Жанр: Детектив
• ISBN: 978-5-04-187267-0

От автора романа «Пуговицы» Иды Мартин. Мистический триллер о с элементами магического реализма о желаниях, которые иногда заходят слишком далеко. Закрученный сюжет, в котором переплетаются тайны семейных уз, изнанка писательской реальности, детские травмы и первые настоящие чувства. Восемнадцатилетним двойняшкам Коле и Люсе поступает предложение от известного писателя Гончара: стать прототипами героев его новой книги. Взамен он обещает им гонорар, проживание в старинном особняке в центре Москвы, интересное общество и перспективы. От ребят не требуется ничего, кроме доверительного разговора. Брату с сестрой, выросшим без родительской заботы, возможность прикоснуться к богемной столичной жизни кажется чем-то поистине волшебным. Вот только позже выясняется, что дом писателя полон секретов, странных жильцов, распорядков и правил. Внутренние двери запрещено запирать на ключ, пропуск обеда грозит обернуться наказанием, а существование пятого этажа и вовсе не принимается в расчет. Со временем двойняшки понимают, что и у писателя на них совсем другие планы. Но какие тайны хранят постояльцы дома? И что их всех связывает?

---

Потом их лавочку накрыли. Кого-то арестовали, кого-то посадили, отцу чудом удалось сбежать, и около месяца он жил где придется. А когда вернулся, решили переехать в Пензенскую область к бабушке, и, чтобы та согласилась принять семейку бездельников, маме срочно пришлось забеременеть.

На самом деле мама всегда была со странностями. Одно то, что она надумала рожать дома в ванной, несколько лет обсуждала вся округа, не говоря уже о торжественном захоронении плаценты под столетней сосной.

Прожив с нами чуть больше пяти лет, мама свинтила, отправившись волонтером в добровольческую организацию, но через полгода вернулась и сразу уехала на реставрацию церкви; после, увлекшись религией, немного пожила в монастыре, затем перебралась в поселение родноверов, а последние года три жила в какой-то коммуне и даже на похороны бабушки не приехала – сказалась больной.

Коля с Люсей ее толком не знали и привязанности к ней не чувствовали, впрочем, как и негатива. Ее в их жизни просто не было – чужой человек.

С отцом же все обстояло иначе. Он никуда не сбегал, а очень даже неплохо обосновался на бабушкиной шее. Пить он не пил, с наркотиками завязал, скандалы не устраивал, охотно сидел с детьми и во всем слушался бабушку. Соседи в нем души не чаяли. Он отличался обаянием и умением ладить с людьми. И все ничего, вот только работать он не хотел, но зато регулярно играл: то в карты, то на автоматах, а как освоил онлайн-казино, так и вовсе из дома перестал вылезать. Деньги на свои игры он где-то находил: или отыгрывался, или проворачивал мелкие сделки из серии толкнуть на «Авито» «раритетный» хлам советской эпохи, собираемый практически задарма у дачников из близлежащих поселков.

А потом отец вдруг открыл в себе дар целителя человеческих душ и завел свой ютуб-канал. Нахватавшись по верхам религиозно-философских очевидностей, он с глубокомысленным видом рассказывал людям, как справляться с жизненными трудностями, преодолевать черные полосы, эффективно формулировать послания Вселенной и зарабатывать много денег.

Когда канал начал приносить доход, отец и вовсе перестал выходить из дхьяны к делам мирским и полагал, что любое сопротивление жизненному потоку чревато бесполезной, а иногда и опасной тратой энергии. Все должно идти так, как идет. К этому Коля с Люсей привыкли. Недеяние в действии и действие в недеянии. Папа был далек от них, как Гаутама Будда от крепостных крестьян Российской империи.

Шторы в кабинете Гончара были раздвинуты, и его заливал утренний свет. Окна выходили в сквер, и густо разросшаяся зелень мягко рассеивала лучи еще не успевшего раскалиться солнца. В воздухе еще витали остатки ночной свежести, и дышалось легко.

Олег Васильевич сидел за письменным столом.

Коля бодро постучал в раскрытую дверь и вошел.

– Доброе утро. Можно?

– Конечно! Прошу! – жизнерадостно воскликнул Гончар, делая широкий жест. – Присаживайся. Мне уже не терпится начать! Я заготовил для тебя тысячу вопросов. Но не пугайся, мы будем двигаться постепенно.

Коля прошел и сел на приготовленный для него мягкий стул с подлокотниками.

– Так тебе удобно? Сначала хотели поставить кресло, но решили, что энергетика стула для наших задач лучше подходит. Энергетика стула, – повторил Гончар, – интересный образ. Что-то в нем есть, правда?

– Спасибо. Стул подходит, – Коля откинулся на спинку.

– Ты же не против, если я буду записывать нашу беседу? – Писатель показал Коле небольшой черный диктофон. – Чтобы не отвлекаться. Потом обработаю материал. Обработаю материал, – снова повторил он задумчиво. – Канцелярские обороты засоряют нашу речь почище слов-паразитов.

– Записывайте. Мне без разницы.

– Итак… – Олег Васильевич широко развел руками, словно охватывая поверхность всего стола, на которой перед ним лежал диктофон, пухлый блокнот, золотистая ручка и очки с прямоугольными стеклами. – Приступим?

Как перед ответственным экзаменом, Коля расправил плечи и сделал глубокий вдох.

– Я готов.

