Шелби Махёрин - Боги и чудовища

• Название: Боги и чудовища
• Автор: Шелби Махёрин
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2023
• ISBN: 978-5-17-149359-2

Ведьма Луиза ле Блан всю свою жизнь провела в бегах. Теперь, после сокрушительного удара врага, пришло время вернуться домой и потребовать то, что принадлежит ей по праву. Но это уже не та Лу, которую знали ее друзья. Уже не та Лу, что покорила сердце холодного шассера. Не та Лу, что любила булочки в кондитерской у Пана, пела задорные песни и радовалась каждому веселому событию. Над ней сгустилась тьма, и на этот раз одной только любви Рида будет мало, чтобы изгнать ее. КОНЕЦ СВЕТА НАСТАЛ, И ОЗНАМЕНОВАЛ ЕГО НЕ КРИК…

---

– Вы же знаете, кто мы. Знаете, что мы сделали. И понимаете, что с вами будет, если кто-нибудь узнает, что вы укрывали нас.

Священник долго изучал меня с непроницаемым лицом.

– Тогда пусть об этом никто не узнает. – Громко хмыкнув, он потопал к кухне. У двери он, однако, остановился, посмотрел на миску в руках Бо и выхватил ее, не обращая внимания на его возражения, а потом сунул мне. – Вы просто дети, – пробормотал он, не глядя мне в глаза.

Я обхватил руками миску – желудок болезненно сжался, – и отец Ашиль выпустил ее. Расправил облачение. Потер шею. Кивнул на рагу.

– Ешьте, пока не остыло.

А затем развернулся и поспешно вышел из часовни.

Тьма моя

Лу

Тьма.

Она окутывает все вокруг. Обволакивает меня, стискивает, сдавливает грудь, горло, язык, пока не становится мной. Пойманная в самом ее сердце, тонущая в ее глубинах, я сжимаюсь, пока не перестаю существовать. Я тьма. Это тьма, моя.

Больно.

Я не должна чувствовать боли. Ничего не должна чувствовать. Я не сотворена и не создана, я лишь пылинка в Мироздании. Без формы. Без жизни, без легких, без рук и ног, которыми можно пошевелить. Я не вижу, не дышу, и все же тьма… ослепляет. Давление удушает, сковывает, нарастая с каждой секундой, пока не разрывает меня на части. Но я не могу кричать. Не могу думать. Я могу лишь слушать – нет, чувствовать – голос, доносящийся из тени. Прекрасный, пугающий голос. Он вьется вокруг меня, сквозь меня и сладко шепчет, обещая забвение. Обещая покой.

«Сдавайся, – напевает он, – и забудь. Боль уйдет».

На мгновение или тысячу мгновений я колеблюсь, раздумывая. Мне кажется, что сдаться и забыть лучше, чем сопротивляться и помнить. Я слаба, мне не нравится боль. Голос так прекрасен, так соблазнителен, так силен, что я почти позволяю ему поглотить меня. И все же… нет. Если поддамся, потеряю что-то важное. Кого-то важного. Не могу вспомнить кого.

Не могу вспомнить, кто я такая.

«Ты тьма».

Тени надвигаются ближе, и я сжимаюсь еще сильнее. Песчинка перед бесконечными черными волнами.

«Эта тьма твоя».

И все же я не поддаюсь.

Пламя Коко

Рид

Коко сидела рядом со мной, прислонившись к надгробию. Над нами возвышалась обветшалая от непогоды статуя святой Магдалены, ее бронзовое лицо было скрыто в тени серых сумерек.

Коко уже долгое время сидела, закрыв глаза, но не спала и ничего не говорила. Просто терла большим пальцем шрам на ладони, терла и терла, пока кожа у нее не покраснела. Кажется, она даже не замечала этого. Кажется, она вообще ничего не замечала.

Она пошла за мной на кладбище после того, как Лу перерыла всю кухню в поисках красного мяса, недовольная рыбой, которую отец Ашиль приготовил на ужин. Лу набросилась на говядину, хотя та была полусырая. Вроде бы ничего удивительного, мы ведь несколько дней голодали. Завтрак из рагу и обед из черствого хлеба с сыром не утолили наш голод. И все же…

Внутри у меня почему-то все сжалось.

– Она беременна? – спросила Коко после долгого молчания. Затем открыла глаза и, повернувшись, посмотрела на меня. Голос ее звучал равнодушно. – Скажи, что вы были осторожны. Скажи, что у нас не прибавится забот.

– У нее шла кровь две недели назад, а с тех пор мы не… – Я кашлянул.

Коко кивнула и снова вскинула подбородок. Тяжело вздохнув, она закрыла глаза.

– Хорошо.

Я уставился на Коко. Хотя со дня Маскарада Черепов она не плакала, глаза у нее были все время опухшие. На щеках остались следы сурьмы. И слез.

– Ты… – Слова застряли у меня в горле. Откашлявшись, я сказал: – Там есть ванна, если тебе нужно помыться.

В ответ Коко рукой сжала большой палец, словно все еще чувствовала кровь Анселя на своих ладонях. Она отмыла их в ту ночь в Долёре. Сожгла одежду в трактире «Левиафан», где все пошло наперекосяк.

– Как же я устала, – наконец произнесла она.

Знакомое чувство горечи обожгло мне горло. Чересчур знакомое.

– Если тебе нужно выговориться…

Коко не открыла глаза.

