Антон Чиж - Лабиринт Ванзарова

• Название: Лабиринт Ванзарова
• Автор: Антон Чиж
• Жанр: Исторические детективы
• Год: 2023
• ISBN: 978-5-04-190778-5

Конец 1898 года. Петербург взбудоражен: машина страха погибла, нужно новое изобретение, выходящее за границы науки. Причина слишком важна: у трона нет наследника. Как знать, возможно, новый аппарат пригодится императорскому двору. За машиной правды начинается охота, в ходе которой гибнет жена изобретателя… Родион Ванзаров единственный из сыска, кому по плечу распутать изощренную загадку, но сможет ли он в этот раз выдержать воздействие тайных сил и раскрыть замысел опасных преступников? Антон Чиж – популярный российский писатель детективов. Его книги изданы общим тиражом более миллиона экземпляров. По остросюжетным романам Антона Чижа были сняты сериалы «Агата и сыск. Королева брильянтов» и «Агата и сыск. Рулетка Судьбы». Писатель в 20 романах создал, пожалуй, самых любимых читателями героев исторических детективов: Родиона Ванзарова и Аполлона Лебедева, Алексея Пушкина и Агату Керн. Острый, динамичный, непредсказуемый сюжет романов разворачивается в декорациях России XIX века. Интрига держит в напряжении до последней страницы. Кроме захватывающего развлечения, современный читатель находит в этих детективах ответы на вопросы, которые волнуют сегодня.

---

Витрина лавки, что занимала помещение в корпусе Козлова, была закрыта ставнями с навесным замком. Однако в щели мерцал еле заметный свет. Отблески падали от подсвечника, поставленного на прилавок. Мимо него прохаживался хозяин, сверкая голыми икрами. Купец был облачен в шелковый халат на голое тело, на ногах – турецкие тапки с загнутыми носами. Подобный вид годится для романтического свидания. Но если посторонний пронюхает, какие шалости позволяет себе уважаемый купец Морозов, его репутации придет конец.

В помещении было так холодно, что при вздохе изо рта вылетало облачко. Морозов не замечал холода. Шагая из угла в угол, он поглядывал на часы, попадавшиеся куда ни глянь, и выражал недовольство кряхтением. Циферблаты показывали разное время, но было ясно: гость бессовестно опаздывает. А ведь сговорились наверняка. Такое неуважение. Сколько прикажете ждать? Может вовсе не явиться.

Раздумья прервал резкий стук. Морозов ругнулся и прошлепал к двери. Повернул ключ, ждавший в замочной скважине, и распахнул дверь. Ворвался ледяной ветер. На пороге стоял незнакомец.

– Чего надо? – буркнул Морозов, определив по тертой шинели нищего или попрошайку. – Работники не требуются…

Он взялся захлопнуть створку, но в нее уперся носок драного сапога.

– А ну не балуй! Сейчас городового кликну… Проваливай…

– Не гони, от него я… Посланец…

– От кого это еще?

Было произнесено имя.

Голос скрипящий, как ломаная ветка. Морозов почему-то поверил. Вгляделся в незваного гостя: шинель старого покроя до пят, воротник поднят, лицо замотано вязаным шарфом, на голове черная фуражка. Глаза за зелеными очками в стальной оправе.

– Кто такой?

Гость назвался. Морозов никогда не слышал этого имени.

– Зачем пришел? – спросил он, желая закрыть дверь. Холод лютовал не на шутку.

Ему ответили, как должно. Знать об этом мог только тот, кого ждал Морозов. Значит, в самом деле посланец. Он отступил, пропуская гостя. Человек прошел, тяжело ковыляя и припадая на левую ногу. Шинель волочилась по полу.

Хлопнув дверью, Морозов повернул ключ. Здоровье у него крепкое, но тело показалось куском льда.

– Почему сам не пришел?

– Не мог. Меня прислал, – ответил он, не обернувшись.

– Ну, раз так… – Морозов чихнул и вытер нос рукавом халата, – что прикажешь?

Последовали указания точные и простые, каких купец ожидал. Он выполнил все, что от него потребовали, послушно и не переча. Ради такого дела не жалко. Лишь бы толк вышел. А тогда… Морозов загадывать боялся, что сможет получить. Если удачно сложится.

– Изволь, готово, – сказал он, садясь на старинный резной стул с подлокотниками.

Посланник протянул длинный шелковый шнур под днищем стула. На конце шнура имелась петля со скользящим узлом.

– Надень.

Морозов поежился.

– Это зачем?

– Он велел.

– Смотри не ошибись, друг милый, – Морозов накинул на шею петлю.

Огоньки свечей дрогнули.

23 декабря 1898 года, среда

Совершенно новое применение фонографа.

Во избежание необходимости просить кого-то из гостей принять на себя труд дирижировать танцами, хозяева просят одного из опытных дирижеров проговорить всю команду кадрили, мазурки и других танцев в фонограф. При начале танцев фонограф ставится на возвышенное место, откуда его было бы всем слышно, заводится механическое пианино, и танцы начинаются.

«Петербургский листок», 23 декабря 1898 года

8

Комнаты сияли праздничным освещением. Чиновник Министерства иностранных дел не считался с расходами. Господин Ванзаров делал карьеру, имел чин коллежского советника и намерение подниматься по служебной лестнице так высоко, как позволят. Для чего снимал большую квартиру на Таврической улице, самой престижной в столице. Кроме несомненных талантов, которые за ним признавали даже завистники, Борис Георгиевич удачно женился. Любовь соединила его с младшей дочерью тайного советника Мертенса, который распоряжался назначениями в министерстве. Совпадение, конечно же, что бы ни болтали злые языки.