– Давай поступим так: я буду задавать тебе вопрос, но ты можешь рассказывать о чем захочешь. Просто о себе и сестре. О ваших взаимоотношениях, похождениях, переживаниях, радостях и ссорах. Мне все-все про вас интересно.

– Мы почти всегда вместе, и с нами чего только не происходило, – оживился Коля. – Могу рассказать, как мы нашли заблудившуюся в лесу девочку, как собирали деньги на операцию для математички, как учились читать мысли. А еще однажды устроили настоящий школьный бунт.

– Это очень хорошо, – одобрил Олег Васильевич, – но давай сначала поговорим о ваших вкусах и предпочтениях. Что вы любите одинаково сильно, а в чем различия?

– Трудно вот так сразу вспомнить… – Коля наморщил лоб. – Сестра любит маслины, а я их терпеть не могу. Зато люблю квашеную капусту и соленые огурцы, а она нет. Она любит вареное мясо, сыр, зелень, орехи и ягоды, а я – шашлыки, макароны, пельмени и супы. А вместе мы фанаты мороженого, арбузов и яблочной пастилы.

– Этот вопрос не только о еде. Он шире.

– Извините, – спохватился Коля. – Она предпочитает книги, а я кино, она меломанка, я больше по спорту, ей нравится порядок, мне же на него плевать, Люся старается не спешить в принятии решений, а мне нужно все и сразу, она доверяет интуиции, я – фактам…

– Хочешь сказать, что вы совершенно разные люди?

– Ну что вы? Мы не можем быть совершенно разными, потому что вместе росли, воспитывались, ходили в один класс и друзья у нас общие.

– То есть, скажем, если бы рядом с тобой с момента рождения находился ребенок из другой семьи, ничего бы не изменилось?

Коля недоумевающе посмотрел на писателя.

– Как не изменилось? Мы же с Люсей очень похожи. Вы сами видели.

– Получается, дело только во внешности? И ваша близость ограничивается лишь этим?

– Ладно, я понял. – Коля пробежал глазами по стенам с картинами. – Вы хотите спросить про связь – есть ли она между нами, потому что сходство и связь – это разное.

Губы писателя довольно растянулись, отчего глаза сделались совсем крохотными, а курносый нос вздернулся еще сильнее.

– Я очень рад, что ты осознаешь это. Значит, мы двигаемся в верном направлении.

– Однажды Люсю в бассейне ударила током сушилка для рук. А я в это время был еще в воде, и когда это произошло, у меня неожиданно свело обе ноги. Никогда раньше ноги не сводило, а тут сразу две. Хорошо, тренер оказался рядом. А еще Люся как-то пошла в магазин и на обратном пути к ней привязались два алкоголика. Она тогда так сильно испугалась, что я сразу понял: что-то случилось, и – как был в домашнем – рванул в магазин. К счастью, наткнулся на них неподалеку от дома. Вот такая связь у нас есть – это правда.

– Это хорошо. – Гончар сделал вид, будто что-то записывает. – Выходит, вы способны передавать друг другу чувства боли и страха. А какие-то другие эмоции? Скажем, положительные. Радость? Счастье?

– Никогда о таком не задумывался, наверное потому, что от счастья не сводит ноги в бассейне, – усмехнулся Коля. – Но если повспоминать, скорее всего, найдутся примеры.

Вообще, мы с сестрой живем очень дружно. С самого рождения. Ссоримся иногда, но без злости и больше от скуки. Люся порой «маму» включает и цепляется с поучительными замечаниями вроде: «руки не моешь», «постель не заправил», «громко жуешь», «мусор не выкинул», «не стрижешься». А я разыгрываю ее: могу жабу в кровать подсунуть, или в квас папиного пива подлить, или сфоткать в некрасивом виде, чтобы она просто пофыркала. Бывает, и повозимся, типа деремся, но никогда ничего такого, что не закончилось бы перемирием или смехом.

– Получается, вы очень близки?

– Конечно, близки. У нас, кроме друг друга, никого нет. Можно ведь про родителей не рассказывать?

– Я бы с удовольствием послушал и про них, но на нет и суда нет. – Олег Васильевич снова уткнулся в блокнот. – Скажи, а тебе когда-нибудь хотелось быть одному, самому по себе? Ты уникальный и неповторимый – как другие люди?

– В смысле, без сестры? – удивился Коля. – Не! Она делает меня намного более уникальным. У нас в поселке нет больше такой двойни, как мы. Нас все знают, мы особенные. Некоторые люди даже специально с нами знакомятся, им интересно нас сравнивать. Да и потом, что бы я делал один? Подыхал от скуки и одиночества?

– Хорошо, допустим. Ну а если бы у тебя был брат. С братом же намного интереснее – общие увлечения, проделки.

– В том, что касается проделок, Люся не уступит ни одному парню. – Коля невольно рассмеялся.

– Значит, тебя не смущает, что она девочка?

– Ни капли. В этом даже есть плюсы. Благодаря ей я научился отлично ладить с девушками, понимаю их и умею подстраиваться.

Гончар одобрительно покачал седой головой.

– Что ж, это всем плюсам плюс. У тебя есть девушка, который ты встречаешься?

Коля неопределенно пожал плечами.

– Сейчас нет.

В школе и, пожалуй, даже в поселке он пользовался повышенным вниманием со стороны женского пола: он отлично сложен, разговорчив, излишней стеснительностью не страдал и занимался спортом.