– Мы с тобой не друзья.

– Еще как друзья.

Коко не отозвалась, и я отвернулся, стараясь не хмуриться. Ладно. Она не хотела разговаривать об этом. Я тоже не горел желанием. Скрестив руки на груди, я приготовился к долгой безмолвной ночи, но тут перед глазами всплыл яростный взгляд Анселя. Его яростная уверенность.

«Лу мой друг», – однажды сказал он мне.

Ансель был готов пойти за ней в Шато ле Блан еще раньше меня. Хранил ее тайны. Взял на себя ее ношу.

Чувство вины пронзило меня. Острое и резкое.

Нравится это Коко или нет, но мы с ней все же были друзьями.

Чувствуя себя дураком, я с трудом заговорил:

– Я просто хочу сказать, что пережить смерть Архиепископа мне помог разговор об этом. О нем. Так что… – Я напряженно пожал плечами. Шея у меня горела. В глазах защипало. – Если тебе нужно… поговорить об этом… можешь поговорить со мной.

Вот теперь-то Коко открыла глаза.

– Архиепископ был больной на голову тварью, Рид. Сравнивать его с Анселем просто мерзко.

– Да, но… – Я выразительно на нее посмотрел. – Сердцу не прикажешь, кого любить, а кого нет.

Коко поспешно опустила взгляд. К моему стыду, губы у нее задрожали.

– Сама знаю.

– Правда?

– Конечно, правда, – ответила Коко, и в ее голосе послышалась нотка прежней колкости. В глазах вспыхнул огонек. – Я знаю, что моей вины здесь нет. Ансель любил меня, и… хотя я не любила его так же, это не значит, что я любила его меньше. Уж точно я любила его больше тебя. – Хотя она говорила уверенно, на последнем слове ее голос дрогнул. – Так что возьми свои советы, снисхождение и жалость и засунь их себе в задницу.

Я не стал возражать, не желая ссориться. Пускай ругается. Я это выдержу.

Коко поднялась на ноги и ткнула в меня пальцем.

– Я не буду просто сидеть и слушать, как ты тут осуждаешь меня за то… за то… – Ее грудь вздымалась от прерывистого дыхания. По щеке скатилась одинокая слеза. Когда она упала на снег и зашипела, Коко обмякла. – За то, что я не в силах изменить, – договорила она так тихо, что я едва расслышал.

Медленно и неуклюже я поднялся и встал рядом с ней.

– Я не осуждаю тебя, Коко. И не жалею. – Она фыркнула, и я покачал головой. – Правда. Ансель был и моим другом. Ты не виновата в его смерти.

– Той ночью умер не только Ансель.

Мы посмотрели на тонкую струйку дыма, вздымавшуюся от ее слезы. Потом на небо.

Тяжелый дым, темный и зловещий, скрывал заходящее солнце. Но здесь его быть не должно. Мы уже много дней провели в дороге. Небо здесь, вдали от Цезарина – где дым поднимался от туннелей, собора, подземелий, замка, кладбищ, трактиров и переулков, – должно быть чистым. Но пламя, полыхавшее под столицей, не было обычным. Оно было черным, неестественным и неугасаемым, словно зародилось в недрах самого Ада.

Огонь Коко.

Огонь, дым которого сумел окутать все королевство.

Он горел жарче обычного пламени, пожирая туннели и несчастные души, запертые в них. Хуже того, по словам того рыбака, что пытался нас поймать и чей брат оказался посвящен в шассеры, никто не мог потушить этот огонь. Король Огюст сдерживал его, только расставив шассеров у каждого входа. Их балисарды не давали скверне распространиться.

Видимо, Ля-Вуазен не солгала. Прежде чем она успела сбежать в лес вместе с выжившими Алыми дамами, я оттащил ее в сторону в «Левиафане», и она предупредила меня: «Огонь живет вместе с ее горем. Пока Коко скорбит, будет полыхать и ее пламя».

Тулуз, Тьерри, Лиана и Терранс оказались в ловушке в туннелях.

– И все равно ты не виновата, Коко.

Ее лицо исказилось, когда она посмотрела на статую святой Магдалены.

– Мои слезы разожгли огонь. – Она тяжело села, прижала колени к груди и обхватила их. – Все погибли из-за меня.

– Погибли не все.

Я тут же подумал о мадам Лабелль. О ее путах из болиголова, сырой темнице. О жестких пальцах короля на ее подбородке, губах. Кровь закипела от ярости. И хотя я почувствовал к себе отвращение, на душе у меня немного полегчало. Из-за пламени Коко у короля Огюста, моего отца, появились дела поважнее моей матери.

Словно прочитав мои мысли, Коко сказала:

– До поры до времени.

Черт.

– Надо возвращаться, – мрачно сказал я.

Ветер усиливался. Я представил себе запах обугленных тел, лежащих в дыму, запах крови Анселя, растекшейся по земле. Даже с помощью Алых дам и лу-гару – даже с помощью Водвоса – мы все равно проиграли. В который раз я подумал о том, как глуп наш замысел. Если мы в одиночку заявимся в Шато, Моргана просто перебьет нас всех.

– Лу меня не послушает, но, может, прислушается к тебе. Деверо и Блез остались, чтобы найти остальных. Мы можем помочь им, а потом…

– Они никого не найдут, Рид. Я же сказала тебе: все, кто остались в этих туннелях, погибли.