В канун Рождества Борис Георгиевич устроил утренник для детей чиновников, служащих под его началом. Нельзя сказать, что это была отчаянная дерзость. Однако прежде чем разослать приглашения, он посоветовался с тестем: как на это посмотрят. Тесть пояснил, что нынче либеральные порядки. Пусть дети порадуются.

Больше детей обрадовался Борис Георгиевич: событие должно значительно повысить его авторитет. Посему праздник устроил с размахом. Он попросил супругу, Елизавету Федоровну, не скупиться. Для детей были приглашены: фокусник, оперная певица, исполнитель оригинальных куплетов, чечеточник, пара, танцующая испанские танцы, и пианист-аккомпаниатор. Для взрослых накрыли щедрый стол с закусками. Всех ожидали подарки. Подчиненные выражали шефу восторги, смакуя отменную севрюгу, пока чада водили хоровод с хозяйкой дома.

Праздник удался. Кроме одной мелочи. Борис Георгиевич то и дело вынимал из кармашка жилетки золотые часы. На праздник был зван бездетный гость. У него даже жены не имелось. Что сильно не нравилось Елизавете Федоровне. Так сильно, что она взялась исправить положение и пригласила дочь крупного коммерсанта. Занимаясь детьми, Елизавета Федоровна приглядывала за девицей, которая забыла, что она – барышня на выданье, и прыгала упитанной козочкой.

Борис Георгиевич разделял намерение супруги, кто бы ему позволил перечить, но про себя сомневался, что гость явится. Слишком хорошо изучил его за двадцать восемь лет. Как настоящий дипломат, он заранее подбирал оправдания, предвидя, что случится то, что случиться должно.

И тут сквозь крики детей и перезвон бокалов Борис Георгиевич узнал звонок дверного колокольчика. Он чуть не бросился в прихожую. Что непозволительно в присутствии подчиненных. Спрятав часы, Борис Георгиевич пригладил идеально уложенный фамильный вихор.

Он собирался встретить долгожданного гостя по-английски, дружеской улыбкой и фразой: «А, вот и ты, Родион». Может быть, милая шутка, может, хлопок по плечу. Затем представит брата чиновникам, умолчав, где он служит. Немного светского общения, прежде чем бросить на растерзание жене. И вздохнуть с облегчением.

Вздох облегчения застрял в горле. То, что Борис Георгиевич увидел, было значительно хуже, чем если б гость не явился. Не сказать, что младший брат выглядел ужасно. Нет, совсем нет. Он выглядел чудовищно. По мнению любого приличного человека. Вместо шевелюры соломенного цвета и непокорного вихра торчал кривой ежик, будто слепой парикмахер кромсал ножницами в темноте. На висках, на лбу и даже на темечке виднелись зажившие шрамы. Младший братец походил на каторжника, сбежавшего из Сибири. Успел сменить арестантскую робу на цивильный костюм и галстук-регат[8].

– Что случилось? – спросил Борис Георгиевич, забыв про шутки. Он смотрел и не узнавал родного брата.

– Извини, Борис, мне не следовало приходить, – Ванзаров развернулся к двери.

Борис Георгиевич поймал его за локоть.

– Что случилось с тобой? – повторил он с искренней тревогой, какую нельзя сыграть нарочно.

Ванзаров пожал ладонь брата, отчего тот скривился: рукопожатие было медвежьим.

– Не так давно заглянул в лечебницу.

– Лечебницу? Какую еще лечебницу? – не поверил Борис Георгиевич, зная, что брат отличался бычьим здоровьем.

– Больницу святителя Николая Чудотворца.

– Так это же… – начал дипломат и не смог договорить.

– Больница для умалишенных.

Отметив знакомую улыбочку братца, Борис Георгиевич не мог понять: это шутка? Или на самом деле Родион оказался там, куда ему следовало отправиться? Особенно после того, как младший четыре года назад запятнал честь семьи, придя служить в полицию.

– Как впечатления? – нашелся Борис Георгиевич.

– Чудесно. Заботливые доктора, хорошие лекарства, приятные развлечения.

– Это какие же?

– Надевают смирительную рубашку, привязывают ремнями к стулу и вскрывают череп.

– Что же нашли в твоей голове, когда вскрыли черепную коробку?

– Мой череп не поддался скальпелю.

– Жаль, что докторам не удалось почистить тебе мозги как следует.

– Ты полагаешь?

– Это очевидно: глупость твоя никуда не делась. Ах, Родион…

В сожаление Борис Георгиевич вложил глубокое разочарование. Он был старше на десять лет и во столько же раз умнее брата, но любил его. По-своему. Но что теперь прикажете делать? Как показать жене это чудовище? Дочка фабриканта в слезы ударится, нажалуется папеньке. А кто будет виноват? Известно, кто у жен виноват во всем и всегда. Будь ты хоть тайный советник – вина мужа заранее доказана.

Не видя выхода, Борис Георгиевич забыл представить брата чиновникам, которые посматривали на него со смешанными чувствами изумления и робости: неужто шеф пригласил на утренник экспонат из балагана уродцев?