Квентин Тарантино - Однажды в Голливуде

• Название: Однажды в Голливуде
• Автор: Квентин Тарантино
• Жанр: Современная зарубежная литература
• ISBN: 978-5-6046530-8-1

Долгожданный литературный дебют Квентина Тарантино – одновременно изысканный и брутальный, уморительно смешной и таящий в себе множество сюрпризов (порой пугающих!) роман, основанный на событиях одноименного оскароносного фильма. Книга содержит нецензурную брань.

---

Когда Полански ознакомился с книгой, у него было только одно сомнение. Но довольно серьезное. Полански – атеист. А если ты не веришь в Бога, ты, по идее, так же должен отвергать мысль о существовании дьявола. Тут многие режиссеры могли бы сказать и сказали бы: «И что? Это всего лишь фильм. Чтобы снять Кинг-Конга, не нужно верить в огромных обезьян». И были бы правы. Но Роман чувствовал себя некомфортно при мысли о съемках картины, укрепляющей веру в религию, чью философию он целиком отвергает. В то же время режиссер понимал, что фильм может получиться хороший. Так как же ему удалось примирить личные убеждения с материалом? Он согласился ставить фильм без изменений в тексте, но решил чуть-чуть сменить точку зрения.

До самого финала абсолютно ничто не подтверждает зловещих подозрений Розмари. Полански не показывает зрителю ничего такого, что можно назвать сверхъестественным. Все события, которые в глазах Розмари выглядят «доказательствами» зловещего заговора против нее, со стороны кажутся случайными и косвенными. Поскольку зритель знает, что смотрит ужастик, и переживает за Розмари, большинство принимает ее подозрения за чистую монету.

Что, если это не живущая по соседству пожилая пара – предводители ковена зловещих сатанистов и это не муж Розмари продал свою душу и душу их нерожденного сына дьяволу, но, может, с той же, а то и с более высокой вероятностью это Розмари страдает острой паранойей, вызванной послеродовой депрессией?

Да, разумеется, в финале-то очевидно, что Кастеветы и их друзья действительно плели заговор против Розмари. Но вопрос существования Сатаны как такового остается открытым. Откуда нам знать, что Кастеветы и компания – не шайка ебанутых? Если бы в конце вместо «Слава Сатане!» они закричали «Слава Пану!», вы бы усомнились в их вере?

Найми Эванс для экранизации этого романа любого другого режиссера, тот уж почти наверняка снял бы фильм про монстра. Полански же совершил подвиг: не снимая фильм про монстра, он тем не менее умудрился до смерти напугать зрителей. Затем Эванс и его команда внесли свой вклад, запустив одну из величайших рекламных кампаний того времени и нарезав устрашающий трейлер, который в каком-то смысле превосходит фильм. После оглушительного успеха Роман Полански стал не только самым востребованным режиссером в индустрии, но и поп-иконой (его даже упоминают в песне из рок-мюзикла «Волосы»[72]), и первым настоящим режиссером со статусом рок-звезды.

И вот он здесь, во плоти, со знойной женушкой, живет прямо по соседству с Риком. «К слову о тех, кто, сука, держит мир за яйца», – думает Рик.

Затем электронные ворота открываются, и «Родстер» с Романом и Шэрон исчезает из виду так же быстро, как появился.

– Твою мать, – говорит Рик себе под нос, – это ж Полански. – Затем Клиффу: – Это ж Роман Полански! Он здесь уже месяц живет; и это первый раз, когда я его увидел.

Рик открывает дверцу и, посмеиваясь, выходит. Клифф тоже посмеивается: очередной пример резких перепадов настроения у Рика.

Пока Рик идет по газону к двери, из-за Полански меняется все его поведение. Он взволнованно говорит Клиффу через плечо:

– Что я тебе говорил? Самое главное в этом городе, если у тебя есть деньги: купи дом. Не арендуй. Этому меня научил Эдди О’Брайен[73]. – Имея в виду сурового характерного актера Эдмонда О’Брайена, с кем Рик познакомился на съемках одной из серий первого сезона «Закона охоты», где тот был приглашенной звездой. Рик продолжает говорить, и с каждым словом его походка становится все более выразительной. – Недвижимость в Голливуде означает, что ты здесь живешь. Не в гостях. Не проездом. Ты здесь, мать твою, живешь! – Поднимаясь на первые три ступени перед входной дверью. – В смысле сам я сейчас в полной жопе, зато посмотри, кто живет со мной по соседству.

Он вставляет ключ в замок, поворачивает, затем оборачивается к другу, чтобы закончить мысль и ответить на собственный вопрос.

– Режиссер «Ребенка – сука – Розмари», вот кто. Полански – самый востребованный режиссер в городе, а то и в мире, и он – мой сосед. – Заканчивая речь, Рик заходит к себе. – Вполне возможно, что от главной роли в его следующем фильме меня отделяет всего одна вечеринка у бассейна!

Клифф собирается отчалить, поэтому стоит в дверях, не заходя в дом.

– Я так понимаю, тебе полегчало? – с сарказмом спрашивает он.

– О да, приятель, – говорит Рик. – Прости, что вспылил, а от ебучего плаката с «Восстанием команчей» избавишься, когда будет время.

Клифф жестом показывает «понял», затем спрашивает:

– Еще что-нибудь?

Рик отмахивается:

– Не-не-не. Мне до завтра нужно выучить целую тучу реплик.

– Хочешь, я с тобой порепетирую?

– Не, не парься. Я на магнитофон запишу.

– Хорошо, – говорит Клифф. – Если я не нужен, поеду домой, брошу кости на диван.

– Не, не нужен, все нормально, – говорит Рик.

Клифф начинает пятиться, надеясь убраться прежде, чем Рик передумает.

– Ладно, выезжаем завтра утром, в семь пятнадцать.

– Понял, в семь пятнадцать.

– Это значит, что в семь пятнадцать мы уже на улице, в машине, – уточняет Клифф.

– Понял, семь пятнадцать, на улице, в машине. До завтра, старик.

Рик закрывает дверь. Клифф шагает к машине, припаркованной рядом с «кадиллаком» босса на подъездной дорожке. Это его голубой «Фольксваген Карманн-Гиа», по которому плачет мойка. Каскадер запрыгивает, вставляет ключ в зажигание и поворачивает. Двигатель крохотного «Фольксвагена» оживает. Вместе с двигателем оживает и лос-анджелесское радио 93 KHJ. Билли Стюарт выдает вокальную импровизацию в финале своей версии «Summertime», а Клифф сдает назад по аллее, резко крутит руль и разворачивает «Карманн-Гиа» от дома к подножию Сьело-драйв. Светловолосый водитель трижды давит на сцепление сапогом Билли Джека, набирая обороты, затем в такт вокальной гимнастике Билли Стюарта переключает передачу и вжимает педаль в пол, чтобы выстрелить вниз вдоль жилого района Голливуд-Хиллз, проходя каждый крутой поворот на само-на-хрен-убийственной скорости на пути к дому, расположенному в трех магистралях отсюда в районе Ван-Найс.

Глава четвертая Ты прекрасная девочка, Бренди

Овдовев, Клифф больше уже не заводил серьезных отношений с женщинами. Только трахался. Вовсю пользовался свободной любовью и свободными кисками, которыми славились поздние шестидесятые. Но никаких постоянных девушек и уж точно – никаких жен. Хотя в жизни у Клиффа была девочка, которую любил он и которая любила его. Его плоскомордый красновато-коричневого окраса питбуль с выкрученными ушами по кличке Бренди.

Собака беспокойно ждет у двери Клиффова трейлера в надежде услышать приближающийся звук мотора хозяйского «Карманн-Гиа». И, едва заслышав, машет крохотным хвостом-обрубком, инстинктивно скулит и скребет лапой дверь. Уходя из дома на весь день, Клифф оставляет включенным черно-белый телевизор с торчащими антеннами, чтобы Бренди не заскучала. Прямо сейчас телевизор показывает серию пятничного вечернего эстрадного шоу канала ABC The Hollywood Palace[74] от 7 февраля 1969 года. Каждую неделю у шоу новый приглашенный ведущий, который представляет сегодняшних гостей. На прошлой неделе ведущим был комик-пианист Виктор Борге. На этой – крунер[75] из бродвейского «Камелота» Роберт Гуле. Гуле из кожи вон лезет, исполняя драматическую интерпретацию метафизической классики Джимми Уэбба «Парк Макартура».

Парк Макартура тает в темноте.

И сладкая зеленая глазурь

Стекает по веткам.

Входная дверь распахивается настежь, и на пороге появляется Клифф Бут в полном джинсовом прикиде Билли Джека. Как всегда, едва Клифф возвращается домой вечером, Бренди на фиг сходит с ума. Клифф, держащий Бренди в строгости («Ей строгость нравится», – говорит он Рику), позволяет ей от души попрыгать на него. Сегодня у него есть подарок для юной леди. Днем Клифф и Рик обедали в «Муссо и Фрэнке»[76], каскадер заказал стейк и после весь вечер возил в кармане своих левайсов кость, завернутую в белую тканевую салфетку из ресторана. Дав Бренди время вдоволь напрыгаться в честь своего прихода, он рявкает: «Так, сидеть-сидеть-сидеть». Она садится на задние лапы, не сводя с него глаз. Теперь, полностью завладев ее вниманием, из кармана крутой джинсовой куртки он достает белую тканевую салфетку с сочной косточкой.

– Смотри-ка, что у меня есть, – дразнит он ее.

«Что-то для меня?» – думает Бренди.

И, разворачивая ткань, он говорит:

– Ты просто с ума сойдешь.

Затем из салфетки появляется косточка от стейка. Взволнованная Бренди подпрыгивает на задних лапах, передними упираясь Клиффу в живот. Его веселит признательность Бренди. Можно пригласить в «Муссо и Фрэнка» даму, заказать тот же самый чертов стейк, докинуть к нему бутылку красного вина и еще присовокупить кусочек чизкейка, и не увидишь ничего даже близко напоминающего подобную признательность. Это лишь подтверждает теорию Клиффа о корыстолюбивых воззрениях девушек. Теория Клиффа гласит: то, что все называют ухаживанием, на самом деле просто чертова сделка. Девушка скорее пойдет на свидание с каким-нибудь богатым уебком, для кого сумма в счете ни хера не значит, чем с влюбленным балбесом, который тратит на нее последний скопленный доллар.